Скрип гусиного пера становился невыносимым. Алькальд все еще ни разу не взглянул на нее, продолжая писать то ли отчет, то ли какое-то распоряжение, то ли перечень хозяйственных расходов, то ли еще что-то. Не может же она столько стоять перед ним! Пусть он алькальд Эль Пасо дель Норте и всей провинции, но она — Кармен Иоланда Диас и Сильвера, знатная испанка, до недавнего времени жительница великого испанского города Севильи. Она могла проследить свою родословную на много поколений назад, включая и одну из своих прабабок, томившуюся в серале мавританского султана, пока испанские войска не взяли город в 1248 году! Как осмеливается этот ничтожный алькальд заставлять ее ждать! Она ждет уже шесть месяцев!

— Я должна поговорить с вами, — начала она и обрадовалась, что ее голос звучит холодно и спокойно.

Перо приостановилось, затем снова заскрипело.

Как он смеет! Она была возмущена.

— Ваше превосходительство…

— Один момент. — Его голос также был холоден, к тому же резок и безразличен.

Кармен вздохнула. Ей послышалось приглушенное покашливание за спиной, но когда она обернулась, чтобы сделать выговор донье Матильде, та молчала, ее целеустремленный нос деловито изучал живописное полотно под названием «Дама испанского королевского двора».

Наконец ненавистный скрип прекратился, и алькальд отложил свое гусиное перо. Он встал, и Кармен удивилась, что стоя он оказался не намного выше, чем тогда, когда сидел в своем удобном кожаном кресле. Она сделала шаг вперед.

Алькальд внимательно посмотрел на женщину в платье из бирюзовой тафты и быстро сказал:

— Нет, нет, позвольте мне!

Он вышел из-за стола, чтобы встретить ее.

— Если бы я знал, что заставляю ждать такую прелестную даму, я немедленно отложил бы все дела! — галантно произнес он.

Кармен напряженно улыбнулась, вовсе не польщенная этим пустым комплиментом. Она ответила сквозь зубы:

— Я была у вас на приеме шесть месяцев тому назад. Затем три месяца спустя, и с тех пор все жду.

Он отступил и пристально посмотрел на нее. Светлые волосы, эти очаровательные бирюзовые глаза — да, он уже видел ее.

— Шесть месяцев? — он удивленно приподнял брови, при этом верхняя часть его лба с заметными залысинами также приподнялась.

— Очень жаль, что вам пришлось ждать так долго… — он виновато развел руками. Прошу извинить мою забывчивость… Вы хотели?.. — он вопросительно взглянул на нее.

Она заставила себя сдержаться. Сестра Франсиска советовала сдерживаться в такие минуты. Глубоко вздохнув, Кармен произнесла:

— Я должна отправиться в Санта Фе и прошу дать мне эскорт. Говорят, что очень опасно путешествовать одной. — Ее глаза так сверкали, что он даже удивился, как это она не ринулась в пустыню одна — такая страсть чувствовалась в этой женщине.

— Я спешу к моему жениху Хуану Энрике Дельгадо, который живет в Санта Фе. Неужели вы забыли? — ей хотелось кричать от отчаяния, заламывать руки. — Я все это уже объясняла вам при первой встрече.

— Конечно, теперь я вспомнил, — алькальд коснулся рукой лба. — Так много всего, поймите. Я очень занят. Надеюсь, вы поймете.

Она не понимала. Как мог он забыть то, что столь важно для нее? Она сглотнула комок, стоявший в горле:

— Шесть месяцев, Ваше превосходительство, я ждала шесть месяцев… — от злости слова застревали в горле. Она не могла оскорбить этого мужчину, но как ей хотелось накричать на него. Или запустить чем-нибудь.

Алькальд повернулся и направился к окну. Матерь божья, от ветерка стало легче. Он так устал от людей, одолевавших его своими просьбами. Ему хотелось, чтобы она осознала это, если бы она догадалась заплатить ему — о, совсем немного, только, чтобы это отложилось в его памяти, — тогда бы ей не пришлось ждать так долго. Эти знатные испанцы не понимают, как делаются дела в Новом Свете.

Он вздохнул, желая, чтобы эта женщина с ее проблемами исчезла. Он кинул взгляд из окна на площадь. Цыплята копались в пыли, дети спокойно играли. Его взгляд скользнул в сторону и задержался на сероватой фигуре недавно приехавшего отца Кристобаля, стоявшего на площади. Алькальд вспомнил их беседу два дня тому назад. Священник был филантропом — не от мира сего, по мнению алькальда. Рядом со священником находились майор Диего и несколько солдат. Славный малый этот Диего, подумал алькальд.

Внезапно алькальд что-то прикинул в уме и решительно повернулся к блондинке. С улыбкой глядя ей в лицо, он произнес:

— У меня есть для вас новость, очень хорошая новость.

Кармен удивилась внезапной перемене настроения у алькальда. Только что он был усталым и безразличным к ней и ее просьбам. А теперь полон сочувствия и расположения. Она посмотрела на окно и изумилась тому, что сделало с человеком свежее дуновение ветерка.

— Здесь находится отряд из пятидесяти солдат, хорошо обученных солдат, прибывших из Мехико. Они сопровождают караван до Санта Фе. Через несколько дней они отправляются. Было бы неплохо, если бы они прихватили вас с собой.

Кармен была потрясена. Она не знала, что сказать. Шесть месяцев она, как корабль на мели, сидела в этом пыльном и грязном колониальном городке и ждала, ждала… И вот он сообщает ей, что она может отправляться в путь?!

Сияющая улыбка озарила ее лицо, и алькальд был поражен. Эта женщина действительно была очаровательна. Он слегка кашлянул от волнения и вежливо поклонился.

— Вы и ваша дуэнья можете отправиться с этим эскортом. Я дам вам записку, которую вы передадите отцу Кристобалю. Отцу Кристобалю, — повторил он, чтобы она точно знала, с кем ей надо договариваться — и кого винить в случае чего.

Опять скрип гусиного пера заполнил комнату, но теперь в ушах Кармен он звучал музыкой.

Алькальд кончил писать, сложил записку пополам, потом еще раз и, наконец, с жеманной улыбкой протянул ее Кармен.

Кармен взяла записку и спрятала ее на груди, за красиво вышитый корсаж своего бирюзового платья. Глаза алькальда проследили за ее движением. Затем он увидел ее широко распахнутые глаза.

— О благодарю вас, Ваше превосходительство, благодарю вас!

Он улыбнулся и добродушно махнул рукой. Он не получил ничего за свои труды, зато отделался от очередного просителя. Он снова помахал рукой:

— Не стоит благодарности, сеньорита… — запнулся он.

— Донья Кармен Иоланда Диас и Сильвера, — произнесла она с достоинством, ее глаза пылали.

— Донья Кармен Иоланда Диас и Сильвера — повторил почтительно алькальд и поклонился.

Кармен поняла, что аудиенция окончена. Сделав знак донье Матильде и шурша складками и оборками бирюзового платья, она вышла из комнаты.

Что-то ушло из комнаты вместе с нею — что-то возбуждающее, волнующее. Алькальд пожал плечами и взял еще один лист бумаги из стопы на столе. Вскоре скрип гусиного пера снова заполнил комнату.

Глава 3

Донья Матильда спала. Кармен взглянула на кровать, где тихо посапывала ее дуэнья. Пусть себе спит, подумала Кармен и отвернулась. Женщина очень устала, упаковывая вещи.

Бирюзовые глаза Кармен оглядели все четыре стены гостиничного номера, который был ее домом последние шесть месяцев. Завтра. Завтра она покинет эту комнату и продолжит свое путешествие к Санта Фе. Сердце ее учащенно забилось при этой мысли. Именно по этой причине она не могла спать так спокойно, как ее дуэнья.

И завтра она будет на один день ближе к встрече с Хуаном Энрике Дельгадо.

— Хуан, — нежно прошептала она его имя. — Хуан Энрике Дельгадо, — вздохнула тихо.

Когда же наконец она увидит его? И понравится ли он ей, когда она его увидит? А она ему понравится?

Задумавшись, Кармен долго держала в руках платье, которое собиралась положить в украшенный искусной резьбой дорожный сундук. Только из-за Хуана Энрике Дельгадо она отправилась в Новую Испанию. Какой-то слабый, но настойчивый голос в ее сознании все время спрашивал, а стоит ли этот Хуан Энрике Дельгадо тех тревог и беспокойств, на которые она решилась. Она поежилась и стала бесцельно ходить, трогая свечу, большой резной сундук, разные мелкие вещи в этой комнате, которая была ее домом долгие шесть месяцев.

Подошла к окну. Хлопковые шторы висели неподвижно в душном вечернем воздухе. Фиолетовые сумерки ползли над городом Эль Пасо дель Норте. Запах курений, отпугивающих москитов, стоял в воздухе — местные жители, вероятно, готовились к вечерней трапезе. Кармен опять вздохнула. Было так жарко.

Из таверны, расположенной в дальнем конце узкой улочки, доносились звуки музыки и смех. Кармен слышала эти звуки не раз по ночам, пока жила здесь. Она долго всматривалась в том направлении, откуда доносился шум, но ничего не увидела. Громкие возгласы перешли в истошные крики. Местные развлекаются, подумала она, и вдруг почувствовала себя изгоем. Как было бы чудесно свободно пройтись по улице, идти куда захочется, без надоедливой дуэньи! Или пойти к таверне? Нет, разумеется не войти туда, а только заглянуть. Хоть один раз. Хоть разик заглянуть — одной, без дуэньи. Донья Матильда, в общем-то добрая душа, вела себя всегда так чопорно и жеманно.

Кармен поежилась, испугавшись собственных мыслей: как могла она даже подумать о том, чтобы гулять где-то ночью, заглядывать в шумные и развеселые таверны!

Она снова повернулась к окну и, облокотившись на грубый деревянный подоконник, стала смотреть на огни домов, слабо пробивающиеся сквозь надвинувшуюся тьму. Некоторое время она стояла так, вглядываясь в сумерки.

Внизу по улице шли, пошатываясь пятеро мужчин. Один из них споткнулся и упал. Веселые собутыльники дружно подняли его. Обняв друг друга за плечи, они протопали дальше по улице, приветствуя широкополыми шляпами восходящую луну.

Кармен отвернулась, легкая улыбка скользнула по ее полным губам. Вот почему она никогда не решится выйти из дома без доньи Матильды. Мужчины… В этом пограничном городе мужчины были… — ну, просто дикарями. Да! Она увидела это собственными глазами. Они были неистовы, шумны и опасны. Она даже видела, как они приставали к женщинам на улице. Конечно, к ней никогда не приставали, благодаря ее дуэнье. А также благодаря ее хорошему воспитанию, которое никогда не позволит ей выйти ночью одной из гостиницы.