— Может, все дело в том, что твои братья убивали моих? — мягко осведомился Тирл и, помедлив немного, добавил: — Если наш брак и родившийся от него ребенок не покончат с враждой, не вижу причины оставаться женатыми.

— Я тоже, — подхватила Заред, глядя ему прямо в глаза.

Тирл невольно улыбнулся.

— Я наделал много глупостей в своей жизни, но такой… Леди Заред, — объявил он снимая берет, — простите, что заманил вас в этот брак, простите, что считал, будто небезразличен вам. Теперь я вижу, каким был глупцом. Ненависть Перегринов сильнее любви Говарда. И поскольку, похоже, нет способа покончить с враждой, ибо обе стороны требуют полной капитуляции, предлагаю разорвать наш союз.

— Но к-как это сделать?

— Обращусь с петицией к королю. Уверен, что, если пожертвовать ему немного земли, он позволит аннулировать брак. И мы заживем прежней жизнью. Твои люди будут продолжать шпионить за моими, и наоборот. Согласна?

— Не уверена, — нерешительно пробормотала она.

— Не уверена? А есть иной выход? Ты настолько ненавидишь меня, что скорее умрешь, чем позволишь коснуться тебя, поэтому надежды на детей нет. А мне хотелось бы иметь хотя бы пару детишек. Предлагаю остановиться в доме матери, пока не получим известие от короля. Не хотелось бы мне жить под одной крышей с твоим грозным братцем. И вряд ли ты собираешься жить рядом с Оливером.

— Нет! Только не с Говардами! — поспешно воскликнула Заред.

— Значит, решено. То есть если ты согласна. Не желаю, чтобы меня обвиняли в том, что я силой заставил тебя выйти замуж да еще и уложил в постель. Кажется, ты заявила, что скорее переспишь с… как это… трехногим горбуном с меткой дьявола на щеке. Я верно расслышал?

Заред, покраснев до ушей, отвернулась. Она почти не помнила, что наговорила ему в брачную ночь. Все, что угодно, лишь бы не дать ему ее коснуться.

Она кивнула.

— Вот и хорошо, наконец-то мы хоть в чем-то согласны. Чем скорее аннулируем брак, тем скорее сможем расстаться, а я — найти себе покорных, на все готовых женщин. — Он улыбнулся, и лицо его смягчилось, а в глазах сверкнули дьявольские искорки. — Там, на турнире, я видел прелестную маленькую зеленоглазую блондинку. А волосы… — Он осекся и откашлялся. — Что ж, значит, решено. Пожмем друг другу руки?

Заред крепко пожала ему руку и, отвернувшись, нахмурилась. Она добилась своего. Но почему-то вовсе не была счастлива.


При виде дома свекрови Заред еще больше помрачнела. Это был именно дом: не крепость, окруженная неприступными стенами, а большой красивый дом из розового камня. В большом парке росли толстые деревья, под которыми бродили олени. Все было чистым, аккуратным и необыкновенно прекрасным.

Она твердила себе, что такой дом бесполезен при обороне, что его может взять всякий, кому взбредет в голову, но втайне восхищалась красотами природы.

Заслышав стук копыт, из дома вышли люди, чтобы приветствовать хозяина. Среди них выделялись три немолодые женщины, роскошно разодетые в парчу. На энненах сверкали драгоценные камни. Тирл представил Заред дамам, которые оказались достаточно тактичными, чтобы не заметить ее мальчишеского наряда. Заред уже хотела спешиться и присесть перед женщинами, но Тирл вовремя успел дернуть ее за руку и шепотом объяснил, что это ее камеристки и станут прислуживать ей, как в свое время его матери. Она должна идти с ними, а за ужином они увидятся.

Разглядывая женщин и их модные наряды, Заред испытала нечто похожее на страх. До этого момента она не подозревала, какие перемены ждут ее в жизни, и так была поглощена гневом на мужа, что совсем не думала о том, что отныне придется носить женскую одежду. При мысли о шелковых платьях ее охватило волнение. Очень хотелось ощутить мягкость ткани, ласкающей кожу, но в то же время было так страшно навсегда менять облик!

Она с завистью посмотрела вслед рыцарям Говарда. Те направлялись в конюшни или помещения для охраны, где всю ночь будут пить пиво и хвастаться своими подвигами на турнире. Чего бы она только не дала, чтобы пойти с ними! Там, слушая вопли, пьяные похвальбы, громкое рыгание, она чувствовала бы себя в своей стихии!

Переведя взгляд с мужчин на Тирла, она заметила, что он наблюдает за ней. Впервые она посмотрела на него не как на врага. Здесь он был единственным знакомым ей человеком.

Заред слегка улыбнулась. Он не ответил на улыбку. Вид у него был несколько озадаченный.

— Сюда, леди Заред! — окликнула одна из женщин.

Заред умоляюще уставилась на мужа, мысленно прося его помочь, позволить идти к мужчинам. Тирл, очевидно, понял смысл ее взгляда и покачал головой.

— Не бойся, я скоро приду, — ободряюще прошептал он.

Заред снова покраснела, сообразив, что со стороны выглядит так, словно не может ни на секунду расстаться с новоявленным супругом. Поэтому она гордо задрала нос и последовала за леди. Она еще покажет, что не нуждается в нем!

Наверху все оказалось еще хуже, чем она опасалась. Женщины явно посчитали, что она нарядилась мальчишкой из соображений безопасности и теперь умирает от желания поскорее переодеться. Они извинились за то, что не успели приготовить ее комнату.

Заред оглядела большое, отделанное дубовыми панелями помещение и удивилась: интересно, что же тут не готово к ее приезду? В фамильном замке Перегринов не было ни одной комнаты, которая могла считаться хотя бы вполовину такой красивой, как эта.

Она подошла к большой кровати с четырьмя столбиками и нерешительно пощупала занавески.

— Разрешите помочь вам вымыться и одеться, миледи? — спросила одна из женщин. Но Заред не желала показывать свое невежество.

— Нет… я все сделаю сама, — пробормотала она и, судя потому, как переглянулись женщины, поняла, что сделала ошибку.

— Что ж, тогда мы пришлем вам воду.

Заред молча кивнула, и женщины покинули комнату. Почти сразу же четверо слуг внесли большой деревянный чан. За ними шли служанки с горячей водой, мылом и полотенцами. Сидеть в воде было приятно, и Заред тихо радовалась, вспоминая, как Лайана учила ее мыться. Теперь она не покажется служанкам еще большей дурой, чем уже успела себя выставить. Она намылила волосы и нырнула под воду, чтобы как следует их промыть. Когда вода остыла, Заред выступила на прохладный каменный пол и взяла полотенце, куда более дорогое, чем те, к которым она привыкла. Зарывшись лицом в мягкую ткань, она жадно втянула носом приятный запах. Как бы чисто ни убирать в их замке, там никогда не будет пахнуть так же хорошо, как в этом доме!

Вытершись, она поискала одежду, но нигде не смогла найти. Вместо шоссов и камизы на кровати лежали чистая полотняная сорочка и длинный мягкий бархатный халат. Она натянула сорочку и набросила халат, темно-синий, с крошечными золотыми лилиями, вышитыми по воротнику и рукавам. Заред обхватила себя руками и на мгновение закрыла глаза, потершись щекой о мягкую ткань.

В этот момент в дверь тихо постучали. Вошла одна из камеристок. Кажется, ее звали Маргарет.

— Миледи, — начала она, и Заред не сразу поняла, что обращаются к ней. — Лорд Тирл просил вас спуститься к ужину.

Заред уже хотела сказать, что сейчас придет, поскольку успела проголодаться, но вспомнила что на ней халат.

— Я попросила бы вернуть мою одежду, — надменно бросила она.

— Если будете так добры объяснить, где ваши вещи, я позабочусь о том, чтобы их немедленно прислали.

Что на это могла ответить Заред? У нее не было вещей…

— Передайте ему… — Она сама не знала, как назвать мужа. — Передайте, что я не голодна и не буду ужинать.

— В таком случае, я помогу вам надеть ночную сорочку.

Но у нее и ночной сорочки не было! В ее семье одежда для постели считалась ненужной роскошью, и Заред днем и ночью оставалась в одной и той же камизе, которую либо снашивала до дыр, либо отдавала крестьянским детям, когда она становилась чересчур короткой.

— Нет, — отрезала она. — Я все сделаю сама.

Она облегченно вздохнула, когда камеристка наконец оставила ее в покое. Что ж, ничего не поделать. Придется лечь спать с пустым желудком.

Девушка нервно вздрогнула, когда в комнате снова появились четверо мужчин и вынесли чан с грязной водой.

Заред стояла у огня, грея руки, когда в дверь снова постучали. На этот раз она не успела ответить. Дверь распахнулась, и на пороге показался муж.

— Ты заходишь слишком далеко! — возмутился он. — Неужели до такой степени ненавидишь мое общество, что готова умереть от голода?

— Конечно, нет! — удивилась она. — Я вовсе не…

— Значит, собираешься есть одна в своей комнате?

— Я не просила принести сюда еду.

По правде говоря, она просто не знала, как потребовать обед в комнату: вещь в доме братьев неслыханная.

Тирл подошел к ней и положил руки на плечи.

— Так нельзя. Ты не можешь голодать. Если ты настолько не выносишь меня, я велю, чтобы ты обедала в одиночестве. Никто тебя не потревожит. Но внизу у нас музыка и развлечения. Может, согласишься одеться и посидеть со мной за ужином?

Она окинула его презрительным взглядом.

— Нет у меня никакой одежды, глупец ты этакий! В чем я покажусь за твоим столом? Эти самые камеристки унесли все мои вещи.

Он, казалось, не сразу сообразил, в чем дело, но тут же улыбнулся и подошел к стоявшему у стены большому резному сундуку.

— Тебе следовало лишь спросить. Я велел поселить тебя в этой комнате, потому что она принадлежала матери. Тут вся ее одежда.

Он порылся в сундуке и вынул платье из темного красновато-коричневого бархата, отделанное коричневым мехом. Заред ужасно хотелось дотронуться до меха, но она сдержалась.

— Как я могла попросить у служанок одежду? Позволить им понять, что я нищая! Моя невестка приехала к мужу с повозками, полными нарядов.