Мэгги не знала наверняка, но подозревала, что горец бы с радостью взял сына к себе. А если не он, то уж точно малыша приютил бы Локлан.

«Не суди его мать, - сказала она себе. – Оставь это Богу».

Но до чего же трудно было следовать собственному совету!

На самом деле в этот миг она не знала, кого из родителей Канера ей больше хотелось поколотить.

Отложив пока этот вопрос в сторону, она толкнула дверь в свою комнату. Мальчик, сидевший на кровати, вскочил, словно испугавшись, что его отругают, но, увидев еду, издал радостный вопль.

Мэгги поставила поднос на столик у камина и стала с удовольствием наблюдать, как паренек запихивает в рот жареную говядину, морковь, горох, лук и яблоки.

Когда он поел, она уложила его в постель, укрыла одеялом и оставила смотреть сны о светлом будущем.

Закрыв глаза, он почти сразу заснул.

Мэгги слушала тихое посапывание Канера, поглаживая его волосы.

- О, Брейден! - прошептала она, гадая, как сообщить ему, что он является отцом.

С одной стороны, она была готова убить его за то, что он бросил своего ребенка. Но с другой стороны, горцу просто неоткуда было узнать о существовании Канера. Бедная мать мальчика, должно быть, и так не знала, что ей делать, а вид Брейдена, целующего другую женщину, наверное, ранил ее до глубины души.

Если бы Мэгги была на ее месте, она, в отличие от бедняжки с разбитым сердцем, смело встретилась бы лицом к лицу с Мак-Аллистером, лапающим другую.

Внезапно по телу пробежала дрожь: а что если она сама уже носит под сердцем дитя Брейдена?

Ответ был простым:

- Я буду любить его так же, как люблю его отца.

Да, она полюбит этого ребенка, как уже любит ту маленькую частичку Брейдена, что тихо сопит сейчас в ее кровати.

Сопит совсем как его папаша. Яблочко от яблоньки недалеко падает…

Наклонившись, она коснулась лба Канера легким поцелуем:

- Счастливых снов, дорого́й.

Она накинула на него одеяло и отправилась искать его отца.


Брейден сидел в зале в одиночестве. Все остальные уже давно отправились спать, готовясь к тому, что предстоит завтра.

Даже Син где-то запропал, оставив Брейдена гадать, уж не нашел ли наконец его брат шотландскую девушку по своему вкусу. А здесь определенно было из кого выбрать.

Плохо, что впервые в жизни все эти красотки оставили его абсолютно равнодушным.

Брейден выругался.

- Она превратила меня в чертова евнуха, - пробормотал он и допил оставшийся в кружке эль.

И тут ему вспомнились слова Мэгги: «Ты предпочитаешь глинтвейн».

Еще раз ругнувшись, он поставил кружку на стол. Как эта девчонка ухитрилась пробраться в его тщательно охраняемое сердце? Как она это сделала?

Вновь и вновь он ощущал ее рядом с собой. Слышал ее шепот, чувствовал ее дыхание на своей коже. Закрыв глаза, он наслаждался воспоминаниями.

А затем опять чертыхнулся.

Он изгонит ее из своих мыслей. Решено.

- Брейден?

Услышав голос Мэгги, раздавшийся из-за спины, он чуть не подпрыгнул на стуле от неожиданности.

Обернувшись, горец увидел ее, стоящую в тени.

- Я думал, ты уже будешь в постели к этому часу.

- Я не могу уснуть, - сказала Мэгги,

Она подошла ближе, встала напротив Брейдена, повернулась к нему лицом и уперлась ягодицами в край столешницы.

Горец уставился в кружку. Он боялся, что если взглянет в эти глубокие янтарные глаза, они увлекут его, заставив забыть о том, что он должен - а точнее, не должен – делать с Мэгги.

- Что у тебя на уме? – спросил он бесстрастно, хотя внутри все кипело.

- Я думала над тем, что ты мне когда-то сказал.

Она сделала паузу, и когда стало ясно, что она не собирается заканчивать свою мысль, Брейден совершил ошибку, взглянув на собеседницу.

Его сердце кольнула боль из-за растерянности и печали, которые он увидел в ее глазах. Сдвинув брови, Мэгги смотрела в пол рядом со стулом.

- И что я сказал? – напомнил ей горец, несмотря на то, что голос в его голове твердил: лучше не касаться этой темы.

Мэгги подняла глаза, сверля его взглядом:

- Ты сказал, что хотел бы завести семью. Ты говорил это серьезно?

Нутро скрутило. Так вот что у нее на уме! Теперь она добивается, чтобы он женился на ней. А он не может этого сделать. Он не должен.

- Послушай, ты не подумай, что…

- Я и не думаю о браке с тобой, - резко оборвала она его. – Тебе нужна не такая, как я, и мы оба это знаем. Я просто хотела узнать, действительно ли ты говорил то, что думаешь. Ты хочешь детей?

Брейден не мог взять в толк, с чего бы Мэгги спрашивать о таком.

Перед глазами невольно возник образ ребенка. Девочки с такими же, как у ее матери, вьющимися рыжеватыми волосами и отцовскими яркими глазами орехового цвета. Он так ясно увидел ее и услышал, как она на бегу заливается нежным смехом, что можно было подумать - малышка реальна.

И хуже этого видения был неожиданно возникший в душе́ порыв сделать этого ребенка явью.

  - Нет! - взревел он, желая выкинуть эту мысль из головы как можно быстрее.

  Мэгги побледнела.

- Понятно, - сказала она тихо, а затем, оттолкнувшись от столешницы, двинулась прочь от стола. И от Брейдена.

Горец потянулся, схватил ее за руку, удерживая рядом с собой:

- Мэгги, подожди, я не это имел в виду.

- Именно это, - возразила она, вырывая руку из его хватки. – Я достаточно ясно расслышала, каким пылким было твое отрицание.

- Оно не имело отношения к твоему вопросу.

- Тогда к чему?

Брейден открыл было рот, чтобы ответить, и быстро закрыл его, клацнув челюстями. Он не посмел сказать правду. Ее бы еще сильнее ранило то, как сильно обеспокоила его мысль о них двоих, навечно соединившихся в ребенке.

Он никогда бы не причинил ей такую боль.

- Я… - он мучительно пытался придумать что-нибудь. Такое, что пощадит ее чувства, но не будет полной ложью.

Но в голову ничего не шло. Он должен либо открыть Мэгги истину, либо соврать. И вот впервые в жизни он ей солгал:

- Нет, я не хочу детей.

- Почему?

Снова перед глазами возник образ маленькой девочки, протягивающей к нему ручки.

  Зажмурившись, Брейден выпалил довод, которым когда-то давно урезонивал Локлана:

- Они грязные и плохо пахнут.

Мэгги уставилась на него, открыв рот:

- Они же дети. Осмелюсь заметить, ты тоже не был особым чистюлей в таком возрасте.

- Но я ни разу никого не укусил.

Ее щеки загорелись жаром, а взгляд стал сердитым:

- Жаль, что я не вонзила в тебя зубы посильнее.

Мэгги снова попыталась уйти.

Не раздумывая, Брейден поймал ее за руку и потянул назад:

- Не уходи рассерженной на меня.

- Назови хоть одну причину, почему бы мне так не поступить.

Он попытался придумать хоть одну. Но не сумел. На самом деле все, что он мог сейчас – лишь глазеть на ее влажные губы, вспоминая их вкус.

Бессознательно протянув руки, он обхватил ее лицо.

Гнев исчез из ее глаз. Они потемнели, обретя глубокий карий цвет:

- Брейден…

Мэгги не смогла закончить фразу. Он притянул девушку к себе и завладел ее губами.

До чего же ему нравилось ощущать ее вкус! Он чувствовал ее дыхание на своем языке. Он наслаждался ее сладким, женственным ароматом.

Она изменила его так, как никакая другая женщина. Сделала его благородным. Заботливым. Добрым.

  Разглядела в нем качества, о наличии которых он даже не знал. Хуже того, ему хотелось быть именно тем мужчиной, какого она в нем видела.

- Мэгги, - прошептал он, притягивая ее к себе на колени.

Она знала, что должна бороться с Брейденом. Возможно, ей даже следует возненавидеть его. Но она не могла. Несмотря на его ошибки и прошлое, она все же его любила. И всегда будет любить.

Поэтому она однажды уже уступила его притягательной силе. Позволила увлечь и овладеть ею там, где ему захотелось.

А сейчас он опять был ей нужен, и она хотела его больше, чем когда-либо.

Горец провел руками по ее спине под рубашкой, массируя и поглаживая кожу. По телу пробежала приятная дрожь. Мэгги, покусывая его губы, углубила поцелуй, борясь с растущим возбуждением своего тела, жаждущего этого мужчину.

Брейден встал, держа девушку на весу, положил ее навзничь на стол и начал распускать завязки ее рубашки, обжигая прикосновениями. Даря сладкую муку, он высвободил и обхватил рукой правую грудь застонавшей от удовольствия Мэгги, одновременно лаская языком ее шею. Затем он наклонил голову и втянул в рот вершину груди, вызвав у возлюбленной еще один стон и небывалый пожар во всем теле.

  Горец прервал свою изысканную пытку.

- Скажи, чего ты хочешь? – спросил он глубоким и хриплым от желания голосом.

- Тебя, - прошептала Мэгги, потянувшись к нему. – Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью.

От этой просьбы Брейдена охватила дрожь возбуждения. Не в силах лишить удовольствия их обоих, он поднял свой плед и одним толчком вошел в свою партнершу до самого предела. Любовники одновременно застонали.

Глядя на открытую грудь извивающейся на столе Мэгги, горец наклонил голову и завладел губами возлюбленной, еще глубже вонзаясь в ее тело. А она, обхватив его шею руками, подавалась навстречу каждому рывку. Они двигались быстро и резко, с желанием, взращенным за годы взаимной жажды.