Тереза Скотт - Покорение

Диего швырнул кость в сторону костра. Коричневая собака подхватила ее, но тотчас же на нее налетел более крупный черный пес. Сопя и рыча, с бешеной злостью они боролись за эту кость. Когда потерпевшая поражение собака убежала в темноту, Диего повернулся к отцу Кристобалю:

— Я только сказал…

— Можно вас на пару слов, майор Диего? — из полумрака появился индеец-разведчик. Кармен поднесла руку к горлу — у нее снова перехватило дыхание, быстро забилось сердце.

Майор Диего посмотрел на танцоров, посмотрел на Кармен и, наконец, повернулся к разведчику.

— Что тебе? — со вздохом произнес он.

— Только вам, майор.

— Хорошо.

Майор и разведчик отошли от других и остановились возле церкви. Кармен видела, как они разговаривали и как жестикулировал майор, но слов слышно не было. Вскоре Диего вернулся один, с хмурым лицом.

— Он видел апачей.

— Так и есть, — спокойно сказал священник из миссии. — Я ведь уже говорил вам, что они похитили наши припасы и одну из женщин на прошлой неделе…

— Сейчас, вечером, — коротко возразил майор. — Мой разведчик доложил мне, что заметил нескольких апачей в овраге к северу отсюда. Он думает, что они намереваются напасть на караван. — Диего был встревожен и серьезен. Не осталось и следа от того язвительного, колкого насмешника, который только что дразнил отца Кристобаля. Майор Диего снова стал настоящим начальником каравана.

— Донья Кармен, донья Матильда, прошу извинить меня. Я должен проверить, насколько мы готовы… — он вежливо поклонился женщинам.

— Спокойного сна, дамы.

— Кармен.

Ей снился прекрасный сон. Она пошевелилась, ее ноги запутались в толстом одеяле, под которым она спала.

— Кармен.

Будто горсточка пуха или крошечная птичка скользнула по ее лицу.

— Кармен.

Наконец, она проснулась и села:

— Кто здесь? Что?

— Шшшш…

Кармен моргала глазами, пытаясь прийти в себя.

— Сейчас же ночь, — прошептала она. — Кто вы? Что вам надо?

Последние слова она произнесла с дрожью в голосе. Донья Матильда обеспокоенно зашевелилась по другую сторону их погасшего костра, но не проснулась. Руки Кармен вцепились в ворот ночной рубашки, она широко открыла глаза, но никого не увидела в темноте. Сердце ее громко стучало. Она ждала, что человек назовет себя. Он подошел поближе, и она увидела тень. Еще ближе.

— Вы! — воскликнула она.

Он зажал ей ладонью рот, и она отпрянула, сопротивляясь.

— Шшшш… Я не причиню вам вреда.

Когда она затихла, замерев от страха, он отнял свою руку. Теперь она смогла разглядеть его. Это был Пума, разведчик-апач.

— Что вам нужно? — прохрипела она. Пальцы, вцепившиеся в ворот ночной сорочки, свело от напряжения.

— Я пришел предупредить вас.

Она подалась вперед:

— Предупредить меня? Что бы вы ни сказали…

— Тише… Мне не до шуток.

— Я тоже не шучу с вами, — произнесла она неприязненно.

— Испанцы всегда шутят. Вот только шутки у них странные. Но если вы сейчас не успокоитесь, я ничего не смогу вам сказать.

Кармен сжала губы и демонстративно замолчала. Однако он ничего не говорил, а только смотрел на нее, и она требовательно произнесла:

— Ну!

— Какая вы нетерпеливая, — пробормотал он и, протянув руку, дотронулся до ее волос. — Испанки всегда такие нетерпеливые?

— Да!

Он засмеялся. А в самом деле, зачем он пришел сюда, зачем ему о чем-то предупреждать эту женщину. Ведь он мог ничего не говорить ни майору Диего, ни этой женщине. Но что-то толкало его поступить так, а не иначе, и поздно было размышлять об этом.

Теперь Кармен смогла разглядеть резкую линию его рта. Ее глаза приспособились к бледному свету, который посылал на землю серп луны. Она с волнением вдыхала его запах — запах кожаной одежды, лошади и табака. Его низкий голос успокаивал ее, хотя его присутствие вызывало какой-то страх.

— Я видел вас вечером, — его глубокий низкий голос прервал ее мысли. — У костра.

— Вы следили за мной?! — ее глаза удивленно расширились.

Он снова тихо засмеялся.

— Нет, я смотрел на танцы. Я стоял у стены.

Кармен пристально посмотрела на него. Он был весел, как будто разбудил ее для приятной беседы.

— Я думаю, — сурово сказала она, подражая строгой манере своей дуэньи, — что вы должны мне, наконец, сказать то, что собирались, и уйти.

Он выпустил из пальцев ее локон и вздохнул, а она вдруг почувствовала острый приступ жалости к нему. Его голос стал очень серьезным, когда он произнес:

— Здесь апачи…

— Я знаю, — ответила она, — майор Диего мне сказал.

Он медленно покачал головой:

— Нетерпеливая женщина, дайте мне договорить, — его голос прозвучал властно.

Ей показалось, что он недоволен ею, и она опустила голову. Потом вдруг спохватилась и возмутилась про себя: какое ей дело до того, что какой-то разведчик-индеец недоволен ею? Но она промолчала.

Пума собирался с мыслями. Насколько ему следует быть откровенным с этой женщиной? Он смотрел на нее, зная, что видит ее лучше, чем она его. Луна была позади него, и лунный свет падал на лицо Кармен. Ее глаза были широко открыты и казались сейчас темными, и он вдруг подумал: была бы в ней та же притягательная сила, если бы глаза ее были карими, а волосы черными. И решил, что это не имеет значения — ведь ее волосы, ее глаза принадлежали ей, все это было неотделимо от нее.

— Мой народ, — начал он, — живет недалеко отсюда.

Пальцы Кармен отпустили ворот ночной сорочки. Она кивнула.

— Здесь я встретил одного человека из моего племени. Но мой народ изгнал его. Он вне закона. Он отступник. — Пума подбирал испанские слова.

— А какое это имеет отношение ко мне? — осторожно спросила Кармен. Она вовсе не хотела обидеть разведчика, но в то же время его присутствие беспокоило ее. Он был большим и сильным, он дважды спас ей жизнь, она чувствовала себя обязанной ему, хотя ей и не хотелось признать это. Но она знала, что он опасен. Она очень хотела, чтобы он ушел. А чем дольше он будет рассказывать, тем дольше он будет рядом.

Он фыркнул, и она поняла, что опять обидела его.

— Нетерпеливая, — пробормотала она почти одновременно с ним, и оба засмеялись.

Пума замолчал. Что с ним происходит? Он совершенно не хочет смеяться с этой женщиной, развлекать ее, радоваться ее близости — но все это он делает и чувствует сейчас, разговаривая с нею в ночной тишине, когда все кругом спят. Она испанка. Он опять забыл, что она испанка! Вот почему он пришел сюда поговорить с ней, предупредить.

Напряжение, наконец, отпустило Кармен, она перестала стискивать ворот сорочки и повернулась к нему, чтобы что-то сказать. Но Пума вдруг отступил от нее, и она замерла.

— Не оставляйте караван ни на минуту, — сказал Пума. Он увидел, как она вздрогнула, услышав холодность в его голосе, но ничего не смог с собой поделать. Сейчас он хотел только предупредить ее об опасности и покончить с этим делом:

— Пусть кто-нибудь все время будет рядом с вами. Оденьтесь в темное платье. Не надо ярких одежд, которые вы так любите.

Кармен послышалось некоторое сожаление в его голосе.

— Ничего такого, что могло бы привлечь внимание. Закройте чем-нибудь ваши волосы. Блондинки слишком… — Пума смешался, ему хотелось сказать: прекрасны, удивительны, красивы. — Необычны в этих краях, — произнес он и пристально посмотрел на нее. — Апачи все время крутятся возле каравана. Они собираются напасть на него.

Он замолчал. Кармен взглянула на него. Он собирался уйти.

— Я…

Он ждал.

— Благодарю вас, — выдавила из себя Кармен. — Я знаю, вы рисковали, когда пришли, чтобы предупредить меня.

— Ничем я не рисковал, — резко произнес он. — Просто не хочу, чтобы ваша кровь была на моей совести.

Ее рука опять поползла к горлу.

— Тот индеец, о котором я говорил вам, его имя Злой — он действительно плохой человек, — загадочно произнес Пума. — Я не хочу, чтобы он захватил вас. — Надо было сказать: вы мне нужны самому.

Кармен издала легкий стон.

Пума зашагал прочь, а она осталась сидеть на своей постели, дрожащая, с широко раскрытыми глазами. Он шел, ссутулив плечи, злой, смущенный своими глупыми мыслями. Она ему нужна, он хочет ее. Эту… испанку? Боже мой, если эта испанка все же окажется настолько неблагоразумной, что попадет в плен после того, как он предупредил ее, — это уж не его забота.

Пума стоял на вершине холма, с которого был хорошо виден Королевский тракт. Он ждал, укрывшись за ветвями полузасохшего дерева. В двух лигах позади него двигался караван. Сидя верхом на гнедом испанском жеребце, он внимательно наблюдал за дорогой. Наклонившись, он что-то прошептал на ухо коню и нежно потрепал его по шее. Жеребец обнюхал ноги седока, потом успокоился. Пума заметил, что теперь конь не пытается его укусить.

Пума вытер ладонью лоб и откинул волосы. Он находился прямо перед караваном. Другой разведчик, команч, выбрал западное направление. Пума не доверял команчу.

Пума вздохнул. Он ждал почти два долгих дня. Впервые он увидел Злого и его людей позапрошлым вечером. Беседа была краткой и весьма напряженной. Злой отпустил несколько колкостей, потряс перед Пумой испанским мечом и удалился в сторону холмов. Но он бродил где-то близко. Пума выяснил это по следам. Злой все еще следил за караваном, и это беспокоило Пуму.

Иногда он думал, что слишком много времени тратит на возможно безрезультатное ожидание. Пока он находится здесь, перед караваном, Злой может напасть на караван с тыла. Возможно, Злой совсем не будет нападать на караван, так как его охраняет большой отряд испанских солдат. Однако Пума знал, что осторожность не присуща этому человеку, и едва ли он изменит себе на сей раз. Поэтому Пума считал, что Злой со своими приспешниками все же попытается ограбить караван.