Луциан знал это. И еще он знал, почему ему так трудно смириться с неизбежным. Если Маргарет выйдет замуж за Грегори сейчас, значит, его возражения, их тайный побег, ее выкидыш и мучения и, предположительно, то, что покалечило Грегори, – все это было зря? Если бы он изначально поступил иначе, то мог бы избавить любимую сестру от горя.

Все это означает, что он не исполнил свой главный долг защитника семьи. В его городском доме была галерея семейных портретов, самые ранние из них датировались временем правления Генриха VII. Отец и дед часто ходили по этой галерее вместе с ним, рассказывая разные истории об изображенных на портретах людях. Все они строго придерживались понятий чести. Его предки сколотили семейное состояние, которое теперь находилось в его руках. Его долг – сохранять и приумножать его. В конечном счете не Маргарет лишилась чести, а он. И будь он проклят, если признается в этом перед женщиной, которая ни в грош не ставит мужскую честь.

– Сейчас убийство Фарнсуорта не поможет, с этим я согласен, – сказал Луциан. Но он все еще может вытрясти из него душу, мрачно уверил он себя, и леди Сара не сумеет его остановить.

✻ ✻ ✻

Сара обнаружила, что путешествие в компании с маркизом Кэнноком было стремительным, некомфортным, иногда пугающим, но всегда в высшей степени эффективным. Стоило им остановиться, как конюхи со всех ног бросались менять лошадей и всегда выбирали сильных, выносливых животных. Хозяева постоялых дворов быстро подавали им еду и напитки, предоставляли в их распоряжение все необходимое и с сочувствием выслушивали рассказ о воспитаннике, сбежавшем из дома с неподходящей девицей. Его необходимо вернуть ради его же блага.

– У него не все в порядке с головой после несчастного случая, – объяснял Луциан, удачно вплетая в рассказ шрамы Грегори. – Он легко поддается влиянию, и девица вьет из него веревки.

Они напали на след в Чарминстере, что к северу от Дорчестера. Там сбежавшая парочка первый раз поменяла лошадей. Потом молодых людей вспомнили в Йовиле.

Сара решила, что она будет лакеем его светлости, а не грумом. Это позволило ей держаться подальше от конюхов и грумов. Как она и предсказывала, внимание привлекала ее диковинная одежда, а не женское лицо под тюрбаном.


Около четырех часов пополудни они въехали в Бристоль и увидели высокий шпиль церкви Святой Марии Редклиффской. Луциан завернул на постоялый двор, и путешественники вышли из экипажа.

– Как мы будем искать? – спросила Сара, оглядываясь по сторонам. – Здесь, наверное, много постоялых дворов.

– Мы не будем искать. Прежде всего мы поедим. А в это время городские мальчишки обыщут город.

Он щелкнул пальцами маленькому оборванцу, который прогуливался неподалеку с независимым видом, ожидая возможности поднести багаж или оказать какую-нибудь другую услугу. Луциан достал из кармана две монеты и показал мальчишке. У того округлились глаза.

– Что надо?

– Деньги твои, если ты и твои товарищи найдете любые сведения о почтовом экипаже, который сегодня утром проехал через Бристоль. В экипаже было два пассажира – молодая леди и мужчина с изуродованным шрамами лицом и повязкой на глазу. Я хочу знать, когда они снова выехали в путь и по какой дороге. Сведения мне нужны через два часа. Если сумеешь управиться за час, получишь еще одну монету.

– Понял. – Не тратя даром ни слов, ни времени, мальчишка сорвался с места и убежал. На бегу он громко свистнул, и к нему присоединились, возникнув словно из-под земли, еще пять или шесть ребятишек.

– Два часа?

– Это для них даже много, – уверенно сказал Луциан.

Глава 10

Титул его светлости обеспечил им отдельный кабинет, личное внимание хозяина и самые лучшие блюда.

– Что ты намерен делать, когда мы их найдем? – спросила Сара, когда подали суп.

– Если Маргарет все еще хочет его, пусть женятся. Если она передумала, я определенно не буду настаивать.

Сара обратила внимание, что ответ Луциана не относится к первой встрече с беглой парочкой. Сначала она решила, что может разрядить пистолеты, но сразу вспомнила, что есть еще шпага, и Луциану, в общем, все равно: застрелить Грегори или проткнуть его клинком. Кроме того, если она разрядит пистолеты, они наверняка встретят разбойников, они могут ранить Луциана, и в этом будет ее вина.

– О чем ты думаешь? – спросил он.

– О разбойниках. Я думала, должна ли разрядить пистолеты. Но ведь разъезжать по сельской местности без оружия – значит искушать судьбу, не правда ли?

Луциан уставился на свою собеседницу с таким изумлением, словно у нее выросла еще одна голова.

– Да знаешь ли ты, что я с тобой сделаю, если обнаружу свои пистолеты незаряженными?

– Нет. – Сара сосредоточилась на еде, стараясь не думать о том, что она находится наедине с мужчиной, путешествует вместе с ним и втайне хочет, чтобы он оставил в покое беглую парочку и договорился о спальне для них в этом отеле.

– Я тоже. Предлагаю не выяснять это.

После супа им принесли фрикасе из цыпленка и печеную рыбу в сырном соусе. Они ели в молчании, прерываемом только вежливыми просьбами передать соль или хлеб.

Луциан не выдержал первым.

– Что я должен был, по-твоему, сделать, когда Фарнсуорт попросил руки Маргарет?

– Согласиться на тайную помолвку при условии, что они подождут восемнадцать месяцев.

– Это лишь подтверждает мое мнение: она слишком молода.

– А ты старый и разумный? Сколько тебе лет, маркиз?

– Двадцать восемь. Мужчины взрослеют и умнеют быстрее.

– Моя мама говорит, что мужчины – маленькие мальчики, а все маленькие девочки – женщины. Подумай об этом. И знай: напрасно мужчины уверены, что женщины – невинные дуры. Поэтому вы с воинственным видом рыскаете вокруг, защищая нас от потрясений и сюрпризов, которые таковыми вовсе не являются. – Сара воткнула нож в ничем не провинившийся яблочный пирог. – Если девушка не умственно отсталая, не лишена наблюдательности и доступа к книгам и имеет подруг, она обладает достаточно полными сведениями о взаимоотношениях полов. Некоторые из нас, конечно, узнают все тонкости и специфику процесса только в брачную ночь, но только если мать постоянно твердит о супружеском долге и необходимости терпеть, чтобы получить компенсацию в виде детей.

– Подозреваю, что у твоей матери был другой подход. Но, между прочим, даже самые полные теоретические знания не защитят юную леди от бессовестного хищника, у которого на уме соблазнение или что-то еще хуже. И от компрометации в глазах общества. Передай мне, пожалуйста, этот несчастный пирог, пока ты не раскрошила его в пыль. Вероятно, ты представляешь на его месте мужчину?

– Я ничего не имею против мужчин, пока ты ведешь себя разумно. – Сара усмехнулась. – Что касается мамы, она воспитывалась при индийском дворе и получила полное теоретическое эротическое образование, как и должно образованной женщине.

Раздался стук в дверь, и на пороге возник хозяин отеля с мальчишкой.

Луциан вопросительно уставился на гостя.

– Итак? Прошло полтора часа.

– Да, я знаю. Они поменяли лошадей в «Черном Лебеде», а это на другом конце города. Им впрягли в тот же экипаж трех гнедых и черного коня, и они поехали в сторону Глостера. Это было около двух часов.

– Значит, они направились не в Лондон. Что ж, ты справился с задачей. – Луциан бросил мальчишке три монеты.

Тот поймал их и исчез – буквально растворился в воздухе.

– Если бы они попали в Лондон, их было бы отыскать чертовски трудно, – продолжал маркиз. – Да и Маргарет там могли узнать. Ты готова? Имей в виду, мы поедем очень быстро. – Луциан встал, натянул перчатки и нахлобучил на голову шляпу. Его физиономия была мрачной.

Он охотится, с содроганием подумала Сара. Она увидела, что в их экипаж впрягли четверку коней вместо пары. Теперь им предстояла настоящая гонка по большим дорогам.

– Вустер.


Голос Луциана разбудил Сару, забывшуюся тревожным сном. Было уже темно, и лишь впереди виднелись огни. Ее голова подпрыгивала на чем-то жестком, и Сара не сразу сообразила, что это плечо маркиза.

– Ой, извини. Я долго спала?

Они въехали на постоялый двор, когда часы на соседней церкви пробили полночь. Сара пошла искать туалет, а вернувшись, обнаружила, что лошадей уже поменяли, а Луциан что-то жадно пьет из высокой кружки. Другую кружку он протянул ей.

– Мы их догоняем. Они проехали всего четыре часа назад. Конюх сказал мне, что им пришлось довольствоваться не самой лучшей упряжкой. Те лошади, которых дали нам, – они выглядят хорошими – тогда еще были недостаточно отдохнувшими. Судя по всему, мы догоним их еще до границы.

– Давай я буду править. Меня учили отец и Эш. И у меня есть опыт управления упряжкой ночью. – Правда, в Индии, и шагом, но это ему знать не обязательно.

– Хорошо.

Столь легкое согласие повергло Сару в шок. Этого она не ожидала. Отец и брат никогда бы не позволили ей править незнакомой упряжкой, да еще и в темноте. Она никак не могла решить, в чем дело: в преувеличенной вере в ее возможности или в том, что он смертельно устал и рассчитывает на короткий отдых.

– Поторопись. – Маркиз с нетерпением ждал, чтобы помочь ей забраться на сиденье возницы.

Сара уселась, взяла вожжи в левую руку и застыла, стараясь их почувствовать. Она не станет спешить из одного только желания произвести на него впечатление. Затем пустила лошадей легкой рысью. Ей надо было как следует узнать, понять животных, пока они еще ехали по городским улицам, которые были, хотя и не везде, но все же освещены.

– Поспи немного, – сказала она сидящему рядом Луциану, не поворачивая головы.

– Через пару минут усну, – ответил он. – Я убедился, что ты обладаешь хладнокровием и достаточной силой, чтобы управлять четверкой. Разбуди меня, если я буду храпеть.

Они выехали из города, и ее глаза постепенно привыкли к освещению тусклым лунным светом. Дорога впереди выглядела светлее, чем обочина. Им повезло. Светила полная луна, и было сухо, так что пыльная дорога не потемнела от дождя. Упряжка была хорошей, лошади реагировали на любое ее движение, и она позволила им бежать быстрее.