Целую неделю изо дня в день Прю ждала его. Часами сидела у окна и не сводила глаз с горизонта. Не появятся ли там паруса «Полли»? А в те часы, когда выполняла легкие поручения, даваемые Лией, грезила наяву. И дневные грезы сменялись долгими ночными мечтаниями.

И пока Гедеон не приехал, она томилась в ожидании. В тот долгожданный день она перетрясла весь материнский сундук и очистила его от моли и прочей нечисти. А потом в самой старой ночной рубашке, потому что лучшее белье берегла, собираясь носить его после свадьбы, рухнула поперек кровати и крепко уснула. И легкий теплый ветер с юго-запада обвевал ее тело.

Гедеон решился на цыпочках в темноте подняться по лестнице. По пути к дому Эндросов он встретил Прайда и отправил его в «Лики кэск» выпить пару кружек со старыми приятелями.

Свет в доме не горел. Осанна уже давно спала, доведя себя выпивкой до благородного оцепенения. В этот раз Гедеон порадовался невоздержанности старой леди.

Боже милосердный, он почти забыл, какая она очаровательная! Серебристый свет луны, падавший на кровать, освещал длинные стройные ноги. Коленка чуть подогнута, потому что она лежала на животе. Одна рука обхватила подушку, а другая почти свисала с края кровати. Прежде всего Гедеон снял башмаки, потом сбросил рубашку. Лишь после этого подошел к кровати, нежно взял ее руку и положил на постель.

— Хэскелл, — прошептал он, наклонившись, и его ноздри наполнились ароматом ее волос. Он вдыхал чистый женский запах и чувствовал, как напрягаются его чресла. И он снова окликнул ее: — Прюденс, я вернулся, малышка, любовь моя. Просыпайся, мне надо кое-что спросить у тебя.

И вдруг он ощутил, как спина покрылась влажной пленкой пота. Неужели он такой дурак, что полагал дело решенным? Надо было спросить ее еще до отъезда. Что, если она не захочет его? Что, если до нее дошли слухи? Ведь вся деревня будет жужжать, обсуждая новость о свадьбе. Что, если она рассердилась за такое своеволие?

Он сделал ошибку, велев Прайду пригласить всех на свадьбу, даже не спросив невесту. Боже, какую страшную путаницу он устроил! Прежде ему не приходило в голову, что она может услышать новость до его приезда.

— Геде-е-е-он, — мечтательно пробормотала она и снова погрузилась в сон.

Она услышала его. Или он ей только приснился? Но есть лишь один способ, как это узнать.

— Хэскелл, просыпайся. Ты проснулась?

Он положил руку ей на спину и почувствовал невероятную хрупкость позвонков. Припомнив месяцы на стоянке и всю рабскую работу, и все опасности, которые он взваливал на нее, прежде чем узнал, кто она, он готов был заплакать. Подумать только, он не отпустил ее даже после того, как раскрыл ее секрет!

— Гедеон, это и правда ты?

Она перевернулась на спину, и он понял, что тонет в ее огромных, затуманенных сном глазах. Они улыбались. Неплохой признак, не правда ли?

— Я говорил тебе, что вернусь.

— Нет, ты не говорил. Ты уехал, даже не сказав «до свидания».

Как он жалел, что не нашел времени побриться! Он так спешил, сгорая от всепоглощающего желания снова увидеть ее.

— Сказать это сейчас?

— Нет, если ты не собираешься снова оставить меня, — прошептала она.

Последняя нить, на которой держался самоконтроль, порвалась, и он заключил ее в объятия и уткнулся лицом в нежную шею.

— Никогда!

Он целовал ее, опускаясь рядом на узкую кровать, чтобы прижать ее к себе, словно выполнял свои обеты. Он пожирал ее рот со всей жадностью, со всем страстным желанием, прежде закупоренным в глубине будто в бутылке. Он ласкал ее рот, выражая самым лучшим способом, какой он знал, что у него на сердце.

Поистине никогда ни с одной женщиной, и даже с Барбарой, Гедеон не переживал такого чувства. Это было вне всего, что он когда-либо испытывал, и он сам не понимал, что с ним происходит, и меньше всего надеялся выразить свое состояние словами. Но он мог показать ей. Комната словно исчезла, когда Прю лежала в его объятиях. Губы Гедеона скользили по ее щекам, вискам, бровям. Она плавала в воздухе, а не лежала в кровати, в которой спала всю свою жизнь. Она вдыхала не запах восковой свечи, можжевельника и щелочного мыла, а чистый мускусный запах мужчины, который так долго наполнял ее пустые сны, а теперь она заполнила пустоту своей жизни и держала его в своих объятиях.

Наконец он на мгновение чуть отстранил ее, и этого мгновения хватило, чтобы поднять ее ночную сорочку выше бедер и затем стянуть через голову.

— Мне надо видеть тебя, — проговорил он охрипшим от желания голосом. — Я думал, что ты не можешь быть такой красивой, какой я помнил тебя. Но поистине ты, должно быть, самая красивая женщина в мире.

Прю почувствовала, что сердце у нее словно взорвалось. Она вспомнила, сколько раз приходила в отчаяние от своего вида и уверенности, что он никогда не посчитает ее даже просто сносной.

— Тогда не будем зажигать лампу, потому что я не хочу разочаровывать тебя, — проговорила она и вздохнула.

Он взял ее руку и приложил к своей груди.

— Чувствуешь?

Она кивнула. Ее пальцы сжались на его твердом атласном теле, ухватив мягкие волосы, которые покрывали широкий размах груди и сужавшейся дорожкой уходили под ремень.

Гедеон держал ее руку, гладя пальцы, лаская мягкую плоть между ними, потом большой палец ощупал чувствительную ладонь.

— Больше нет мозолей?

Прю покачала головой. Искра пробежала от руки прямо к ее лону, и она не доверяла своему голосу. Не в силах дольше выносить поглаживания ладони, она выдернула руку.

— Ух, что ты делаешь с моей рукой? Это обжигает.

Гедеон откинул голову и громко засмеялся. Прю поднялась с подушки и обеими руками закрыла ему рот.

— Тшш! Ради Бога Ты что, хочешь пробудить мертвых? Если бабушка застанет тебя здесь и меня совершенно голой, она… она, конечно…

— Заставит меня жениться на тебе? — поддразнил ее Гедеон. — Ах, моя дорогая Хэскелл, ведь я все равно решил это сделать. — Он привлек ее к себе и так держал, прижав лицом к своей шее. Минуту спустя он посадил ее себе на колено. — Помнишь последний день, когда я держал тебя так?

— Ммм, гммм? — Прю казалось, что она может умереть от наплыва наслаждения, прижавшись к нему так тесно. Или, может быть, от чего-то еще, что происходит с ней, когда он вот так касается ее.

— Я думал, что я умру, — просто сказал он. Она подняла голову и затуманенными глазами уставилась на него.

— Ты тоже?

— Ты тоже? — повторил он и, когда она кивнула, снова засмеялся. Положив ее навзничь на кровать, он встал и быстро освободился от остававшейся на нем одежды.

Ах, жаль, что так мало света. Жаль, что он повернулся спиной к окну. Ей так хотелось получше видеть его! Но слабый лунный блик всего лишь окрашивал серебром его волосы и обрисовывал контуры тела.

А потом у нее не осталось времени на желания, потому что он лег рядом с ней и, опершись на одну руку, другой стал ласкать ее плечи, талию, груди.

— Что ты делаешь? — задохнулась она, когда он наклонил голову, чтобы припасть губами к ее соску.

— Тебе не нравится?

Это ей нравилось, и даже очень. У нее внутри будто рой взбудораженных бабочек взлетел в воздух. Осмелев, она подняла голову и лизнула его кожу языком.

— Боже, не делай… любимая, я не могу… — Она словно разожгла в нем костер.

— Тебе не нравится? — передразнила она его и снова опустилась на подушку.

Гедеон опустился следом, прижимаясь к ней всем напряженным, твердым телом.

— Это беда, — потрясение проговорил он. — Есть несколько вещей, моя маленькая хитрая любовь, которых ты не понимаешь. Первый раз, когда мы были вместе, я думал… Да, это так, я считал… Короче, я не стал тратить время, чтобы доставить тебе такое наслаждение, какое следовало. — И когда она запротестовала, он приложил палец к ее губам. — Нет, позволь мне закончить. Я никогда не говорил тебе, что пожалел о случившемся. Если по правде, то я не могу этого сказать даже сейчас, потому что я не… сожалею, что это случилось. Но сожалею о том, как это произошло. Сожалею, что сделал тебе больно. И сожалею о том, что произошло после. Я имею в виду слухи. И о том, что я, такой дурак, даже не задумывался, что могу сделать тебе ребенка.

— Я бы хотела, чтобы ты его сделал, Гедеон, — объявила Прю. — Я бы любила сына, как тебя.

Лицо Гедеона ничего не выражало, но он понимал, что должен рассказать ей о Барбаре и о мальчике. Очень скоро, завтра. А нынешняя ночь предназначена для большего, чем слова.

Палец, закрывавший ей рот, перекочевал в маленькую ямку на шее. Затем продолжил путь по ущелью между грудями, пересек плоскую полоску у нее над талией и потонул в крохотном углублении живота.

— Я вроде бы помню маленькое сердечко, спрятанное где-то здесь, — пробормотал он, зарываясь лицом в ее мягкую, нежную плоть, отчего у нее перехватило дыхание. — Слишком темно, много не увидишь, но, по-моему, я могу разгадать его на вкус, если пройдусь здесь. — И он водил языком по ее животу до тех пор, пока она громко не застонала, а ее ноги не раскинулись бессильно на матраце.

— Гедеон, пожалуйста, не надо!

— Что… здесь? — С невероятной нежностью он обвел пальцами гнездо, опушенное соболиным мехом. — Не надо что?

— Трогать меня… так… — У нее снова перехватило дыхание.

— Ты имеешь в виду — вот так? — Он нашел то, что искал, и поглаживал сокровенную родинку движениями легкими как пух, стараясь не сделать ей больно. Родинка была так деликатно построена, вся мягкая и сочная, как покрытый росой лепесток розы.

Ее пальцы безостановочно двигались по его ягодицам, и в тот момент, когда он почти довел ее до порога экстаза, он почувствовал, как они крепко обхватили его стрелу.

Сейчас наступила его очередь протестовать. — Любимая, дай мне твои руки, обе. Быстро, раньше, чем ты заведешь меня слишком далеко.