Симона Элькелес - Покидая рай

- Я не собираюсь причинять тебе вред, - сказал я ему.

Он поворачивается ко мне.

- Это то, о чем все они говорят. Я слышал о том, что происходят в тюрьмах, - он отправляет свой окурок в стену.

- Не обольщайся, малыш. Ты не мой тип. Мне нравятся чиксы.

- Что насчет парня с тату? - я борюсь с желанием засмеяться, - Он тоже гетеро. Чувак, ты в корпусе для несовершеннолетних.

- Он сказал, что убьет меня.

- Он говорит это, потому что ты ему нравишься, - заверяю его я. У Хилио чувство юмора, как у больного, - Теперь встань с кровати, перестань плакать и иди к остальной группе.

Под “группой” подразумевается групповая терапия. Где все, что они делают, это сидят кругом и обсуждаете все то дерьмо, что произошло в их жизни.

Завтра я покину к чертовой матери это место. Больше никаких групп. Больше никаких сокамерников. Больше никакой дерьмовой еды. Больше никакой чистки мусорных контейнеров.

Завтра я вернусь домой.

Я думаю, что работы у физиотерапевтов, как и их самих, слишком много. Я имею в виду, почему они всегда выглядят такими счастливыми и улыбающимися, ведь они заставляют тебя нервничать и морщиться от боли?

Конечно же, Роберт, мой физиотерапевт, ждет меня с большой белозубой улыбкой в холле амбулаторного отделения больницы.

- Привет, Мэгги. Вы готовы продемонстрировать то, насколько ваша нога восстановилась?

Не совсем.

- Я думаю, что да, - говорю я, разглядывая пол. Я знаю, это работа Роберта пытаться сделать так, чтобы я ходила лучше. Но в этой помощи нет никакого смысла, потому что вся моя нога сломана. После последней операции, я должна была исправить перелом голени, выравнивание моих костей длилось более семи часов. Мой хирург-ортопед шутит со мной и называет все эти железки бионической ногой.

Все, что мне известно, так это то, что во мне больше спиц и пластмассы, чем в среднем ящике для инструментов.

Когда я поеду в Испанию в следующем семестре, сотрудники досмотра в аэропорту устроят полевой день со мной. Они, вероятно, попросят, чтобы я прошла рентген, чтобы удостовериться, что я не скрываю оружие в колене.

Роберт провожает меня в зал лечебной физкультуры. Я должна приходить сюда два раза в неделю. Два раза в неделю, на протяжении почти год, и люди все еще смотрят на меня, когда я иду.

- Мэгги, ляг и положи свою ногу мне на плечо, - как всегда инструктирует меня Роберт, прежде чем приступить.

Вздохнув, я легла на коврик и положила ногу на плечо Роберту. Он держит мою ногу и наклоняется вперед.

- Попробуй пошевелить ей.

После аварии, все, что я могу сделать, это разве что небольшой толчок ребенка.

- Давай, Мэгги. Ты можешь сделать лучше. Я почти ничего не чувствую.

Я окинула его плечи глазами.

- Я никогда не сделаю лучше.

- Конечно, сделаешь. Слушай, ты не верила, что снова сможешь ходить, но ведь ты здесь.

Я усилила давление на ногу.

- Спокойно, девочка. А сейчас оцени свой уровень боли от одного до десяти, десятка будет означать придел мучений.

- Восемь.

- Восемь?

Это вполне может сойти за девятку.

- Если ты будешь упорно трудиться сейчас, то выигрыш будет позже, - говорит он.

Я не отвечаю, но усиливаю давление на свою ногу. Он откидывается на спинку стула и отпускает ее. Уф, все окончено.

- Замечательно. А теперь держи ноги прямо и поочередно сгибай раз за разом.

Я начинаю со своей правой ноги. Авария не очень сильно повредила ее, и шрамы уже зажили. По большей части.

Но когда я сгибаю левую ногу, такое чувство, что к ней подвешена гиря. Я сгибаю ее дюйм за дюймом. Простой подъем ноги заставляет меня потеть, как при беге на длинные дистанции. Слова, вызывающие жалость в значительной степени, подводят итог моей семнадцатилетней жизни.

- Чуть больше, - говорит Роберт, когда я уже собралась отпустить ногу,- Уровень боли от одного до десяти?

Прежде чем я успеваю сказать, у него звонит телефон. И звонит. И звонит.

- Разве вы не собираетесь ответить? - спрашиваю я.

- Нет, пока я с клиентом. Сгибай ноги Мэгги.

- Может быть это важно, - говорю я с надеждой в голосе.

- Если это так, они оставят сообщение. Доктор Джерард говорит мне, что ты покинешь нас в январе. Он говорит, пока я поочередно сгибаю ноги.

- Да, - говорю я сквозь сжатые губы. - Я получила стипендию на обучение в Испании в течение семестра. Я должна буду ходатайствовать о продлении из-за инфекции.

Роберт оценивающе свистит.

- Испания, да? Ты счастливица!

Счастливица? Я неудачница. Счастливицы не попадают в аварии. И не проходят болезненную физиотерапию. У удачливых людей нет разведенных родителей и папы, которого они видят один раз в год. У удачливых людей есть друзья. Теперь, когда я думаю об этом, я - вероятно, самый невезучий человек во всей вселенной.

Я терплю боль в ногах еще минут двадцать. Я готова уйти, но я знаю, что это еще не конец. Последнее пунктом, который Роберт делает на физической терапии, является массаж ног. Я стянула вниз тренировочные штаны и села на металлический стол в шортах.

- Ты думаешь, что вся твоя красота исчезла, не так ли? - спрашивает Роберт, во время того как втирает мазь в мою ногу, руками в перчатках.

- Я не знаю, - говорю я, - Мне не нравится смотреть на нее.

Более того, я хотела бы смотреть куда угодно, только не на покрытую шрамами ногу. Выглядит некрасиво, словно двухлетний ребенок начертил карандашом красные линии вверх и вниз от икры до бедра. Но эти отметины не от карандаша. Они от моих посещений различных кабинетов после того, как Калеб Бекер сбил меня, будучи пьян. Я пыталась забыть о Калебе, но не смогла. Он врос в мой разум, как раковая опухоль. Хотя мои кошмары с участием аварии и прекратились, слава Богу. Они продолжались более шести месяцев. Я ненавижу Калеба. Я ненавижу то, что он сделал со мной и я рада тому, что он далеко. Я стараюсь не думать о том, куда он пропал. Если я начинаю задумываться об этом слишком сильно, я, вероятно, начинаю чувствовать себя виноватой. Так что я не думаю об этом и тащусь через все свою жизнь, игнорируя те моменты, которые смогут утянуть меня вниз настолько, что я буду не в состоянии подняться.

Когда Роберт делает массаж моих ног, я вздрагиваю.

- Тебе не должно быть больно, когда я прикасаюсь к ним,- говорит он.

- Ее и нет. Я просто… Я не люблю, когда люди касаются моих шрамов. Я даже сама не могу прикоснуться к ним.

Роберт рассматривает мою ногу.

- Сильное покраснение исчезнет под конец. Потерпи еще несколько месяцев.

Роберт, наконец, объявляет, что он закончил. Когда я надела мои тренировочные штаны, он что-то писал в моей карточке. Его перо двигалось быстрее, чем я обычно говорю.

- Что вы пишите?- осторожно спрашиваю я.

- Просто оцениваю ваш прогресс. Я попрошу доктора Джерарда приехать во время вашей терапии на следующей неделе.

«Не паникуй, Мэгги»,- говорю я самой себе.

- Почему?

- Я хотел бы изменить твою программу.

- Мне не нравится то, как это звучит. Роберт похлопывает меня по спине.

- Не волнуйтесь, Мэгги. Нам просто нужно придумать план физиотерапии, который вы можете выполнить в Испании и без меня.

Физиотерапия в Испании? Не совсем то, чем я собиралась заниматься, находясь за границей. Я не сказала Роберту об этом. Вместо этого, я слабо улыбнулась ему.

После всех моих назначений, я направилась в закусочную тети Мэй, где работает моя мама. Я знаю, это не престижно, но она должна была найти работу, когда папа оставил нас два года назад. Ее босс, мистер Рейнольдс, довольно хороший и давал ей много отгулов, когда я была в больнице. Мы не богаты, но у нас есть крыша над головой и еда из закусочной тети Мэй в наших желудках.

Я села за стол, а моя мама пошла на кухню, чтобы взять ужин для меня. Я собиралась читать книгу, когда, вдруг, я увидела Даниэль, Брайан и мою кузину Сабрину у входа в ресторан. Господи, они выглядят так … Безупречно.

Я раньше дружила с Даниэль и Брайан. Лия Бэккер и я до этого болтались с ними все время. Четверо из нас состояли в теннисной команде средней школы и были неразлучны, начиная с нашего первого теннисного урока в Общественном центре Рая, когда нам было девять лет.

Сабрина была аутсайдером из-за своей не спортивности. Я помню, как моя мама заставляла меня просить Сабрину присоединиться к моим друзьям, когда мы выходили на прогулку.

Несчастный случай перевернул Рай вверх дном. Когда Калеб сбил меня, он не только раздробил мою ногу, он также разрушил мою дружбу со своей сестрой-близнецом, Лией, и дружбу мамы с миссис Бекер. Теперь между нашим домом и домом Бэкеров невидимая стена отчуждения, где когда-то была политика открытых дверей.

Сначала у меня не было времени, чтобы скучать по Лии, в больнице постоянно звонил мой телефон. Мама была занята ответами на звонки и заставляла меня вести очень короткие разговоры, чтобы я сосредоточилась на исцелении. Но шли месяцы, звонки сократилось, а затем, и вовсе прекратились. Все продолжали жить своей жизнью, в то время как я выздоравливала дома.

Раньше Сабрина приезжала и рассказывала все новые школьные сплетни. Теперь моя кузина стала лучшими друзьями с Брайан и Даниэль, что в принципе странно, так как до несчастного случая они не обращали на нее внимания.

Я никогда не спрашивала Сабрину о Лие… И Сабрина никогда не делилась информацией о ней.

Брат Лии попал в тюрьму из-за меня. Я уверенна, она ненавидит меня из-за этого. Мы буквально за ночь превратились из лучших друзей в незнакомцев.

Каждый раз, когда я начинаю думать о том, что в понедельник в школу, мой живот делает сальто.