Внезапно задрожав от страха, Сюзанна уперлась в сильные плечи. С таким же успехом можно было попробовать сдвинуть валун.

Неожиданно страх превратился в страстное желание. Она сжала ладони в кулаки, вынужденная теперь бороться с собой, а не с мужчиной.

Прижимая Сюзанну к своему телу, Холт ощущал и ее нервную дрожь, и то, что она натянулась, как струна. Он осознавал, что это неправильно, несправедливо, даже подло, но, черт побери, нужно успокоить по-прежнему горевшую в нем лихорадку. Необходимо убедиться, что она всего лишь еще одна женщина и его фантазии — просто осколки глупых мальчишеских мечтаний.

Сюзанна затрепетала, издав нежный протяжный стон, губы приоткрылись в неотразимом и жадном приглашении. Выругавшись, Холт погрузился в поцелуй, отклонив ее голову назад, чтобы взять больше того, что она так неосмотрительно предложила.

Ее рот являл собой настоящее пиршество, а Холта слишком обуревал голод, чтобы остановиться. Он вдыхал запах ее волос, свежий, как дождевая вода, благоухание кожи, обольстительно мускусное от жары и тяжелой работы, и сильный первобытный дух от только что вскопанной земли. Все ароматы по отдельности проникали в организм, разгоняли кровь, ревели в голове, возбуждая нестерпимую жажду, которую он надеялся утолить.

Сюзанна не могла дышать, не могла думать. Терзающие ее тягостные и надоедливые заботы исчезли, их место заняли будоражащие ощущения: рябь напрягшихся мышц под ладонями, горячий и отчаянный вкус его рта, грохот собственного сердца, бьющегося с головокружительным ритмом. Теперь она неистово льнула к Холту, цеплялась за плечи, губы стали такими же жадными и нетерпеливыми, как и его.

Уже давно никто не касался ее, и так же давно она не испытывала желания насладиться поцелуем. Да и вообще давно не хотела мужчину. Но сейчас… не терпелось почувствовать на себе его руки, грубые и требовательные, ощутить тяжесть мужского тела на гладкой залитой солнцем траве, впасть в безумство, дать себе волю и предаться распутству, пока не отступит эта рвущая когтями боль.

Неимоверная мощь собственной страсти взорвала рассудок и вырвалась из горла рыдающим стоном.

Холт впился пальцами в ее рубашку и чуть не разорвал, прежде чем выругался и остановил себя. Затем отпустил Сюзанну. Частые неровные вздохи осуждали и соблазняли, но он заставил себя отстраниться. Ее глаза обрели кобальтовый цвет и были широко распахнуты от потрясения.

Ничего удивительного, подумал он, побелев от убийственного отвращения к самому себе. Женщину почти швырнули на землю и едва не изнасиловали средь бела дня.

Сюзанна быстро опустила ресницы, чтобы он не увидел, как ей стыдно:

— Надеюсь, теперь тебе полегчало.

— Нет.

Руки все еще тряслись, поэтому Холт сжал кулаки.

— Не полегчало.

Сюзанна не смотрела на него, просто не могла. И в то же время не могла позволить себе задуматься — особенно сейчас — о том, что натворила. Чтобы успокоиться, начала разбрасывать мульчу вокруг только что посаженного куста.

— В сухую погоду надо регулярно поливать растение, пока оно не приживется.

Через секунду Холт перехватил хрупкие запястья. На сей раз ее тряхнуло.

— Разве тебе не хочется врезать мне?

Старательно сохраняя самообладание, Сюзанна расслабилась и взглянула на агрессора, во взгляде что-то пылало, что-то мрачное и страстное, но голос оставался очень сдержанным:

— А смысл? Наверняка ты убежден, что такая женщина, как я… ждет чего-то подобного.

— Целуя тебя, я вообще не думал о твоих потребностях. Это был совершенно эгоистичный поступок, Сюзанна. Я потворствовал только себе.

Поскольку Холт ослабил захват, она высвободила руки.

— Похоже на то.

Сюзанна провела ладонями по бедрам, потом поднялась. В голове билась единственная здравая мысль: «Беги!», но она заставила себя неторопливо загрузить тачку. Тогда Холт схватил ее за локоть и развернул к себе:

— Проклятье, и это все?

Его глаза бушевали, голос был таким же шершавым, как и ладони. Хотелось, чтобы она накинулась на него… он просто нуждался в этом, чтобы угомонить совесть.

— Я едва не взял тебя прямо на земле, не дав ни единой чертовой минуты на размышления, понравится тебе это или нет, а ты собираешься забрать тележку и просто уйти?

В глубине души Сюзанна боялась, что такое развитие событий ей бы очень понравилось, поэтому крайне необходимо оставаться чрезвычайно собранной и полностью владеющей собой.

— Если тебе хочется затеять сражение или порезвиться со случайной подружкой, Холт, ты выбрал не того человека. Дома меня ждут дети, и я слишком устаю, чтобы увлекаться подобными играми.

Да, голос спокоен, оценил Холт, даже тверд, но пальцы немного дрожат в его ладони. Что-то здесь не так, понял он, какие-то тайны прячутся в глубине этих грустных и красивых глаз. То же самое упорство, что позволило посвятить жизнь служению в полиции, помогло понять недосказанное.

— Увлекаться вообще или только со мной?

— Это ты предпочитаешь такие игры.

Терпение иссякало. Калхоуновским темпераментом всегда было трудно управлять.

— А я нет.

— Очень жаль, потому что я намерен продвинуться гораздо дальше, прежде чем мы закончим.

— Наверное, я недостаточно ясно выразилась. Мы уже закончили.

Сюзанна отстранилась и взялась за ручки тачки.

Холт переместился, не давая ей пройти. Он не был уверен, понимает ли она, что только что бросила ему непреодолимый вызов. И медленно расплылся в усмешке:

— А ты разозлилась.

— Угу. Чувствуешь себя лучше?

— Не слишком. Предпочел бы, чтобы ты поколотила меня, а не уползала прочь, словно раненая птица.

— Я никуда не уползаю, — процедила Сюзанна сквозь зубы. — Просто иду домой.

— Лопату забыла, — он все еще усмехался.

Она схватила инструмент и с грохотом швырнула в тачку.

— Спасибо.

— Пожалуйста.

Холт подождал, пока она не отошла футов на десять:

— Сюзанна.

Она замедлила шаг, но не остановилась, бросив взгляд через плечо:

— Что?

— Извини.

Сюзанна пожала плечами, гнев потихоньку угасал.

— Забудь.

— Ну уж нет.

Холт засунул руки в карманы и качнулся на пятках назад.

— Жалею, что пятнадцать лет назад не поцеловал тебя так, как сегодня.

Выдохнув проклятье, Сюзанна ускорила шаги. Когда она исчезла из поля зрения, он поглядел на кустарник. «Да, чертовски жалею, но собираюсь восполнить потерянное время».


Необходимо хоть немного побыть в одиночестве. Такая возможность нечасто выпадала Сюзанне в постоянно заполненных людьми Башнях. Но сейчас, когда дети уложены и луна светит на небе, можно подарить себе несколько драгоценных минут уединения.

Ночь выдалась ясной, дневная жара сменилась легким бризом, благоухающим морем и розами. Со своей террасы она вглядывалась в мрачную тень всегда манивших ее утесов. Далекий ропот воды звучал, будто колыбельная, такая же мелодичная, как трели ночной птицы в саду.

Но этим вечером ничего не помогало заснуть. Независимо от того, насколько устало тело, в голове крутились слишком беспокойные мысли, хотя, казалось бы, как она часто внушала себе, нет причин для волнений. Дети в своих кроватках и видят во сне дневные приключения. Сестры обрели счастье. Нашли и свое место в мире, и мужчин, которые любят их такими, какие они есть. Тетя Коко тоже здорова и счастлива и с нетерпением ждет того дня, когда вступит в должность шеф-повара «Пристанища в Башнях».

Семейство, всегда бывшее главной заботой Сюзанны, пребывает в полном покое и благополучии. Башни — единственный настоящий дом, который она когда-либо знала, больше не подвергается опасности быть проданным, а будет по-прежнему принадлежать Калхоунам. Бессмысленно переживать об изумрудах. Домочадцы сделали все возможное, чтобы найти ожерелье.

Если бы они не исчерпали все средства, она никогда бы не пошла к Холту Брэдфорду. Сюзанна вцепилась пальцами в каменный парапет, вспомнив, какой неудачной оказалась попытка. Хоть он и внук Кристиана, но не чувствует родственных связей. Очевидно, прошлое не представляет для него никакого интереса. Холт думает только о текущем моменте, о себе, личном удобстве и удовольствиях.

Остановив себя, Сюзанна вздохнула и расслабила руки. Если бы он настолько не разозлил ее… Она презирала себя за потерю самообладания, за опасную близость к неуправляемому взрыву. Но то, что едва не сорвалась, — ее собственная вина и собственная проблема.

Потребности. Ей никто не нужен, только семья… семья, которую она обожает, от которой зависит и о которой печется. Она уже получила болезненный урок потребности в мужчине, единственном мужчине. И не намеревалась повторять подобный опыт.

Холт поцеловал ее, поддавшись порыву, дав волю примитивным инстинктам, решила Сюзанна. В слиянии губ, естественно, не было никакой привязанности, никакой нежности, никакой романтики. Тот факт, что поцелуй так взволновал ее, просто следствие химической реакции. Больше двух лет назад она исключила для себя возможность любых отношений с противоположным полом. И в последний год своего брака… ну, в общем, тоже не существовало никакой привязанности, никакой нежности, никакой романтики. Сюзанна научилась обходиться без доставляемых мужчинами удовольствий и считала, что вполне способна и дальше обходиться без них.

Если бы только не откликнулась так… бурно.

Хотя такой дикарь вполне способен, судя по выказанной им вежливости, ударить по голове дубиной, схватить за волосы и отволочь в пещеру. И все же тоже набросилась на него, цеплялась за плечи, отвечала твердым жадным губам с таким пылом, который никогда не демонстрировала собственному мужу.

Таким поведением оскорбила себя и развлекла Холта. О, то, как он усмехнулся ей на прощанье, терзало и много часов спустя. «И это тоже моя проблема», — постановила Сюзанна. Так же как и тот факт, что хотелось бы еще раз испробовать его вкус…