Мой доктор отступает и делает глубокий вдох.

- Ладно, иди к двери,а потом обратно ко мне, Мэгги.

Он помогает мне слезть со стола, когда я прихрамывая иду к двери.

- Ты можешь сильнее ступать на левую ногу?

- Не уверенна.

- Хорошо, иди обратно и садись.

Я ковыляю назад к столу и сажусь на него. Мама подходит ко мне и гладит по спине.

- Я скажу тебе прямо, - произносит доктор Джеррард, -Ты должна заставить себя и перестать беречь левую сторону.

- Я делаю все возможное, - говорю я.

Доктор Джеррард не обвиняет меня во лжи, но я могу сказать, что он не убежден по тому, как его губы сжались.

- Может быть, мы должны прекратить физиотерапию, - произносит мама.

Доктор Джеррард втягивает воздух через стиснутые зубы, свистящий звук очевидный ответ на мамино неудачное предложение.

- Мне бы не хотелось думать о прекращение её физиотерапии.

- У меня есть предложение, - резко говорит Роберт, - Что если Мэгги снова начнет играть в теннис?

Мое сердце бьется быстрее, частые удары внутри моего тела отдаются в груди как танец Индийского племени.

- Ты в порядке? - спрашивает мама.

Я не могу ответить, но чувствую, как сжимается желудок.

- Мне нужно немного свежего воздуха, - говорю я, а затем слезаю со стола. Роберт подходит ко мне.

- Мэгги, мы просто пытаемся помочь тебе.

- Я знаю. Но я не могу больше делать это. Просто не могу.

Я надеваю штаны, иду, прихрамывая мимо мамы и, направляюсь к выходу. Я прохожу мимо людей в инвалидных колясках, докторов и медсестер. Мне кажется, что они думают, что я сумасшедшая?

Когда открывается дверь, я вдыхаю свежий воздух и стараюсь дышать глубже.

Дыши. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Дыхание должно быть чем-то, что ты делаешь неосознанно? Прямо сейчас я чрезмерно сознаю это. Так осознанно, на самом деле, что я думаю, если перестану сосредотачиваться на этом, то могу просто забыть, как дышать. Я открываю глаза. Дыши. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Я чувствовала себя так же, в тот день, когда отец ушел от нас в прошлый раз, когда поняла, что это, наверное, его последнее посещение.

Тогда я не была такой сильной.

Я пытаюсь сдержать слезы, когда стараюсь забыть об этом. Потому что понимание того, что его любовь ко мне не была слишком сильной, чтобы заставить его остаться, причиняет мне слишком сильную боль. Я не была достойна быть любимой.

Теннис был моим спасительным якорем, но даже это не сработало. Я заслужила восхищения на корте, потому что стоила чего-то, когда играла. Я была не только частью команды, я была одной из тех, на кого равнялись партнеры по команде.

Чем больше других отцов приходило на матчи, тем труднее мне было играть. Это было так, словно я нуждалась в сожалении этих пап, хотя и не была их ребенком. Не имеет значения, любил ли меня папа или нет, здесь были другие папы, которые будут делать все, чтобы я хотела стать их дочерью. Когда меня поздравляли другие отцы, для меня это значило больше, чем школьные награды, которые я получила в десятом классе.

Может я не была достойна любви отца, но зато была достойна этих наград.

Боль в левой ноге переходит в позвоночник, издевательское напоминание о том, что я никогда не буду чемпионкой снова.

- Мэгги?

Я поворачиваюсь к маме, которая теперь официально разгневана.

- Я не могу играть в теннис, - говорю я ей.

- Доктор Джеррард хочет, чтобы ты попыталась. Ты будешь пытаться, не так ли?

Но я не буду уже так хороша, как была. И тогда у моего отца не будет ничего, чем можно было бы гордиться. Он никогда не захочет, чтобы я была частью его новой семьи.

- Мы можем поехать домой? Я хочу домой.

Мама вздыхает. Я ненавижу чувствовать себя так, как будто я её разочаровала. Я знаю, что она старается поддерживать нас эмоционально, физически и финансово. Она как капитан команды в нашей семье.

Когда мы садимся в машину, я успокаиваюсь. Я смотрю на маму, едущую в машине с грустным взглядом на лице.

- Мам, чего ты хочешь от жизни?

Она посылает мне небольшую улыбку.

- Прямо сейчас денег.

- Кроме денег.

Она наклоняет голову в сторону, задумавшись. Когда мы попадаем на красный свет, она поворачивается ко мне.

- Думаю, я бы хотела супруга, разделившего мою жизнь.

- Ты скучаешь по папе?

- Иногда. Я скучаю по дружескому общению, по тому, как считаться в обществе парой. Я не скучаю по стычкам.

Когда загорается зеленый свет, мы ускоряемся, наша машина проезжает мимо женщины и мужчины, которые ведут за руки свою дочку.

- Он никогда не хотел, чтобы я навестила его ?

- Однажды, - говорит она, но я не могу сказать, что она в этом уверена.

-Ты хочешь встречаться с мистером Рейнолдсом? - спрашиваю я.

Её глаза расширяются.

- Почему ты спрашиваешь о таких вещах?

- Потому что ты танцевала с ним на Осеннем празднике. У него нет детей. Я думаю, он приезжал, чтобы побыть с тобой.

Мама смеётся, это громкий смех, который заполняет машину, и люди, находящиеся рядом с машиной, вероятно, тоже слышат её.

- Закусочная тети Мэй была спонсором этого мероприятия, Мэгги. Вот почему Лу тоже был здесь.

- Хорошо, - защищаясь, говорю я, - Вы оба выглядели очень общительными.

- Он просто был милым.

Я качаю головой.

- Я так не думаю.

- Хмм…

- Что это значит?

- Ничего. Просто хочется быть обратно ребенком, не правда ли?

Мы сидим в тишине оставшуюся часть пути домой. Когда мы заходим в дом, я, не обращая внимания на комок в горле, говорю:

- Между прочим… Если ты хочешь пригласить мистера Рейнолдса на ужин вечером, я не против, - и направляюсь наверх в свою комнату.

В своей комнате, я хочу забрать свои слова обратно. Я это сказала потому что знаю, как несчастна последнее время мама.

Но, правда, в том, что я каждый день скучаю по отцу. Больше, чем по чему-либо другому. И я знаю, что у него другая жена и другая жизнь. Что если мама и Мистер Рейнолдс начнут встречаться или, что еще хуже, поженятся? Захотят ли они тоже начать новую жизнь без меня?

Я закрываю дверь и открываю мой шкаф. Приложенная к стенке, в мрачной тени, стоит моя ракетка.

Я знаю, она там, хоть и скрыта за одеждой. Я чувствую ее присутствие рядом в комнате, вроде криптонита для Супермена. Отчаяние накатывает на меня.

Я потягиваюсь и хватаю ручку, вес ракетки кажется одновременно и чужим, и до более знакомым.

- Мэгги, открой дверь.

Паника.

- Секундочку.

Я бросаю ракетку в шкаф и открываю дверь. Мама странно смотрит на меня.

Я убираю волосы от лица, надеясь, что так она не может видеть сквозь меня и понимаю, что всегда знала, где моя потерянная ракетка.

- Мам, что случилось?

- Я думала о Лу, своем начальнике. Ты была серьезна, когда говорила, что я должна пригласить его на ужин?


Глава 27. Калеб.

Я попросил Брайена встретится со мной в парке один на один. Я тренирую свободные броски, когда он подъезжает на своем Юкон.

- Ты выглядишь, как мужчина средних лет в этой машине, - говорю я. На его лице притворная обида.

- Она лучше, чем та машина, которую водишь ты.

- Я не езжу один.

- Именно.

Мы стоим лицом друг к другу. Я произношу то, что нужно было сказать.

- Слушай, по поводу тебя и Кендры. Как насчет того, чтобы объявить перемирие.

- Согласен.

Я передаю ему мяч. Он ведет мяч слишком далеко от тела так, что я выбиваю его и увожу подальше от Брайена.

- Баскетбол по-прежнему игра не для тебя, не правда ли? - произношу я, когда стучу мячом по корту. Брайен перемещается задом, следуя за каждым моим шагом. Когда я останавливаюсь, он поднимает руки ,готовый заблокировать мой бросок.

- Попади со мной на мат для борьбы, и я надеру тебе задницу.

Я бросаю, но мяч отскакивает от дужки, и Брайен подбирает отскок.

Брайен нервный игрок. Он стучит мячом об корт и бросает слишком быстро, промахиваясь мимо корзины на милю. Мяч падает на траву. Я возвращаю его в игру.

- Ты легкий ,Брай, - говорю я, - Я повалю тебя меньше, чем за десять секунд.

- Отвечай за свои слова, большой парень, завтра после школы.

Я передвигаюсь к Брайену и легко бросаю из-под корзины.

- Мне нужно работать.

Он держит мяч.

- Ты говорил об этом, но никогда не говорил ,где ты работаешь. Ходят слухи, что ты гомик и встречаешься со своим возлюбленным после школы. Это он поставил тебе синяк на лице?

У меня напрягаются мышцы.

- Прекрати нести чепуху.

Брайен начинает стучать мячом, его взгляд направлен на корзину.

- Почему? Ты собираешься угрожать мне, как Дрю?

Брайен бросает, и мяч падает вправо. В этот раз я держу мяч под рукой, останавливая игру.

- Он пытался разозлить меня, и ты это знаешь.

Мой старый друг скрещивает руки на груди.

- Ты изменился, Калеб. Я больше не знаю тебя. И это не связанно с Кендрой.

- Ерунда. Я такой же как и был.

Он смеется.

- Ты ведешь себя вызывающе. Все знают это, кроме тебя. И это самое страшное.

Нет, самое страшное в том, что люди не понимают, насколько сильно они изменились.

- Так все остальные не изменились, кроме меня?

- Нет, чувак. Каждый изменился, никто не остался прежним. Ты единственный, кто не может принять это. Ты больше не десятиклассник, ты не встречаешься с Кендрой ,и ты не парень, который занимается борьбой. Ты плохиш, задумчивый бывший заключенный.