Луиза Аллен - Покорить маркиза

– А ты разве не красива? – Луциан решил поддразнить ее.

– Я… Со мной все было не так. Я молодая леди, а молодые леди должны соответствовать определенным стандартам. Я им не соответствовала. Моя кожа никогда бы не стала молочно-белой с розами на щеках. Не было у меня и иссиня-черных волос и глаз, сделавших бы меня похожей на роскошную испанку или итальянку. Я выглядела нелепо в белых и пастельных платьях.

– Понимаю. Тебе идут яркие цвета. – Он слегка переместился на скамейке и обнял Сару за плечи. – Иди ко мне.

Несколько секунд они сидели молча. Сара чувствовала себя легко и спокойно в кольце его рук.

– Мне дали такое же хорошее образование, как брату, чтобы я могла читать, что мне нравится, участвовать в обсуждении важных вопросов. Неожиданно оказалось, что я не должна иметь своего мнения, что я должна казаться абсолютно невежественной. Иными словами, я должна была в одночасье превратиться в миленькую дурочку.

– Понятно, что твои родители этого не хотели.

– Нет. Но мой отец стал маркизом, и нам пришлось жить здесь, в этом обществе. Они желали мне счастья, но было очевидно, что придется пойти на некоторые компромиссы – или мне, или обществу.

– У тебя ведь были ухажеры. При твоей внешности иначе и быть не могло.

– О да. Но, понимаешь, многие молодые люди считали меня… девицей свободных нравов. А я была девственницей и не желала вести себя так, как они хотели. Пришлось научиться отваживать назойливых ухажеров. Но суть в том, что я ни к кому не испытывала никаких нежных чувств. Все они казались мне чужими.

– Я тоже показался тебе чужим?

– Конечно. – Сара взяла его руку и слегка сжала, словно извиняясь за свои слова. – Однажды ночью на балу у леди Ланкастер я спряталась в алькове, отгороженном пальмами в кадках, чтобы спокойно отдохнуть. Но место оказалось занятым. Доктор Майкл Харкур был в очках, съехавших на кончик носа, и так увлекся чтением, что меня не заметил. Я села и сделала вид, что не обращаю на него внимания. Вероятно, достигнув конца главы, он все-таки поднял голову, увидел меня, вскочил и уронил книгу. Вскоре мы стали друзьями.

– Он работал в Кембридже? Преподавал в колледже?

– Да. Классические языки и филология. Я достаточно хорошо знала латынь и греческий язык, чтобы понимать, о чем он говорит. Кроме того, я знала несколько индийских наречий, что его чрезвычайно заинтересовало. Наша дружба крепла, а потом переросла в нечто большее.

– Он был красив?

Что это? Неужели в его голосе прозвучала ревность? Сара улыбнулась и закрыла глаза. Было так здорово – сидеть, прижавшись к этому мужчине, и откровенно рассказывать о себе, не сомневаясь, что ему это интересно.

– Нет. То есть он, конечно, не был уродом. Майкл был почти такого же роста, как ты, но более худощавым. У него были густые волосы мышиного цвета, которые он всегда забывал причесывать, серые глаза, небольшой нос и твердый подбородок. У него было доброе и умное лицо, и… это было лицо Майкла.

По щекам Сары потекли слезы.

– И однажды, – сказала она, кашлянув, – мы были в книжном магазине. Мы потянулись за одной и той же книгой, столкнулись, и в следующее мгновение я оказалась в его объятиях. Так что он впервые поцеловал меня в отделе греческих и латинских переводов. К счастью, подобные книги не слишком популярны в обществе и других посетителей там не было.

Луциан негромко засмеялся, и Сара тоже улыбнулась. Неожиданно она поняла, что впервые после смерти Майкла улыбается, думая о нем. И это была улыбка любви, а не сожаления. Странно. Похоже, этот мужчина, ее любовник, вернул ей позитивный настрой.

– Потом Майкл пришел к папе и сделал официальное предложение. Папа принял его очень хорошо. Не думаю, что он когда-либо раньше встречал людей, подобных Майклу. Он ведь не учился в университете, а сразу стал служить в армии Ост-Индской компании. Так что интеллектуалы были для него людьми особого сорта. Но Майкл умел за себя постоять. Он был тихим, но удивительно умным человеком и мог играть с папой, как рыбак с форелью… Майкл был небедным человеком и мог обеспечить для нас вполне респектабельную жизнь. Папа поговорил с нами обоими и дал свое согласие. Еще до конца сезона мы поженились, и я переехала в Кембридж. Будь я хорошей женой, ничего бы не случилось.

– Вероятно, необходимость защитить женщину так же заложена в мужчине, как стремление защитить ребенка – в женщине, – задумчиво проговорил Луциан. – Это нечто вроде инстинкта.

– Возможно, – неохотно согласилась Сара. На нее произвело впечатление сравнение. – Но мужчина сначала должен поговорить с женщиной. Я не имею в виду ситуацию, когда имело место физическое нападение. Но если речь идет об оскорблении, дело другое.

Его дыхание было теплым и приятно согревало. Может быть, он ее поцелует? Сара подняла голову, давая понять, что желает этого, и была вознаграждена нежным прикосновением его губ… и слегка колючей щетины. Луциану придется побриться перед ужином.

Ласка слишком быстро прекратилась.

– Чего тебе больше всего не хватает сейчас, когда у тебя нет мужа?

Сара задумалась. Собеседник ее не торопил. Он держал ее в объятиях, а она размышляла, наблюдая за стрекозами и другими летающими насекомыми над прудом.

Странно, что любовник так живо интересуется подробностями ее брака. Большинство мужчин постарались бы сделать вид, что ее мужа никогда не существовало. Хотя, возможно, некоторые стали бы напрашиваться на лестное для себя сравнение: был ли он красивее, выше, шире в плечах, изобретательнее в постели? Но вопросы Луциана были другими. Ему было действительно интересно ее прошлое, он хотел ее понять и сочувствовал утрате.

– Мне больше всего не хватает его, – после долгой паузы сказала Сара, – моего мужа, моего друга. Мне не хватает общения, возможности сказать все, что я думаю, и услышать мнение близкого человека. Мне не хватает… не хватало… физической близости. Я всегда много читала, училась, стараясь соответствовать ему в интеллектуальном плане, а теперь у меня нет стимула. У нас были друзья, мы часто собирались вместе, вели беседы и жаркие споры. Этого круга общения мне тоже не хватает.

– У тебя не было желания остаться в Кембридже?

– Нет. Ведь в Кембридже больше не было Майкла, а я там жила из-за него. Нет, мне хотелось сделать что-то другое, разобраться в самой себе, решить, как жить дальше.

– Кто-то идет. – Луциан услышал голоса и смех раньше, чем она. Он отстранил ее и сел прямо. – Насколько я могу понять, люди идут сюда. Бежим?

– Бежим! – Сара взяла его за руку и потянула за собой в заросли ивняка на берегу пруда. – Ты умеешь плавать на плоскодонке с шестом?

– Да, – сразу ответил Луциан и через несколько секунд, пожав плечами, добавил: – Но плохо.

Вообще-то у меня хорошая координация, но с шестом я обращаюсь неуклюже. Почему-то он кажется мне слишком длинным. Но здесь же, наверное, глубоко?

– Здесь есть затопленная мощеная дорога, ведущая на остров, расположенный в центре. Этой дорогой активно пользовались, пока пруд не стал больше. Если мы проплывем немного вдоль нее, я смогу закончить свой рассказ. Рядом не будет никого, а мы, соблюдая абсолютно все правила приличия, будем на виду у всех. Я умею пользоваться шестом. А ты можешь расслабиться и отдохнуть.

Сара даже рот открыла от удивления, когда маркиз без возражений забрался в плоскодонку и сел, причем даже не помог ей отвязать лодку. Она взяла шест, который был абсолютно прямым, прошествовала в лодку, нашла положение равновесия и оттолкнулась от берега. Оказавшись на полпути между берегом и островом, она с размаху воткнула шест в тину и привязала к нему плоскодонку.

– Ты выглядела очень элегантно. – Луциан полулежал, откинувшись на уложенные в лодке подушки и закинув руки за голову, словно индийский раджа, который позволял отвозить его на остров с установленным там шатром для отдыха.

Оглядевшись, Сара устроилась на подушке на другом конце плоскодонки.

– Ты говорила о своем решении уехать из Кембриджа, – напомнил ей Луциан.

Сара глубоко вздохнула и сделала попытку объяснить.

– Я хотела оказаться подальше от всего, что связано с Майклом, от мест, напоминавших мне о браке, его любви и заботе. Я сбежала на побережье и нашла Сэндбей. Потом мне захотелось рисовать, я стала искать магазин, торгующий товарами для рукоделия, и нашла тот, которым теперь владею. Там продавались только товары для художников – ну, ты понимаешь, кисти, краски и все такое. Дела шли из рук вон плохо. Владелец хотел продать магазин, но не мог найти покупателя. Повинуясь сиюминутному капризу, я его купила. Это было начало «Раковины Афродиты». Я не пыталась сохранить в тайне свою личность и вскоре обнаружила, что люди умеют быть довольно-таки сдержанными. Думаю, им нравился мой высокий статус. Как-никак дочь маркиза поселилась в их маленьком городке. По их понятиям, я должна была выбрать Уэймут. Я стала разделять свою дневную и вечернюю жизнь. Это сработало.

– Ты счастлива в Сэндбее? Нравится быть владелицей магазина днем и леди вечером?

– Да, но…

– Но? – Луциан сидел, откинувшись назад, вытянув ноги и полуприкрыв глаза. Само искушение.

Саре хотелось прекратить разговоры о себе, перестать думать о трудных вещах, добраться до острова и…

– Когда ты так на меня смотришь, мне хочется немедленно встать и начать работать шестом.

– Остров выглядит чрезвычайно соблазнительно, но я буду вести себя как джентльмен, если ты скажешь, что следует за но…

– Но… в магазине дела идут очень хорошо. У меня все получилось. Мне нужно новое дело, вот только я понятия не имею какое. Определенно у меня нет намерения превращаться в веселую вдову, занимающую двойственное положение в обществе и меняющую любовников чаще, чем перчатки.

Луциан выпрямился, обхватил руками колени и с большим вниманием уставился на доски дна лодки у себя под ногами. Вероятно, там было что-то очень интересное.