Пола Куин - Покоренная горцем

— Думаете, он уцелеет в войне с голландцем? — спросила она Джорджа, когда молчать стало уже невмоготу.

— Я не сомневаюсь, что он и в одиночку способен своим мечом принести победу королю Якову, — ответил капитан.

— Да, вы правы, — согласилась Джиллиан, испытывая некоторое облегчение. — Он выживет.

— А Вильгельм будет разбит.

Джиллиан чувствовала на себе взгляд Джорджа — тот молча вопрошал ее, понимала ли она, что будет означать поражение принца. Да, она прекрасно все понимала. Король-католик останется на престоле, и гонения на протестантов из-за их измены еще больше усилятся.

— Родичи вашей жены пострадают, если король Яков останется на троне, — сказала Джиллиан. — А семья Колина пострадает, если Якова свергнут. Все эти убийства во имя религии… Думаете, Господь их одобряет?

— Нет, — ответил капитан.

— Я тоже так думаю. — Она постаралась больше не забивать голову тем, чего не в силах была изменить, и, взмахнув поводьями, направила лошадь вдоль песчаного берега.

Немного помолчав, Джиллиан добавила:

— Теперь давайте отыщем моего сына. И будем молиться о том, чтобы мне не пришлось вернуться сюда и собственноручно убить Джеффри.

Как и предсказал горец, его брат послал барда Финли Гранта назад в усадьбу Джорджа, чтобы предупредить Колина, что он разоблачен, и сообщить, что малыш Эдмунд не пострадал и находится под надежной защитой недалеко от Эссекса.

Джиллиан не удивилась, когда капитан настоял, чтобы Финн отвез ее к остальным шотландцам без него. Она и не ожидала, что Джордж и его жена отправятся вместе с ней в Кэмлохлин. Она также не ожидала, что день расставания с дорогим другом наступит так скоро.

— Вспоминайте меня добром, дорогой капитан. — Она обвила его шею руками, не сдерживая слез. — Ах, Джордж, я всегда буду помнить о вас.

Их прощание было коротким, потому что ей не терпелось увидеть Эдмунда. А капитан Гейтс предупредил Финна, что тот отвечает за нее головой.

Спустя восемь дней и семь ночей Джиллиан убедилась, что Джордж остался бы доволен тем, как родственники Колина охраняли ее и Эдмунда. Они не спускали с них глаз, и Джиллиан ничего не имела против столь пристального внимания. Горцы были совершенно не похожи на людей из Дартмута. Хотя они вечерами и выпивали, собравшись у костра, с ней они неизменно разговаривали вежливо. Эдмунду они тоже понравились, и он иногда предпочитал ехать на лошади с одним из них, а не с матерью.

И — Боже милостивый! — все они были необычайно красивы. Хотя, конечно, не так красивы, как Колин. Но стоило Джиллиан увидеть улыбку на губах Коннора, как голова у нее начинала слегка кружиться. Роб с виду был гораздо более суровым, Глаза Уилла сверкали как алмазы на солнце, когда он смеялся, что он делал довольно часто, потешаясь над кем-нибудь. А Финн… Господи, что она могла сказать о Финне, кроме того, что он, без сомнения, погубил немало девичьих сердец на Скае?

— Зато мы скачем очень быстро, — сказал ей Финн однажды вечером, заметив, как она потирала ягодицы, перед тем как устроиться у костра. — Мы достигнем Гленелга к утру, а до наступления ночи будем в Кэмлохлине.

Если он предполагал поднять ей настроение, то ему это не удалось. Но вовсе не мысли о том, что придется жить в незнакомом месте с людьми, которые, вероятно, невзлюбят ее, потому что она — протестантка, заставляли ее плакать каждую ночь, когда она, прижавшись к Эдмунду, укладывалась спать. Она молилась, чтобы Колин изменил свои намерения насчет войны и отправился следом за ними. Однако же… Если бы он и впрямь передумал, то уже догнал бы их. Но он не появлялся, поэтому Джиллиан не могла избавиться от мысли, что больше никогда его не увидит. И сердце ее разрывалось от отчаяния и безысходности.

Она не заговаривала о нем, и мужчины сами делали это ради нее. Она многое узнала о Колине от горцев, путешествовавших вместе с ней. И все, что они говорили, еще больше убеждало ее в том, что война для него — превыше всего.

— Он ничего не боится, этот парень, — сказал ей Уилл после того, как они переправились на лодке через узкий пролив и причалили в Кайлри. — Но не беспокойся за него. Он вернется живой и здоровый через год или два. После войны.

Проходя мимо них за своей лошадью, Коннор, отвесив Уиллу подзатыльник, сердито посмотрел на него.

— Ты бесчувственный болван, Уилл. Тебе нужна женщина, чтобы приглядывать за тобой.

— У меня их предостаточно! — со смехом ответил Уилл.

Финн подошел к Джиллиан, напевая шуточную песенку о вожде и его способности удержать завтрак в желудке во время качки на море. Подмигнув ей, он вскочил в седло и затянул новые куплеты, на этот раз избрав мишенью Уилла.

Джиллиан не смогла удержаться от улыбки, слушая, как Финн и Уилл добродушно подтрунивают друг над другом. Только она поставила ногу в стремя, как две широкие ладони, обхватив за талию, подсадили ее в седло. Она обернулась и поблагодарила Роба. Тот молча кивнул ей и, под хватив на руки Эдмунда с Аврелием, усадил мальчика в свое седло, затем и сам сел на лошадь.

— Колин с нежностью говорил о вашей жене, — сказала Джиллиан, чтобы отвлечься от тягостных мыслей… и забыть, что впереди ее ждал путь по смертельно опасным утесам.

Роб улыбнулся, и его улыбка так напомнила ей Колина, что она едва не расплакалась. Снова… О проклятие!

— Я удивлен, что он рассказывал вам о нас, — сказал вождь. — Однако меня удивляют многие его решения, принятые в последнее время.

Джиллиан внимательно посмотрела на вождя.

— Вас удивляет, что он остался, чтобы сражаться? За последние две недели я от него только и слышала, как он этого ждал, как готовился к этой битве.

— Не думаю, что он остался, чтобы сражаться за короля, — заметил Роб.

— А ради чего же еще?

Горец пожал плечами и пробормотал:

— Любовь не щадит мужчину. Когда же она — настоящая, то все его мечты и желания теряют смысл, если любимая не является их частью. Колин отказался от своей войны ради вас. И должен вам сказать, леди Джиллиан, — он снова улыбнулся ей, — что я преклоняюсь перед дамой, завоевавшей сердце моего брата.

Овладев этим искусством много лет назад, Джиллиан сумела сдержать слезы, подступившие к глазам. Она не могла позволить себе пролить их перед вождем Макгрегоров. Ведь он, рожденный и выросший среди суровых гор, был воплощением силы, и ей не хотелось выглядеть слабой перед таким человеком.

— Если он оставит свою войну, это будет означать дезертирство, — проговорила Джиллиан.

Боже милостивый, мысль о том, что Колина могут повесить, едва не лишила ее остатков самообладания, и она невольно вздохнула, взглянув на сына, обнимавшего свою собаку.

— Король отпустит его, — сказал вдруг Роб.

Уверенность, прозвучавшая в голосе вождя, удивила Джиллиан, и она пробормотана:

— Откуда вы знаете?

— Потому что я муж его дочери, а он не захочет сражаться со своими родственниками с севера.

Муж его дочери? Кажется, Колин говорил ей, что жену Роба зовут Давина…

— Но как же…

— Вы все узнаете в Кэмлохлине, — перебил горец.

Что ж, вот и хорошо. Потому что у нее уже голова пошла кругом. Ей нужно было сосредоточиться на самом важном.

— Но если Колин беспрепятственно покинул армию, то где же он сейчас?

— Не знаю, — признался Роб, оглядывая пустынные холмы. — Но раз он решил вернуться к вам, то обязательно вернется. Ничто его не остановит. Поверьте мне.

Джиллиан очень хотелось в это верить. И властная уверенность, с которой говорил вождь, приободрила ее. Но приободрилась она лишь до тех пор, пока они не обогнули озеро Лох-Слапин и перед ней не предстали крутые утесы Элгола. Джиллиан запрокинула голову, оглядывая их, и едва не упала с лошади. Боже милостивый! Ведь она почти четыре года не садилась в седло! Разве она сумеет управлять лошадью на такой ненадежной дороге?

К счастью, ее сопровождающие и мысли не допускали, что она сумеет. Коннор пересадил ее на своего коня и вскочил в седло впереди Джиллиан, сказав ей, чтобы крепче за него держалась.

Она вцепилась в него изо всех сил. За время пути Джиллиан раз десять зажмуривала глаза, затаив дыхание, когда конь Коннора ржал и взбрыкивал, отказываясь идти вперед. Они продвигались цепочкой вверх по узкой тропинке по очень крутому склону. Роб с Эдмундом ехали впереди, за ними — Уилл, а следом — она с Коннором. С тыла же доносился звонкий голос Финна, распевавшего хвалебную оду своему вождю.

— Ваш брат, похоже, помнит каждый героический поступок Роба, который тот когда-либо совершил, — заметила Джиллиан, прижимаясь щекой к спине Коннора и одним ухом слушая барда. Его голос, столь же ангельский, как и его внешность, отвлекал ее и успокаивал.

— Да, верно, — отозвался Коннор. — И меня это чертовски раздражает.

— Эй, Финн! — крикнул Уилл через плечо. — Спой что-нибудь о Конноре, а то он дуется.

К ужасу Джиллиан, Коннор обернулся в седле и проворчал:

— Не вздумай петь обо мне или о ком-то еще из присутствующих. Я наизусть знаю все эти проклятые истории. И теперь, слушая их в тысячный раз, начинаю жалеть, что мы не погибли в одном из сражений.

— Неужели? — Финн усмехнулся. — Но я не могу припомнить, что именно я пел про тебя. Ты уверен, что я достаточно увековечил тебя в своих стихах? Если нет, то могу сочинить что-нибудь еще.