— И очень я рассмешил тебя в тот день, когда твои братья меня избили? — проворчал Тирл.

— Нет, тогда я не смеялась. Но сказала, что хочу уйти с тобой и остаться навсегда.

— До тех пор, пока опять не посчитаешь, что я причинил зло кому-то из твоих драгоценных братьев?

— Нет. Отныне я верю только тебе. И всегда буду на твоей стороне. Против них.

Несколько минут он лежал совершенно неподвижно. Потом поднял голову и долго смотрел в ее глаза. И увидел, что она не лжет. В ее глазах сияла не только любовь, но и преданность, верность и доверие.

Он прижал ее голову к своей груди.

— И что нам теперь делать? Ты не можешь оставаться здесь.

— Я останусь там, где ты. Собираешься идти в бой? Я буду рядом.

Тирл улыбнулся и вздохнул:

— Вряд ли это потребуется. Но, если ты останешься здесь, вполне возможно, начнется битва. Мой брат наверняка уже прослышал о случившемся сегодня утром и потребует объяснений.

— Скажи, что ты воспылал пристрастием к мальчикам и…

— Где ты слышала о подобном? — искренне ужаснулся муж.

— От Энн Маршалл. О, Тирл, она такая занимательная женщина! Столько всего знает! Просто удивительно! Мы с Лайаной ловим каждое ее слово!

— Этой женщине следовало бы держать рот на замке.

— Такой хорошенький ротик? — удивилась Заред. — Она прекрасна, верно?

— Как красивая ядовитая змея. Лучше скажи, как она ладит с Северном.

Заред звонко рассмеялась:

— Похоже, он ей нравится. Вряд ли он понимает ее лучше, чем мы с Лайаной, но в таких случаях просто целует или тащит в постель. По-моему, она иногда специально подначивает его, чтобы он почаще это делал.

Тирл тоже рассмеялся. Может, его ошибка в том, что он слишком внимательно слушал женщин? Наверное, нужно действовать, как Северн: когда женщина слишком много говорит, лучше просто уложить ее в постель.

— Чему еще Энн тебя научила? — спросил он, надеясь, что невестка показала ей какие-нибудь экзотические любовные игры.

— Она разгадала загадку.

— Я всегда считал, что Энн Маршалл очень хорошо умеет разгадывать загадки, — бросил он тоном, каким мужчины отзываются о чересчур умных, по их мнению, женщинах. — И какую же загадку она разгадала?

Несмотря на благие намерения стать идеальной женой, Заред не смогла сдержать гримасы отвращения при виде такого невежества.

— Загадку Перегринов.

— Прости мою глупость, но я не слишком много знаю о твоей семье.

— Бьюсь об заклад, что твой братец знает о загадке Перегринов.

Тирл не ответил, только взглядом попросил продолжать.

Она повторила загадку.

— Энн сказала, что ей все равно делать нечего в замке Морей: думаю, Северн все время боится, что она сбежит, и…

— Твой брат мудро делает, что тревожится по этому поводу, — пробормотал Тирл.

Заред ничего не ответила, потому что не хотела уделять много внимания брату и его строптивой жене. Страшно подумать, что между ними происходит! Когда об этом упоминалось при воинах гарнизона, те бледнели и выразительно трясли головами. А Северн вечно был покрыт глубокими царапинами и синяками.

— Энн уверена, что все дело в цвете волос, — заявила она и, когда Тирл недоуменно вскинул брови, продолжила: — Красное и черное. Цвет волос. — Она помедлила. — Первый ребенок Рогана и Лайаны…

— Тот, чью жизнь я спас? — с невинным видом уточнил он.

— Их первый ребенок родился рыжим, как отец, зато второй сын черноволос, как мать Рогана.

— Какое отношение это имеет к загадке?

— «Когда красное и белое сотворят черное». Видишь? У Рогана рыжие волосы, у Лайаны — почти белые, а вместе они сотворили черноволосое дитя.

Тирл улыбнулся и кивнул:

— А вторая строчка?

— «Когда черное и золотое станут единым».

— Золотистые волосы Северна и черные — Энн.

Заред восхищенно уставилась на него и кивнула. Нет, в уме ему не откажешь!

— Мы с тобой — это предпоследняя строчка. «Когда единственный и красное сольются».

Он улыбнулся, но тут же задумчиво нахмурился:

— Ты, разумеется, «красное», значит, я — «единственный»? Но это вовсе не так, если предположить, что «единственный» означает «единственное дитя Говардов». А как звучит последняя строка?

— «Тогда ты все узнаешь».

— Что именно?

Заред немного помолчала, прежде чем ответить.

— Энн и Лайана думают, что тогда мы узнаем, кто истинный владелец поместий.

Она боялась смотреть на мужа. Если верх возьмут братья, это будет означать, что Тирл проиграл. Сама она не слишком рвалась завладеть замком, но очень не хотелось видеть, как муж теряет все. С другой стороны, очень тяжело сознавать, что братья столько лет боролись напрасно…

Тирл сразу понял, о чем она думает.

— Трудный выбор, верно?

Он не добавил, как рад, что ей приходится делать этот выбор. Всего несколько месяцев назад она и не подумала бы усомниться в том, кто должен владеть поместьями. Разумеется, ее братья. Человек же, за которого она вышла замуж, мог, по ее мнению, катиться ко всем чертям. Но теперь она окончательно запуталась, не зная, кому отдать свою преданность.

Он притянул ее к себе и крепко обнял.

— Не волнуйся, любовь моя. Ты все поймешь, когда придет время.

— Я могу отличить добро от зла! — негодующе возразила Заред. — И понимаю, что правильно, а что — нет! Что должно быть сделано, и кто…

Но тут он поцелуями заставил ее замолчать.

Именно в разгар самого жаркого поцелуя дверь с шумом распахнулась, и в комнату ворвались четверо рыцарей. Зрелище, представшее их глазам, повергло бедняг в ужас. Со стороны казалось, что Тирл страстно целует мальчишку, тем более что из-под простыни виднелись только коротко остриженные волосы Заред.

Тирл понял, что они подумали, и принялся было объяснять, но тут же прикусил язык. Он не мог представить им свою жену, урожденную Перегрин, как не мог стянуть простыню и показать, что перед ними женщина.

Заред поняла, что муж впервые в жизни растерялся, не находя слов. О нет, такой возможности она не упустит.

— Милорд, — обратилась она к Тирлу деланным баском, — надеюсь, теперь вы купите мне те доспехи, что обещали, после того, что я… сделал для вас?

Она показала на постель.

Тирл пронзил ее негодующим взглядом. Мужчины смущенно откашлялись.

— Что вам нужно? — рявкнул он, повернувшись к ним.

— Леди Жанна умоляет вас прийти. Ваш брат умирает.

Заред молча наблюдала, как Тирл вскочил с постели и стал одеваться. В загадке говорится, что «единственный и красное сольются», и тогда они все узнают. Если Оливер умрет, Тирл останется единственным Говардом.

Одевшись, Тирл повернулся к ней.

— Оставайся здесь. Не смей выходить из комнаты, — приказал он и, помедлив, добавил: — Можно доверять тебе, или поставить перед дверями стражу?

Она оказалась достаточно сообразительной, чтобы понять, что случится, если весть о ее пребывании в замке дойдет до ушей Оливера. Пока он жив, его ненависть к Перегринам тоже жива.

— Я останусь здесь, — поклялась она, не обращая внимания на взгляды мужчин, направленные в спину Тирла. Еще будет время открыть им правду.

Он стал целовать ее, но тут же вспомнил о посторонних и выпрямился.

— Надеюсь, ты сдержишь слово, — бросил он и исчез.

Оставшись одна, Заред откинулась на подушки и огляделась. Вот за эту роскошь сражались и умирали ее родные. За эту роскошь две семьи, ее и Тирла, убивали друг друга.

Она повернулась на живот и закрыла глаза. Муж забыл о ненависти к ней, и сейчас это самое главное в мире.

Через несколько секунд она уже крепко спала.

Глава 17

Заред не сразу поняла, что ее разбудило. Во всяком случае, не шум, потому что в комнате было тихо. За окном стояла глубокая ночь.

Она осмотрелась, но не увидела ничего необычного. Глаза снова стали закрываться. Но в следующую секунду она вскочила, прижимая к груди простыню.

В изножье кровати стояла женщина, милая, славная старушка в простом платье вроде того, что, как смутно припоминала Заред, когда-то носила ее мать. Женщина с интересом оглядела Заред и мягко улыбнулась. Заред ответила бы на улыбку, если бы не одно обстоятельство: женщина оказалась абсолютно прозрачной, и сквозь нее были видны дверь и шпалера на стене.

Заред плотнее закуталась в простыню и принялась молиться.

Улыбка женщины растаяла, и лицо стало печальным. Очевидно, ей не понравилось, что Заред ее боится. Отвернувшись от кровати, она направилась к выходу. Но у самого порога остановилась и сделала Заред знак следовать за ней, после чего проскользнула сквозь дубовую дверь и исчезла.

Но Заред не шевелилась, будто ее парализовало. И не собиралась двинуться с места. Мало того, решила, что вполне может не покидать постели до конца своей жизни.

Она все еще тряслась, когда женщина снова появилась у изножья кровати и с самым настойчивым видом поманила Заред за собой.

Та отрицательно покачала головой. Она никуда не пойдет с призраком! Это, вне всякого сомнения, дух одной из Говардов, который знает, что она — Перегрин!

Привидение открыло рот, и Заред загородила руками лицо. Что, если из горла женщины вырвется огонь?!

Немного погодя Заред осмелилась опустить руки. Женщина по-прежнему стояла на месте с добрым, терпеливым видом и ждала.

— К-кто ты? — выдавила Заред. — Чего хочешь?

Женщина умоляюще протянула руки ладонями вверх.

— Нет! Ни за что! — крикнула Заред.

Вместо ответа женщина огляделась, словно в поисках чего-то.

Заред боялась, что сходит с ума, поскольку чувствовала, что начинает привыкать к привидению.