лестнице, когда Джетт окликает нас.

– Прежде, чем Вы уйдете, Барбара, Вы больше не должны пользоваться своим

именем. Теперь, когда Вы – «Девочка Джетта», Вы должны быть неуловимы.

Единственные люди, которые будут знать, кто Вы, это Кейс и я. С этого времени Вас будут

звать Бабс. Ваше прошлое – осталось в прошлом. Это – первый шаг к новому началу.

Когда Вы покинете «Клуб Лафайет», у Вас будут образование и цель в жизни. Ваши дни

на улицах закончены. Та жизнь, осталась позади. Пора идти дальше.

Хотя Джетт обращается к Барбаре, я думаю, он пытается достучаться и до меня.

Новое начало? Никаких новых начинаний, там, где я обеспокоен.

Я веду Барбару, или Бабс, в ее комнату и открываю дверь. Это место гораздо

приятнее, чем мое. Сквозь стеклянную стену справа, проникает немало солнечного света.

Оранжевые шторы обрамляют окна, на стенах висят черно–белые фотографии Нового

Орлеана. Постельное белье белое, а стены светло–оранжевые, что делает комнату похожей

на взбитые сливки. Это комната, принесет счастье и утешение, комната, в которой я не

должен быть.

– Это твоя комната. В шкафу ...

– Это моя комната? – перебивает меня Бабс. Она ходит по комнате и с трепетом

разглядывает маленькие штрихи и яркие цвета.

– Да, это Ваша комната, – отвечаю я, не желая болтать с ней. Она, явно, плачет,

осматривая новое место. Ее глаза блестят от восторга. Нет, я не люблю плачущих женщин.

– Как я уже говорил, в шкафу есть одежда, ванная с косметикой ...

– Это все мне? – вновь, прерывает она. – В чем подвох?

– Нет никакого подвоха. Джетт хочет помочь Вам.

– Почему? Почему я?

Если бы я знал, что это будет игра в двадцать вопросов, я бы не подписался на это.

Я не знаю что ей ответить.

– Я не знаю, – отвечаю я, пытаясь закончить разговор.

– Вы врете. Вы знаете, почему он выбрал меня, так скажите мне.

Проводя рукой по лицу, я делаю глубокий вдох. – Я не знаю, Бабс. Может, ты

напоминаешь ему кого–то из прошлого, но это не моя история, чтобы рассказывать. Я

здесь, чтобы убедиться, что клуб работает правильно, что Вы под присмотром и делаете

то, что должны делать.

Она подозрительно смотрит на меня, а потом говорит:

– Что случилось?

– Простите?

Она спокойно смотрит мне в глаза, и в какой–то момент ее озаряет. – Ты Кейс

Хейвуд, боксер.

– Мы закончили, – уходя, говорю я. – Завтра утром, я приду с контрактом на

подпись. Не попади в неприятности, сегодня вечером.

Мое сердце сжалось, когда она узнала меня. Все это, еще свежо. Скандал, ночами

поглощает меня, не давая уснуть. Я не должен переживать его с этой женщиной, которую я

только что встретил и которой нужен душ, потому что от нее пахнет мочой, а ее волосы

стянуты в узел уже много дней.

– Зачем это скрывать? – спрашивает Бабс, когда я добираюсь до двери. – Для чего

это, я не верю ни единому слову. Я наблюдала за Вашей карьерой, и видела, что Вы

жесткий и честный труженик. Вас поимели, как и меня. Возможно, Вы не хотите быть

моим другом, Кейс, но знайте, мы очень похожи. Если понадобится с кем–нибудь

поговорить, ты всегда можешь прийти ко мне.

Не оборачиваясь, я молча ухожу. Мне нужно убраться, пока я сломался перед ней. Я

тщеславен, как и Джетт, и никогда не показываю слабость, но комок в горле растет, не

давая дышать. Мне нужно побыть наедине, вдали от всего мира.

Глава 13.

Мое настоящее…

Все в моем теле говорило, – разворачиваться, забыть о небольшом соглашении с

Лайлой и убираться отсюда, но по какой–то ужасной причине, я обнаружил себя, стоящим

перед клоповником Лайлы, готовый постучать в ее дверь.

Я не приложил никаких усилий, чтобы подготовиться к этому. Я не хотел, чтобы

она подумала, что я собирался сделать что–то из этого свидания, поэтому я накинул пару

темных джинс, V–образную, серую футболку, неряшливо заправленную за пояс моих

джинс, что демонстрировало мой поношенный черный ремень, и на верхушке всего этого,

я натянул свои старые кеды, которые видели лучшие времена. Я был воплощением

непринужденности.

Проведя рукой по волосам, я сделал глубокий вдох и постучал в ее дверь.

Пока я дожидался ответа, я с недовольством осмотрел помойку, в которой она

жила. Я был удивлен, что здания все еще стояли, выглядели они ветхо. Несомненно,

какой–то незаконный бизнес велся на первом этаже, а ее соседу со второго, очевидно,

было плевать на заляпанную кровью дверь.

Я не хотел, чтобы Лайла жила здесь. Я нахрен все здесь ненавидел, вообще–то.

Почему она так упрямилась и не принимала предложения Джетта в помощи

общественного центра, – это сводило меня с ума. Она могла бы жить лучше, если бы

приняла помощь.

Шорох замка вернул меня из моих размышлений, я попытался разгладить

складку между бровями, которая образовалась после осмотра ее жилища.

Лайла распахнула дверь и ослепительно мне улыбнулась. На ней были узкие

джинсы, коричневые ботильоны, и кремовая блузка без рукавов, которая была короче

спереди и длиннее сзади, от чего виднелся ее живот. Ее грудь, скорее всего, была

приподнята лифчиком, потому что она выступала в вырезе ее блузки, осведомляя меня

достаточно об ее размерах. Ее волосы были собраны наверху в тугой хвост, обнажая ее

великолепную шею. Мой рот наполнился слюной только от мысли провести языком сверху

вниз по ней.

– Ммм, выглядишь чудесно, – сказала она, схватив сумочку и захлопнув дверь

своей квартиры. Перед тем, как отвернуться и закрыть дверь, она шагнула ко мне, прижала

руку к моей груди и слегка поцеловала мои губы. Дуновение женского аромата сильно

ударило по мне, заставляя меня желать большего, чем я когда–либо хотел.

Она быстренько развернулась запереть дверь до того, как я успел даже

задуматься, чтобы углубить поцелуй. Я запихнул руки в карманы, удерживая себя от

прикосновений к ней, пока наблюдал за идеальным изгибом ее задницы. Есть так много

способов, которыми я мог контролировать себя.

Повернувшись, она широко улыбнусь, практически надломив нейтральное

выражение, которое я пытался изобразить. Почему она должна быть такой чертовски

красивой?

– Готов? – спросила она.

– Куда мы идем? – переспросил я, не уверенный в том, что она запланировала.

– Что? – спросила она обиженно. – Ты не спланировал свидание?

Предполагалось, что ты меня поведешь куда–то.

Я почесал голову и раздумывал над этим секунду. Дерьмо, я действительно

должен был спланировать что–то? Я не мог вспомнить, когда вообще ходил на свидание

в последний раз. Я не имел понятия даже с чего начинать.

– Буду честен с тобой, Лайла. Я не хожу на свидания, поэтому не имею понятия,

с чего нахрен начинать.

– Ну, похоже, это гиблое дело. Хорошего вечера, – сказала она с разочарованием

в голосе.

– Подожди, – сказал я, притягивая ее за руку. – Помоги мне. С чего я должен

начать?

Зачем я только что сказал это? Она отворачивалась от меня. Я, действительно,

хотел пойти на это свидание? Осознание было чересчур сильным, чтобы даже думать об

этом, поэтому я заблокировал эти мысли в голове, и притянул ее ближе к себе. Снова, эта

улыбочка «попался» поприветствовала меня, и я понял, что она играла со мной, так же,

как и в Туманной комнате.

– Ты дьяволица, ты знаешь это?

Она улыбнулась и вложила свою руку в мою.

– Своди меня для начала на ужин, Кейс. Куда захочешь.

– Куда захочу? – спросил я, пока вел ее вниз по лестнице.

– Если ты отведешь меня в «Киттен Касл», я кастрирую тебя, – произнесла она с

весельем в голосе.

– Черт, теперь ты испортила весь сюрприз.

– Кейс… – предупредила она.

Я усмехнулся, незнакомое мне действие. Мне почти было хорошо, я почти видел

свет. На короткий промежуток времени, я действительно почувствовал, что тяжесть всего

мира не лежала на моих плечах.

Я повел ее по Bourbon Street, проходя с ней мимо уже пьяных людей,

наслаждающихся развратом Французского квартала, и повел ее вниз по улице Тулуз в один

из моих любимых ресторанов.

– Как пошел день? – спросила она, завязывая разговор, кое–что, в чем я не был

хорош, совсем.

– Хорошо, – ответил я, не совсем понимая, как конкретизировать.

– Ладно, не хочешь рассказать побольше?

– Нет, вообще–то, – ответил я, отрывая дверь The Charters House, который был

втиснут в оранжевое здание. Я пригласил ее войти, не позволяя ответить на мою

неспособность обсудить мой день, как нормальному человеку.

– Вас будет только двое? – спросила хостесс.