Ее манера говорить показалась ему слишком властной, а сверкающие гневом глаза и отрывистая речь были неприятны всем. Но то, что она сказала, Сэм счел разумным и не прерывал ее.

– По-видимому, я единственная здесь, кто считает, что шесть часов – это время ужина. – Она указала на часы.

По мнению Сэма, Энджи слишком много размахивала руками, но он подумал, что, возможно, это было проявлением итальянской стороны ее характера, о чем она упомянула в разговоре с ним.

– Так когда наступает время ужина в этом доме?

– У девочек нет карманных часов, поэтому свисток на станции в шесть часов – единственный сигнал того, что время близится к ужину. Надо еще дать им время добраться до дома и умыться. Поэтому скажем, что самое подходящее время для ужина будет половина седьмого. – Он посмотрел на дочерей. – Мне не важно, чем вы занимаетесь, когда услышите свисток, но тотчас же отправляйтесь домой.

– Это время ужина девочек. А как насчет тебя?

– Теперь приближается лето и темнеет позже. Значит, я могу поработать на своем лучшем участке и буду приходить домой после захода солнца.

– Это не ресторан! – В глазах ее снова сверкнул гнев, и каждое произносимое слово она отделяла от другого, тыча пальцем в воздух. – Я накрываю на стол к ужину только раз, и никак не больше. К шести тридцати. Если ты успеваешь к этому времени, тебя ждет горячая пища и твоя тарелка. Но если ты не будешь успевать к половине седьмого, тебе придется довольствоваться тем, что останется.

Он недоуменно заморгал.

– И еще одна вещь. Ты разрешаешь своим дочерям слоняться вокруг «Старого дома» в надежде увидеть модно одетых шлюх? – Ее сердито прищуренные глаза встретили его взгляд. – Слово «шлюха» принадлежит им, а не мне.

Он уставился на дочерей.

– Я сказала ей, что мы идем к «Старому дому», и она нам разрешила!

– Люси, ты ведь отлично знаешь, что Энджи понятия не имеет о «Старом доме». Как, черт возьми, она могла бы это узнать?

– Сэм, не ругайся при девочках. – Теперь она примется учить его? Он бросил на нее хмурый взгляд, давая понять, что они еще побеседуют позже.

– Люси, Дейзи! Откуда вы знаете о «Старом доме»? – Они обменялись взглядами, будто не поверили своим ушам. Это был глупейший вопрос, и девочки удивились. Сэм прикусил губу и ждал ответа.

– Папа, все знают о «Старом доме». Это место, где живут самые красивые и модные шлюхи, – терпеливо пояснила Люси.

Это было фактом. Люси дала отцу понять, что только слабоумный, живя в Уиллоу-Крик, мог бы не знать, куда пойти, если испытываешь зуд, который можно утолить за две сотни долларов. И черт возьми, вероятно, она была права. Если уж пяти– и семилетки знали о «Старом доме», то кто же не знал?

– Нам нравится смотреть на выезд мисс Лили.

– Она ездит на блестящей черной лошади с хвостом, заплетенным в косичку. И носит хорошенькие шляпки с длинными перьями. Больше всего мне нравится та, что с красным пером, – кивнула Дейзи.

– Но самое лучшее то, что мисс Лили не смотрит ни направо, ни налево. Она смотрит прямо перед собой, будто ей и дела нет ни до кого. Она ездит вот так. – Уперев руки в бедра, Люси подняла подбородок, вздернула нос и заскользила по комнате с видом высокомерного презрения. – Мы видели также, как она выходит на люди. У нее самая красивая одежда!

Сказать, что Сэм был изумлен, означало бы преуменьшить его реакцию на целую милю. Он не мог этому поверить. Его дочери оказались пылкими поклонницами самой знаменитой проститутки в Уиллоу-Крик, но у них не нашлось ни одного доброго слова для достойной женщины, стоявшей в той же комнате.

– Ну, – сказал он потерянно после минуты молчания, не зная, с чего начать, – я не хочу, чтобы вы появлялись поблизости от «Старого дома». Вы меня слышите?

Они обе уставились на него, потом Люси сказала:

– Нам приходится идти в школу мимо «Старого дома».

Черт возьми! Утром «Старый дом» был безлюден, как могила, и он никогда не обращал на это заведение ни малейшего внимания. Он и не представлял, что там бывает в половине четвертого, когда девочки возвращались из школы без него.

– Ладно. Вы должны там проходить.

Следовало с этим покончить, чего бы ему это ни стоило, даже если это было последнее, что ему предстояло сделать в жизни.

– Но, вернувшись домой и поздоровавшись с Энджи, вы не должны снова отправляться к «Старому дому». Вы не должны слоняться возле злачных мест, И если я еще когда-нибудь услышу слово «шлюха», я вымою вам рты с мылом. Приличные маленькие девочки не произносят таких слов.

– Тогда как нам их называть, папа? – Дейзи хмуро посмотрела на него.

Этот вопрос вонзился в сознание Сэма, как нож в сердце. Дети их возраста ничего не должны знать ни о шлюхах, ни о борделях, и им незачем узнавать, как именовать проституток. Одного взгляда на Энджи ему оказалось достаточно, чтобы понять, что она думает точно так же. Но игорные дома, салуны и пивные были первыми заведениями, открывшимися в лагере старателей. Шлюхи и девушки из салунов оказывались там раньше жен и матерей. До недавнего времени в Уиллоу-Крик искательниц приключений и женщин легкого поведения было значительно больше, чем таких, как миссис Финн и Молли Джонсон. Конечно, его дочери знали о «Старом доме» и мисс Лили. Скольких еще публичных женщин они знали в лицо и по имени?

Сэм сжал кулаки. Он должен был найти свое счастье, сорвать куш. Тогда можно сделать операцию Дейзи и увезти дочерей как можно дальше от таких лагерей старателей, как этот.

– Если вы должны упоминать дам, живущих в «Старом доме», – сказал он, цедя слова сквозь зубы, – а я не понимаю, зачем вам о них говорить, тогда называйте их искательницами приключений.

Каким-то образом это выражение «искательницы приключений» меняло смысл профессии этих дам. Оно звучало интригующе и романтично. И казалось, что это завидная, достойная и желанная профессия.

Энджи покачала головой и тоже стиснула зубы.

– Лучше называть их «эти несчастные неудачницы». Они падшие ангелы.

Он тотчас же понял, что снова совершил ошибку. Обе его дочери теперь смотрели на него так, будто испытали тяжкое потрясение.

– Мисс Лили ушиблась, когда упала с небес? Она поэтому не поворачивает головы и не смотрит на нас? Она повредила шею, когда упала? – удивилась Дейзи.

Бывали моменты, когда он просто изнемогал под бременем отцовства. Каждое произносимое им слово загоняло его все дальше в угол. Он посмотрел на Энджи в надежде, что она выручит его. Но она сложила руки на груди и выжидательно подняла бровь, будто тоже хотела знать, получила ли мисс Лили какие-нибудь увечья после падения.

– По правде говоря, мисс Лили не падала с небес, – начал Сэм, – «Падший ангел» – это просто выражение, которое используют некоторые люди, считающие, что все женщины – ангелы, но некоторые больше недостойны так называться. Понятно?

– Кто сказал, что женщины – ангелы? – Внезапно глаза Дейзи наполнились слезами.

– О нет! Неужели мама должна упасть с небес? – Люси застонала, и слезы мгновенно покатились из-под ее ресниц.

– О! Я не хочу, чтобы мама стала падшим ангелом, как мисс Лили.

От ужаса и недоумения у Сэма отвисла челюсть. Почему, черт возьми, он так глупо себя повел? Он поднял глаза на Энджи:

– Ты можешь внести свою лепту в разговор, если хочешь. Я бы оценил твою помощь.

– Я и не помышляла об этом, – сказала она, делая шаг назад. – Я ведь предупреждала тебя, что ничего не понимаю в детях. Ты ввязался в эти дебаты, тебе и выкручиваться. – Она принялась обмахивать лицо краем шали. – По правде говоря, мне не мешает выйти подышать.

Ну разве она не была верна себе? Бросить его, когда он так нуждался в ее помощи!

Стараясь быть справедливым, он напомнил себе, что это был только второй день Энджи в его доме. Он встал на колени перед плачущими дочерьми.

– Давайте-ка начнем сначала.


По утрам, когда Джон Эврил проветривал помещение, «Золотой башмачок» уже не пах так сильно пивом и табачным дымом, как большую часть дня. Утром пол посыпали свежими опилками, опорожняли плевательницы и пепельницы. «Башмачок» пах кофе и знаменитым сырным хлебом миссис Эврил.

– Наши дети не должны проходить мимо «Старого дома» по дороге в школу.

Один из городских советников, к которому взывал Сэм, проглотил кусок сырного хлеба и покачал головой:

– Не могу в этом помочь, Сэм. «Старый дом» останется на месте.

– Я вовсе не предлагаю закрыть заведение и лишить леди работы. Я говорю, что надо построить другую школу – на склоне холма Беннет, где нет ни салунов, ни борделей.

– Но здесь уже есть школа, – напомнил мэр всем сидящим за столом.

– Я должен согласиться с Сэмом, – высказался один из советников, закуривая сигару. – В школе на Итон-стрит в одну комнату набили тридцать ребятишек.

– Окажись в этой школе и вдвое больше детей, мои дочери все равно вынуждены будут ходить туда. Но если мы построим другую, то сможем разделить детей на младшие и старшие классы и поместить их в разных комнатах, – кивнул Сэм.

– Это хорошо, но откуда взять деньги? Школы не растут на деревьях. И говоря откровенно, Сэм, этот город нуждается больше в других вещах, нежели школа. Например, нам нужна более просторная тюрьма. Теперь, когда у нас есть железная дорога, к нам постоянно приезжают важные люди, нам надо вымостить Беннет-стрит. Нам нужно больше уличных фонарей. Нам надо расчистить Поверти– Галч. – Мэр пожал плечами. – А ты хочешь еще одну школу.

– Предположим, я смогу обеспечить город еще одной школой, и городу это ничего не будет стоить. Придется только выделить землю под нее.

– Как ты собираешься это сделать? – Сэм с минуту подумал.

– Я ее построю и не возьму денег за работу. И готов поручиться, что моя команда тоже будет работать бесплатно. Мы могли бы попросить того нового парня, что открыл лесопилку, чтобы он ссудил нам лесу. А мы пустим шапку по кругу и соберем денег на материалы.