Она одарила его своей коронной улыбкой.
– И никогда больше не улыбайтесь мне подобным образом, – приказал он. – Меня может стошнить, и, учитывая, что ваши туфли расшиты жемчугом – какая бессмысленная трата денег! – желудочная кислота не пойдет им на пользу.
Себастьян нахмурился.
– Таково твое представление о приличном поведении, кузен? Если так, то ты даже хуже, чем мне казалось. Мисс Тринн – деликатный цветок, с которым нужно обращаться со всем уважением. А ты предлагаешь отрезать ее ноги и говоришь, что тебя стошнит на ее туфли.
Пирс выгнул бровь, глядя на Линнет. Она вздохнула и потрепала Себастьяна по руке.
– Извините, – сказала она. – Его милость совершенно справедливо заметил, что я так же привержена кокетству, как он его не переваривает.
– Неплохо, – сказал Пирс с искренним одобрением. – Будь я проклят, если вы не одна из самых языкастых особ, которых я знаю. Особенно если учесть доспехи, которые вы носите.
– Вы имеете в виду улыбку? – поинтересовалась она. – Я нахожу ее очень полезной. Вам следует взять ее на вооружение.
Себастьян помрачнел. Похоже, до него начало доходить, что Линнет не такое деликатное создание, как ему казалось.
– Ты не в ее весовой категории, – сказал Пирс. – Она настоящий мастер. Неудивительно, что весь Лондон думает, будто она покорила принца.
– Это у нас семейное, – призналась Линнет, смутившись на мгновение. – Я предпочла бы узнать больше о вашей хирургической практике, – обратилась она к Себастьяну. – Вы говорили, что трудно избежать заражения. Какие средства вы пробовали?
Пирс часто думал, что его кузен болван, но никогда не недооценивал его познания в хирургии. Себастьян был лучшим хирургом из всех, кого он знал, сосредоточенный, целеустремленный, с необыкновенно проворными и искусными пальцами.
– Если бы не опасность заражения, – говорил тем временем Себастьян, – возможности хирургического вмешательства возросли бы настолько, что даже трудно вообразить.
Например, в западном крыле есть женщина со вздутием живота. Скорее всего оно вызвано опухолью размером с яблоко, если не больше.
– Это наверняка опухоль, – вставил Пирс. – Но я буду знать ее размер лишь через несколько месяцев, не раньше.
Линнет моргнула, но, к ее чести, не стала морщиться и ахать, как большинство дам, столкнувшись с крайностями медицинской практики и его собственной одержимостью вскрытиями.
– Если бы мы могли предотвратить заражение, я бы вскрыл ей живот и удалил опухоль, – продолжил Себастьян. – Она вернулась бы домой и продолжала спокойно жить.
Пирс вынужден был признать, что его кузен выглядит особенно привлекательно, когда говорит о хирургии. На его лоб упала прядь волос, глаза заблестели.
Пожалуй, ему следовало направить разговор в другое русло. Линнет явно увлеклась беседой.
– А разве алкоголь не помогает? – спросила она. – Я читала, что солдаты на полях сражений поливают свои раны бренди и это уменьшает риск заражения.
– Недостаточно, – сказал Пирс. – Когда мы были моложе и менее испорчены, мы пробовали применять все, что только возможно. Но наши пациенты умирали с удручающей частотой.
– Почти все, – уточнил Себастьян. Его лицо приняло скорбное выражение, способное растрогать любую женщину. Пирс не смог бы скорчить такую гримасу, даже если бы от этого зависела его жизнь. Хотя и признавал, что со стороны Себастьяна это не было притворством. Тот искренне печалился, когда его пациенты умирали.
– В общем, мы прекратили эксперименты, – подытожил Пирс. – Себастьян сбился со счету, считая покойников.
– Одно дело – удалять конечности, – сказал Себастьян. – Но полостные операции слишком рискованны.
– Бедная женщина, – заметила Линнет.
Пирс уже успел забыть, о ком шла речь.
– А, эта. Что ж, по крайней мере она приехала сюда. Мы влили в нее столько опиума, что она не испытывает боли.
– Она бодрствует?
– Практически никогда. Что в ее положении к лучшему. Рак желудка – если это то, чем она страдает, – причиняет невыносимую боль.
– А как ее семья?
Он пожал плечами:
– Мне об этом ничего не известно. Возможно, у нее никого нет.
– Разве у пациентов нет родственников? Такое впечатление, что их никто не навещает.
– Это сфера деятельности сестры Матильды. Я действительно не в курсе.
Линнет прищурилась.
– У миссис Хэвлок, видимо, очень решительные методы. Возможно, она сказала больным, что им не разрешено принимать посетителей.
– О, она никогда бы так не поступила, – заверил ее Себастьян. – Она несколько грубовата, но у нее доброе сердце.
Себастьян в своем амплуа. Всегда видит лучшее в людях.
– Вообще-то у нее не очень доброе сердце, если вы имеете в виду способность к сочувствию, – сказал Пирс. – Это одна из причин, по которой я ее держу, учитывая полное отсутствие обаяния. Она способна усмирить вопящего ребенка, не моргнув и глазом.
– Вопящего ребенка? – Линнет содрогнулась.
Выходит, у нее есть слабые места.
– Гэвин вопил, как чертенок, когда мы совмещали кости его сломанной ноги, – сообщил Пирс. – А посмотрите на него сейчас. Он перестал вопить и снова ходит. А скоро отправится домой.
– Да, но сколько времени он пробыл здесь, не видя своей матери?
Себастьян нахмурился.
– Я прослежу за этим, мисс Тринн. – Он бросил на нее восхищенный взгляд. – Как вы наблюдательны. Мы с Пирсом месяцами обходили палаты, даже не задумываясь о подобных проблемах.
– Ну, у вас есть пациенты, не говоря уже о цыплятах, которые нуждаются в присмотре, – сказала она, указав на другой конец комнаты. – Я могу сама поговорить с миссис Хэвлок о посетителях.
– О цыплятах? – переспросил Себастьян.
Пирс издал смешок.
– Она имеет в виду этих шалопаев, – пояснил он, кивнув в сторону Пендерса, Кибблса и Биттса, которые столпились вокруг леди Бернис, видимо, поглощенные созерцанием бюста его матери, выставленного на всеобщее обозрение.
– А, понятно, – хмыкнул Себастьян. – Пожалуй, они действительно следуют за Пирсом, как выводок цыплят за наседкой. Ласковой и заботливой, как вы можете себе представить.
– Если очень напрячь воображение, – поддакнула Линнет, скривив губы в иронической улыбке.
– Эта улыбка нравится мне больше, – заметил Пирс.
Улыбка мигом исчезла.
– В ней столько яда, – продолжил он. – Она показывает вашу истинную сущность.
Глаза Линнет сузились, и на мгновение ему показалось, что она собирается плеснуть ему в лицо бокал шампанского. Но Прафрок позвонил в колокольчик, приглашая всех на ужин, и она повернулась к нему спиной и двинулась прочь вместе с Себастьяном, демонстративно подхватив его под руку.
После ужина мать Пирса встала и, лукаво улыбнувшись, окинула взглядом собравшихся за столом, включая ее бывшего мужа.
– Почему бы нам не пройти в гостиную? Прафрок был так любезен, что организовал нам небольшое развлечение.
Пирсу хватило одного взгляда на ее лицо, чтобы понять, что у его матери созрел в голове какой-то дьявольский план.
– Танцы! – произнес он спустя несколько мгновений при виде расчищенной площадки посередине комнаты и Прафрока за фортепьяно в компании худосочного лакея со скрипкой. – Как это мило с твоей стороны, maman. Как раз то, о чем я мечтал.
Леди Бернис подалась к нему, обдав его ароматом жасмина.
– Дорогой, мир не вращается вокруг тебя, и мне очень жаль, если я внушила тебе мысль, что это так. А теперь сядь и дай отдых своей ноге. А Себастьян потанцует со мной.
– Конечно, – повторил Пирс, усевшись на диван. Если его мать решила устроить комедию, то почему бы не получить от нее удовольствие?
Его отец тоже сел, расположившись на стуле с прямой спинкой, по другую сторону дивана. Он даже не пытался скрыть своего пристального внимания, просто сидел, не сводя глаз с бывшей жены, которая кружилась в вальсе, весело болтая с племянником.
– Она так же легка на ногу, как и раньше, – заметил Пирс спустя некоторое время. Уж лучше разговаривать, чем наблюдать за танцами. К тому же ему действовала на нервы ухмылка, с которой Биттс смотрел на Линнет. Он предпочел бы видеть в нем врача, пусть даже неопытного, а не юного ловеласа.
– Твоя мать? – Герцог кивнул. – Жаль, что ты не видел ее, когда ей было семнадцать. Стройная, как ива, с искорками в глазах, которые заставляли всех мужчин в зале влюбляться в нее.
– Вы не собираетесь пригласить ее на танец?
Губы отца изогнулись в полуулыбке, которая, как потрясенно осознал Пирс, часто играла на его собственных губах.
– О, я приглашу. Она устроила это развлечение, и с моей стороны было бы негалантно лишить ее удовольствия отказать мне. Хотя в прошлый раз нам не удалось станцевать вальс.
– В прошлый раз? – переспросил Пирс.
– Я нарушил все светские правила, – отозвался его отец. – Я не стал дожидаться, пока нас представят, чтобы пригласить ее на танец, как полагается. Я просто втащил ее на танцевальную площадку.
– Ну, так давайте, – сказал Пирс. – Тащите ее на танцевальную площадку.
– Она не хочет, чтобы ее тащили. Она хочет иметь возможность отказать мне.
Да, Пирс определенно узнал эту сардоническую улыбку. Это была его собственная улыбка.
– А мои проступки таковы, что она заслужила это удовольствие, – добавил герцог.
Его мать могла отказаться танцевать с его отцом, но Себастьян явно не собирался упускать шанса потанцевать с Линнет, и будь он проклят, если останется сидеть и смотреть, как его кузен нашептывает любезности на ухо его невесте.
Пирс встал, собираясь уйти, но помедлил.
– Желаю удачи, – сказал он отцу.
– Слишком поздно, – отозвался тот. – Спокойной ночи.
"Покоренный ее красотой" отзывы
Отзывы читателей о книге "Покоренный ее красотой". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Покоренный ее красотой" друзьям в соцсетях.