Я вздыхаю.

— Всё в порядке. Я справлялась и с худшими ситуациями.

— Я не хочу, чтобы тебе приходилось иметь дело с ними и дальше, Лилс, — хмурится он. Гарри думает, что может защитить меня от всего мира, и иногда мне хочется, чтобы он мог это сделать.

— Да, жизнь – сука, и, к сожалению, это ещё одна проблема, которую я навлекла на себя.

Он закатывает глаза.

— Пожалуйста, только не говори, что ты превратилась в одну из этих женщин «я толкнула его в объятия другой женщины», — говорит он высоким голосом.

Я шлёпаю его по руке.

— Нет, но это очень веская причина, по которой я не вступаю в отношения. Этих проблем достаточно, чтобы отбить желание на всю жизнь.

Он потирает руку.

— Оу, у тебя такой мужественный удар.

Я игнорирую его и листаю газету, останавливаясь на разделе сплетен. Смотрю и не верю своим глазам – прямо в центре страницы Теодор Эллис. На фотографии он обнимает за шею какую-то женщину. Он еле стоит на ногах, его подбородок испачкан помадой. Заголовок гласит: «Эллис вернулся к старым привычкам». Я быстро закрываю газету и сворачиваю газету. Выхожу из кухни и иду к себе в комнату, прежде чем Гарри увидит, как я сорвусь. Я не плачу. Больше не плачу. Но так сильно больно. Такое чувство, будто в моей груди поворачивают нож. Я закусываю щёку изнутри, чтобы остановить слёзы. Чёрт бы его побрал, он не сделает этого со мной. Пока я здесь плакала о нём, он развлекался, пил и флиртовал с женщинами, как будто между нами, твою мать, ничего не произошло. Хочу кричать на него. Я хочу причинить ему такую боль, какую он причинил мне. Я хватаюсь за грудь, пытаясь держать себя в руках, чтобы остановить то, что чувствуется, как разорванное в клочья сердце. Это не должно удивлять. Чего я ожидала? Это Тео Эллис. Он чёртов придурок! Я ненавижу его. Я люблю его. Господи, когда же это прекратится?!

***

Я взяла себя в руки и теперь пакую сумку, когда раздаётся стук в дверь. Это, должно быть, Донни, потому что Гарри – мудак, и он постоянно входит без стука.

Я открываю дверь и вижу Донни, он стоит, наклонив голову, его тёмные кудри падают на лицо. Он улыбается и его тёмно-карие глаза согревают меня. Я знаю Донни много лет, его присутствие всегда приносит мне спокойствие.

— Я просто хотел попрощаться, — бормочет он. Спустя годы Донни стал более застенчивым рядом со мной и почти не разговаривает. Я знаю, что он такой, какой есть, поэтому пусть так и будет.

— Спасибо, что терпишь меня.

— Ты же знаешь, если когда-нибудь захочешь остаться здесь, то у меня есть друг, который владеет юридической фирмой, и он будет рад предоставить тебе работу. — Он смотрит на меня, прежде чем застенчиво отвернуться.

Я улыбаюсь.

— Я очень ценю это, Дон, и, возможно, однажды я так и поступлю, но прямо сейчас мне нужно быть в Лондоне. — Но, серьёзно, я ведь не собираюсь бросать многообещающую карьеру только потому, что рассталась со своим парнем. Знаю, что Донни хорошо это понимает.

Он кивает головой, выглядя побеждённым.

— Хорошо, но ты же как-нибудь приедешь погостить? — он слегка улыбается.

— Конечно. Пока, Донни. — Я обнимаю его, и он крепко обнимает меня в ответ. В объятиях Донни кажется, что у меня есть ещё один брат, но, к сожалению, я почти уверена в том, что он видит во мне вовсе не сестру.

***

Гарри держит дверь машины открытой, когда я подхожу, чтобы попрощаться. Я приехала на «Мазерати». Мне просто нужно было уехать, и это был самый быстрый и лёгкий способ убраться оттуда. Гарри послал кого-то из своих парней перегнать машину в Лондон и вернуть её Тео, но тот просто сказал, что автомобиль ему не принадлежит. Конечно, он не мог сделать это проще и просто принять свой подарок назад. Я должна подготовить себя в течение двух дней для расставания с этой крошкой.

— Серьёзно, если захочешь продать её, дай мне знать, — ухмыляется он.

— Она – не моя, — говорю я уже в сотый раз. На этой неделе Гарри поставил её на техобслуживание только для того, чтобы вернуть мне её со словами: «мощная, как дьявол». Ребёнок.

— Свидетельство о собственности говорит другое. — Он играет бровями.

Я вздыхаю, игнорируя его.

— Я люблю тебя, Гарри. Спасибо, что позволил мне остаться здесь. — Он раскрывает руки для объятий, и я прижимаюсь к нему. Таким способом мой брат заставляет меня чувствовать себя в безопасности. Он единственный человек в мире, который, я знаю, пойдёт на край света ради меня. Я видела это несколько раз. И не существует ничего, что я не сделала бы для него.

Он крепко сжимает меня своими сильными руками.

— Я люблю тебя, Лилли. Ты знаешь, где меня найти, если понадоблюсь. Знаю, ты говоришь, что у тебя всё в порядке, но я вижу, что это не так. — Он отстраняется и смотрит мне в глаза. — В любое время, когда понадоблюсь, позвони мне, и я тут же приеду. — Он нежно гладит пальцами мой подбородок и ослепительно улыбается. Гарри понимает меня. Он знает, что я ненавижу жалость. Он может заставить меня улыбаться даже в худшие времена.

— Спасибо, Гарри. — Я целую его в щёку и усаживаюсь на сиденье из нежной и гладкой кожи.

— Увидимся через несколько недель, — говорит он, прежде чем закрывает дверь. Я завожу двигатель и выезжаю на дорогу, шины визжат, и мотор рычит, как злой кот. Я очень сильно буду скучать по этой малышке.

Когда я въезжаю в подземный гараж моего дома, мне необходимо несколько минут, прежде чем выйти из машины. Жизнь с Гарри дала мне шанс собраться с силами, но теперь я снова здесь и придётся столкнуться лицом к лицу с проблемами. Настало время для Лилли Паркер натянуть на лицо игривую маску и взять себя в руки. Я отдохнула, а сейчас нужно спрятать эмоции в большой сундук и оставить их там. И я сделаю это.

Выхожу из машины, броня на месте, и я готова к бою. Видит бог, это будет больше, чем просто битва.

***

Сегодня начинается судебный процесс, и я жду кучу эмоциональных всплесков. Несмотря на просьбы Молли и Джорджа, я еду туда одна. Мне нужно сделать это в одиночку. Я уже подала своё заявление, оно было небольшим. Обвинение прочно основывается на доказательствах на основе ДНК. Поэтому мне не нужно говорить. Мне даже не нужно даже присутствовать, но я хочу быть там.

Я полна решимости встать на судебном заседании и посмотреть этому человеку в глаза. Хочу, чтобы он увидел, что не сломал меня. Хочу, чтобы он увидел, что я не жертва. Мне нужно сделать это для себя.

Когда я вхожу в зал заседаний, там совсем немного людей. Я сажусь на одну из пустых деревянных скамеек. Мой адвокат коротко кивает мне в знак приветствия, прежде чем вернуться к своей бумажной работе.

Судья начинает заседание, и за стеклянной панелью встаёт подсудимый в окружении двух полицейских. Конечно же, я не помню ту ночь, поэтому я никогда не видела его. Сначала меня поражает, что он выглядит как нормальный человек. Он мог быть любым молодым парнем с улицы, а не преступником, который употреблял наркотики и изнасиловал нескольких девушек на протяжении последних лет. Его глаза опущены вниз, пока он стоит с закованными за спину руками. Мне нравится осознавать, что я сильная личность, но мне всё равно странно, что я ничего не чувствую, когда смотрю на его ничем непримечательную фигуру. Я хочу, чтобы он посмотрел на меня, но он не делает этого.

Слышу, как со скрипом открывается дверь в зал суда, и кто-то заходит и тихо садится позади меня. Все волосы на затылке встают дыбом, моё тело, как радар, реагирует на присутствие Теодора Эллиса, единственного мужчину, который может заставить меня потерять контроль. Единственного мужчину, против которого у меня нет ни защиты, ни чувства самосохранения. Единственного мужчину, из-за которого моя душа ноет от боли.

Я едва слышу, о чём говорят в зале суда, пока напряжённо сижу на скамейке. Я не могу сосредоточиться, потому что пульс молотом стучит в ушах. Смесь паники, гнева, боли и желания – всё это течёт по венам, как товарный поезд. Конечно, я должна была ожидать этого. Я не включала телефон с тех пор, как уехала к Гарри, я просто исчезла. Только оставила Молли и Джорджу записку с номером телефона Гарри, чтобы они могли позвонить мне. Но у него вообще не было возможности связаться со мной.

Следующий час кажется вечностью, пока я сижу не в силах пошевелиться, не в силах посмотреть на него. Как только судья объявляет перерыв заседания, я встаю и молнией вылетаю за двери зала суда. Я отказываюсь даже посмотреть в его сторону, когда прохожу мимо.

Продолжаю идти, пока не нахожу пустой коридор в лабиринте здания суда. Я пользуюсь моментом и смотрю в окно на оживлённую улицу внизу. Прижимаю лоб к холодному стеклу и делаю глубокий вздох, пытаясь успокоить своё колотящееся сердце. Бл*дь, возьми себя в руки, Лилли, ругаю я сама себя. Я делаю последний глубокий вдох и поворачиваюсь.

Конечно же, Тео здесь. Он всегда рядом. Я не видела его с того страшного дня. Он выглядит по-другому, более взрослым, более изнурённым, но всё ещё красивым. Тео стоит в расслабленной позе, руки в карманах, пиджак расстёгнут, открывая рубашку без галстука. Его тёмные волосы немного отросли и падают на лоб. Он смотрит на меня в упор, его глубокие синие глаза клеймят мою душу снова и снова до тех пор, пока я не начинаю задыхаться. Всё в нем притягивает меня на инстинктивном уровне, и это так больно.

Я прикладываю все силы, чтобы лицо оставалось бесстрастным, пока боль, как яд, течёт по моим венам. Эта такая всеохватывающая, парализующая боль, от которой перехватывает дыхание, такое отчаянное стремление, которое несёт с собой глубочайшую печаль. Я так сильно хочу его, это такая мука, когда ты не можешь протянуть руку и коснуться его. Я провела две недели, затаив на него сильную обиду, но прямо сейчас, когда он стоит передо мной, всё кажется таким неважным, потому что я люблю его.

Будь проклят он, и будь проклята я, за то, что такая чертовски слабая рядом с ним. Я сжимаю зубы и сражаюсь с натиском эмоций, которые грозят сокрушить меня, в моём сердце больше не должно быть места для этого. Я делаю усилие, чтобы засунуть боль обратно в ящик и хлопаю крышкой. Он изучает меня напряжённым взглядом. Тео ничего не говорит, просто смотрит на меня. Я проверяю броню, прочно находящуюся на месте, моё сердце спрятано так глубоко, что даже я не могу найти его, пока не поговорю с мужчиной, который до недавнего времени так много значил для меня.