Десять минут назад он видел подкатившую к дому карету лорда Делабоула. Сосед наверняка приехал просить его кое о чем, и это кое-что составляло предмет сокровеннейших устремлений сэра Перрана.

Деликатное покашливание за спиной слегка нарушило возвышенный строй его мыслей.

– Ты мне мешаешь, – произнес он негромко, ибо никогда не повышал голоса даже в раздражении.

– Покорнейше прошу простить меня, сэр Перран, но вас хочет видеть лорд Делабоул.

Сэр Перран выдержал долгую паузу, дабы Бистон, его дворецкий, мог в полной мере ощутить его неудовольствие. Даже не оборачиваясь, он знал, что у Бистона сейчас дергается щека, а немигающие карие глаза едва не вылезают из орбит от напряжения. В последние годы ему уже не требовалось видеть лица окружающих, чтобы наслаждаться степенью своего влияния на них.

Наконец, когда дворецкий начал беспокойно переступать с ноги на ногу, он заговорил. – Попроси его милость немного подождать в моем кабинете, я скоро к нему спущусь. Там в камине горит огонь?

– Нет, сэр Перран.

– Хорошо. Пусть так и остается. И никаких напитков. Все.

Он улыбнулся про себя, весьма довольный ходом событий.

Последние закатные лучи солнца еще золотили листья деревьев, а на небе уже алмазными гроздьями зажглись звезды. Сэр Перран умел видеть и ценить истинную красоту. Странно, что природа наделила его столь взыскательным вкусом, и еще более странно, что именно лорд Делабоул произвел на свет женщину, чья красота отвечала всем его требованиям. Пожалуй, это можно было считать чудом.

Джулия Вердель не разочаровала бы и самого строгого и привередливого ценителя. Эта златовласая красавица могла бы украсить собой любой бал и любую гостиную. Она всегда выступала как королева, медленно и горделиво, с идеально ровной спиной и высоко поднятой головой. То, что такая совершенная красота могла быть порождением лорда Делабоула, просто не укладывалось в голове. Даже по манере держаться эти двое представляли разительную противоположность друг другу. Все движения Джулии были наполнены необычайным изяществом, тогда как ее родитель, приохотившись в последние годы к крепким напиткам, ходил так, словно ему приходилось преодолевать сильный встречный ветер. Правда, от природы он, как и его дочь, имел превосходное сложение, и до сих пор еще чувствовалось, что в молодости он был очень хорош собою; но молодость давно прошла, от обильных возлияний глаза лорда Делабоула глубоко ввалились, а щеки и нос украсились уродливой сеткой сосудов.

Сэр Перран отпил еще глоток из бокала и еще некоторое время наслаждался вкусом хереса на губах и языке. Интересно, как Джулия примет его в качестве своего супруга? Конечно, лет двадцать назад он был неотразим: немного любезности, немного обаяния – и девица влюбилась бы в него по уши. Теперь же, хоть он и старался держать себя в форме – трость этому нисколько не мешала, – его голова стала белой как лунь, от углов глаз потянулись во все стороны предательские морщинки, а кое-где на коже уже проступили отвратительные старческие пятна.

Джулия наверняка считает его стариком, который к тому же из-за хромоты не может передвигаться без трости.

Впрочем, так даже лучше, размышлял он. От молодого мужа такая жена потребовала бы слишком много, ему же будет легко добиться от нее послушания. Одно движение брови – и юная леди прикусит язычок. Да, к шестидесяти семи годам он научился добиваться послушания от окружающих.

Сэр Перран вспомнил лорда Делабоула, который сейчас покорно ждал в его кабинете, и усмехнулся. Судя по всему, им предстоял весьма занимательный и приятный разговор. Откинувшись в кресле, он проследил, как полоска заката медленно погасла над горизонтом, допил херес и посидел еще немного.

Через час, опираясь на полированную трость вишневого дерева с массивным набалдашником из слоновой кости, он неторопливо вошел в свой кабинет.

– Сидите, сидите, прошу вас, – улыбнулся он, когда гость поднялся при его приближении. С удовольствием отметив про себя, что убранная в приглушенно янтарных тонах комната освещена единственной свечой, сэр Перран изобразил самое искреннее удивление по этому поводу.

– О Боже, что позволяют себе мои слуги! В кабинете не топлено, темно, как в склепе, гостю даже бокала мадеры не поднесли! – Шагнув в сторону, он подергал шнур подвешенного у двери колокольчика. – А что ваши слуги, милорд? Такие же бездельники и лоботрясы? Ей-Богу, в иные дни так бы и выставил всех до единого за дверь, да боюсь, вряд ли это поможет. Они ведь все известные лентяи! Выгонишь старого – новый окажется еще хуже.

– Да, все лентяи, – с кривоватой улыбкой подтвердил лорд Делабоул.

Сэр Перран с трудом подавил довольную усмешку. Гость явно разрывался между необходимостью угодить хозяину и негодованием по поводу того, что пришлось битый час дожидаться его в темноте. Сидя у холодного камина в кресле, обтянутом янтарно-желтым бархатом, виконт барабанил пальцами по подлокотнику. Одно колено его вздрагивало и покачивалось, как чужое. Видимо, ему смертельно хотелось выпить.

Какой ничтожный человечишко, подумал сэр Перран. Полсотни таких не стоят одной Джулии. Эта девушка не заслужила позора, который вот-вот может обрушиться на ее голову… впрочем, как и он сам не заслужил его пятьдесят с небольшим лет назад.

Из глубин памяти выплыли неизгладимые картины, от которых сэра Перрана на миг бросило в жар: как лорд Делабоул – но не этот, а другой, дед нынешнего виконта – буквально вышвырнул из карьера его тогдашнего владельца, отца шестнадцатилетнего Перрана. Карьер, во всеуслышание заявил он, находится на исконной земле Делабоулов, и Блэкторнам нечего в нем делать.

Так человек без чести и совести, воспользовавшись предлогом, присвоил себе чужое состояние.

Огонь ненависти с новой силой вспыхнул в груди сэра Перрана, и последние крупицы сочувствия к сестрам Вердель превратились в жалкую кучку пепла. Он закашлялся и, прихрамывая, пошел к свободному креслу.

– Как дела, милорд? – Усаживаясь, он бережно вытянул вперед правую ногу. – Что-то вы неважно выглядите. Наверное, мало отдыхаете? Напрасно! Я вот стараюсь давать себе отдых при всякой возможности. Знаю, многие в наших краях лечатся от всех болезней водами, но, по-моему, хороший отдых лучше дрянной воды. – Он засмеялся, и лорд Делабоул, к его удовольствию, тоже неловко хихикнул.

Слуги, видимо, не торопились на звонок, и сэр Перран еще довольно долго развлекал гостя беседой. Лишь через несколько минут явился дворецкий с каменно-неподвижным – не считая нервного тика на щеке – лицом. На нем была красная с золотом ливрея и пудреный парик, перевязанный на затылке черной лентой. Войдя, он поклонился хозяину, который встретил его гневной тирадой.

– Изволь объяснить, как вышло, что такого дорогого и уважаемого гостя более часа продержали в моем доме без света и огня? Я, кажется, ясно сказал, чтобы лорду Делабоулу подали мадеры и развели в камине огонь! Так за что же я плачу тебе жалованье, а?

– Простите меня, сэр Перран, – с почтительным поклоном отвечал дворецкий. – Вероятно, по моему недосмотру…

– Ах, по недосмотру!.. – слегка возвышая голос, воскликнул баронет. – Изволь немедленно позаботиться о том, чтобы огонь был разведен и чтобы нам принесли бутылку мадеры, два бокала и дюжину свечей. Экий олух, едва не заморозил гостя! Ступай! – Довольный своей речью, он откинулся на спинку кресла, и горячая волна, снова вскипевшая в груди, приятным теплом разлилась по всему телу.

– Слушаюсь, сэр Перран, – пробормотал вконец запуганный дворецкий и, не поднимая глаз на хозяина, удалился.

Когда дверь за ним закрылась, баронет улыбнулся.

– Думаете, после моего выговора хоть что-то изменится? Ничегошеньки, уверяю вас. Я просто в отчаянии. У вас нет на примете подходящего дворецкого? Своего, конечно, вы вряд ли мне уступите. Вот поистине редчайший случай – слуга, знающий в совершенстве свое ремесло. Как его имя? Я что-то запамятовал…

– Григсон. Да, хороший дворецкий, и служит в Хатерлее Бог весть с каких пор. Когда-то давно он как будто служил у вашего дедушки… или я ошибаюсь?

– Да, что-то такое припоминается. – Сэр Перран взглянул на своего гостя так пристально, что тот поспешно отвел глаза. – Как ваши дочери? – продолжал он, меняя предмет разговора. – Будут ли они в пятницу на балу? Не сомневаюсь, что мисс Джулия затмит там всех.

– Спасибо, все, слава Богу, здоровы. Они у меня славные девушки – хотя, конечно, бывают и у них свои капризы да выкрутасы… У всех, кроме Джулии, разумеется. Джулия – моя гордость. – Его взгляд заметно потеплел. – Она так похожа на свою мать, и, по-моему, сходство с каждым днем все усиливается. Вы помните леди Делабоул?

– Кто ее не помнит? Она была душевная женщина, царство ей небесное. И какая нелепая смерть на дне карьера, словно возмездие за что-то… – Не желая, чтобы лорд Делабоул долго размышлял над этим последним замечанием, баронет снова сменил тему. – Как дела у Джулии? Есть ли у нее нынче достойные поклонники?

Впрочем, он и сам знал ответ на свой вопрос. В последнее время рядом с Джулией был только один поклонник, да и тот, по причине своего совершенного ничтожества, не внушал сэру Перрану ни малейшего беспокойства. При любом осложнении он наверняка обратится в бегство.

– А как же! – В первый раз с начала разговора лорд Делабоул по-настоящему широко улыбнулся. – У ее последнего поклонника самые серьезные намерения, так что дело уже почти решенное.

Сэр Перран кивнул. Он прекрасно понимал, что это ложь, хотя на месте Делабоула он и сам наверняка ответил бы так же.

– Да, лорд Питер – прекрасный жених для вашей дочери, а его связи помогут младшим сестрам подыскать выгодные партии. Право, есть чему порадоваться! Впрочем, Джулия достойна лучшей участи. – Он добродушно рассмеялся. – Эх, сбросить бы мне годков двадцать – глядишь, я и сам рискнул бы предложить ей себя в мужья. Думаю, тогда я оказал бы своему тестю всяческую помощь, каковая только может ему понадобиться… Что позволяет нам перейти к предмету нашего разговора. Надеюсь, вы не обидитесь, если я скажу, что ваш сегодняшний визит не очень меня удивил. Вы ведь приехали меня о чем-то просить? Что ж, я постараюсь помочь вам по мере сил. Так что, прошу вас, не стесняйтесь и говорите откровенно: чего вы хотите?