Похоже, что человек с характером, — быстро пронеслось у нее в голове.

…Тем не менее он ей понравился. Она что-то почувствовала в нем, может быть, тепло и надежность. — Да, мне лучше поехать домой. Альсвита сказала, что будут сделаны все приготовления, ей дадут лошадей и эскорт, но Рианон совсем не слушала ее. Она внимательно следила за стариком.

Потом она поцеловала Альсвиту и детей, попрощалась с ними и вышла с Мергвином. Во дворе приготовления шли полным ходом. Большинство мужчин ушли с королем, но Рианон было положено следовать с эскортом. Двое юношей, гораздо моложе ее и старая кухарка Кейт были заняты укладкой провизии, чтобы они смогли утолить голод, когда остановятся на ночлег.

Альсвита выражала свое беспокойство, но Рианон поцеловала ее в щеку и быстро залезла на чалую лошадь, которую Альсвита дала ей.

Несмотря на свой возраст, Мергвин взобрался на свою лошадь с удивительным проворством и легкостью.

Он увидел, что Рианон наблюдала за ним и нахмурился.

Когда я стану слишком старым, чтобы быть полезным, молодка, я получу свое заслуженное вознаграждение.

Он хмыкнул, а Рианон подумала, о каком вознаграждении он говорит. Она наклонила голову, пряча улыбку. Они отправились в путь, а дети и все дворовые люди махали им вслед.

Они были всего в нескольких милях от Варенхема, когда Рианон приблизилась к друиду.

— Он ведь вернется, правда? — спросила она. — Ты знаешь, что он вернется. Эрик Дублинский вернется из этого сражения.

Он посмотрел на нее удивленно:

— Конечно, он приедет домой.

— А король?

— Король предназначен для многих великих дел.

— Тогда он тоже вернется домой.

— В этот раз, да.

— В этот раз?

Глаза друида встретились с ее взглядом.

— Это ведь только начало, миледи. Осиное гнездо растревожили, и скоро ад вырвется наружу. Но так и должно было случиться, а вот как обойдется с ним судьба, не мне судить.

— Откуда ты знаешь? — спросила Рианон. Он вскинул белоснежную бровь.

— Откуда я знаю? Слушай, — он взял ее за руку. — Прислушайся к деревьям, к буре на земле, к шторму на море. Слушай, и ты узнаешь.

Рианон откинула волосы.

— Ты знал, что Эрик женится на мне? Прежде чем они с Альфредом договорились об этом. Друид кивнул головой.

— И ты хочешь сказать, что это — судьба.

— Написанная на ветру.

— Вот что я тебе скажу, — вдруг со страстью произнесла она. — Ничего, ничего не написано на ветру. Ничего нельзя узнать из шторма на море или по ветерку в лесу! Мы сами делаем свою судьбу, и у меня будет свое предназначенье, несмотря на вашего ирландского принца!

Он некоторое время молчал, не обращая внимания на вспышку. А потом он улыбнулся ей, и в его темных глазах сквозила насмешка.

— Он теперь твой ирландский принц, разве не так, миледи?

Он послал свою лошадь вперед, а Рианон ничего не оставалось, как смотреть ему вслед, размышляя, обрела ли она нового врага или нашла нового друга, который станет заботиться о ней.

Она пустила свою лошадь быстрым аллюром. В конце концов, она направляется домой. Если ни в чем другом, так хоть в этом она найдет утешение.

Пешие солдаты следовали за всадником, направлявшимся к укреплениям Рочестера. Датчане возвели осадные сооружения, но как только первые англичане приблизились к ним, стало ясно, что датчане предпочитают отступление.

Эрик проехал вдоль деревянных ограждений осажденного города, убедившись, что осаждающие тихо ушли со своих постов и укрылись в окрестных лесах. Они постараются не дать этим датчанам ускользнуть, потому что в противном случае те сохранят свои силы нетронутыми и будут готовы нанести ответный удар.

На огромном белом коне Эрик устремился в погоню за врагами. С его губ сорвался боевой клич, а его штандарт с гербом волка развевался, когда его люди вышли на линию атаки. На краю леса завязалось сражение.

Первым противником Эрика был свирепый воин с седой бородой, размахивающий обоюдоострым топором.

Не сходя с коня, Эрик пригнулся, чтобы избежать смертельного удара, и приставил свой меч к горлу противника. Тот рухнул молча, уносясь мечтами в Вальхаллу.

Эрик подумал, что эта битва будет быстрой и безжалостной.

Он превзошел остальных в этом сражении, казалось, вся сила христианских святых вкупе со скандинавскими богами была с ним в тот день. Нападающие устремлялись на него, но он успевал отражать все удары. Ролло сражался бок о бок с ним и тоже преуспевал. Неизвестно, сколько человек пыталось поразить их, но они не дрогнули и не отступили, а по прошествии некоторого времени поняли, что стоят среди поля поверженных врагов. Справа в глубоком лесном овраге они заметили какую-то суматоху. Переглянувшись, поспешили по краю оврага, спускаясь вниз, чтобы поспеть к месту событий.

Саксонцы сражались с отрядом датчан, превосходящим их численностью раза в два. Эрик улыбнулся Ролло:

— Давай?

— Кому охота жить вечно? — спросил его Ролло.

— Да, кому охота жить вечно? — эхом откликнулся Эрик.

Вдвоем они врезались в сражавшихся. Местность была слишком неровной, чтобы маневрировать на коне, и Эрик спешился. Он сразу же был атакован молодым рыжебородым воином, предложившим ему сказать жизни последнее «прощай».

— Сукин сын! — добавил датчанин.

Эрик парировал его удар мечом, отклонился и приставил лезвие своего меча к его горлу. Потом он перешагнул через упавшее тело:

— Парень, я тебя уверяю, что ты никогда не видел женщины, прекрасней моей матери.

Взглянув в другой конец оврага, он увидел, что несколько тяжело вооруженных датчан в кольчугах и шлемах окружили одного саксонца.

Это был Рауен.

Уверенный, что смерть близка, юноша держался храбро, дразня атакующих:

— Давайте, давайте, негодяи, подходите по очереди! Конечно, я умру, но хоть одного утащу с собой в могилу! Кто это будет? Подходи! Вы смотрите на меня, как кучка баб, и от вас идет адская вонь. Подходите!

Эрик чувствовал, что Рауену страшно, но его выдержка заслуживала восхищения. Он размахивал мечом, и его оружие сверкало среди зелени деревьев, когда на него падали солнечные лучи.

Датчане будут рядом с ним через минуту.

Эрик больше не терял времени, а вскочил на коня и помчался к нему, размахивая мечом и врезаясь в толпу. Воины вскрикивали и падали, пораженные внезапностью нападения. Он соскочил с лошади и бросился на врагов.

Рауен закричал и тоже бросился в гущу сражения, яростно наступая и поражая воинов, надвигавшихся на него устрашающей ордой. Через несколько минут Эрик увидел, что к ним присоединился Ролло, и они втроем отражали натиск целого войска, стоя друг к другу спиной, и образуя таким образом стену защиты.

Но вот битва подошла к концу. Масса мертвых тел лежала на земле в нелепом беспорядке. Уцелевшие датчане бежали.

Альфред въехал верхом в овраг. Он посмотрел на своих павших воинов, на множество убитых врагов. Король долгое время молчал.

— Мы многих успокоили навеки, — сказал он.

— Да, кажется, их немало, — коротко отозвался Ролло.

— Рауену пришлось заняться многими, — сказал Эрик.

Рауен вспыхнул и посмотрел на него. Потом он перевел взгляд на короля.

— Я бы уже был убит, сир, если бы не принц Дублинский.

Эрик пожал плечами и прошел среди мертвых, потом пристально взглянул на короля. Священник Ассер шел следом за королем Альфредом.

Нам нужно предать тела наших воинов земле. И если датчане вернутся забрать своих убитых…

— Лучше мы позаботимся о своих, — быстро уверил его король.

Их глаза встретились. Они оба прошли через многие сражения. И оба видели, что делали викинги, одержав победу. Пленных потрошили, жарили живьем, или использовали их органы для приготовления мехов.

Раненым лучше было скорее умереть, а мертвым — оказаться в аду.

Эрик опять сел на белого коня и последовал за королем к стенам Рочестера. Ворота были открыты, и голодающие жители бросились навстречу своим освободителям.

Вскоре стало ясно, что датчане действительно бежали поспешно. Они оставили своих пленников и множество лошадей.

Альфред был рад и тому и другому.

Ночью они пировали в крепости Рочестера. В огромном зале горел камин с боровом на вертеле. Оленей в овец доставили из ближайших деревень, нанизали на вертела и подвесили над огнем, чтобы их поджарить для голодных защитников Рочестера, для короля и его свиты Эрик сидел рядом с королем, наблюдая, как мальчишки и девушки-служанки срезали с туш, жарившихся на огне большие куски мяса, и разносили бойцам.

Настроение было ликующим и разгульным. Английские сказители вставали и говорили о подвигах своего короля, а один из ирландских бардов Эрика создал прекрасную поэму о доблести своего принца в этот день. Затем поднялся Рауен и поднял кубок в его честь:

— За принца, который дважды сохранил мне жизнь! Я клянусь ему в своей вечной преданности!

Последовали другие тосты. Эрик, к собственному удивлению, почувствовал некоторое смущение. Рауен подошел к нему и преклонил перед ним колена:

— Твой вечный слуга, принц, — смиренно произнес он. Эрик наклонился и силой заставил его встать, обнимая его за плечи:

— Нет, Рауен, — сказал он мягко. — Не нужно быть мне слугой. Будь моим другом.

Приветственные возгласы раздавались все громче и громче.

Юная, торжествующая улыбка Рауена тронула Эрика. Этот мальчишка не был трусом и не был глупцом. Он был сильным, скромным и честным.

Рауен любил Рианон, и Рианон любила его. Было не просто сбросить со счетов их юную безрассудную влюбленность. А может, это просто ревность и гнев обуяли его? Но теперь ему нравился этот молодой человек, и он жалел их обоих. Они ведь любили друг друга.

Как он любил Эминию.

Пока они пристально смотрели друг на друга, послышалась необычная музыка.

Она началась с протяжных звуков лютни, и в зале установилась полная тишина.