– После работы я поехал на Голд-Хилл проверить пару своих заявок. Одна из них представляется многообещающей. Посмотрим, что выйдет.

– Папа, мне надо с тобой поговорить!

– Мне тоже надо, папа!

– И мне!

Снова восклицательные знаки после каждой фразы.

– Я так и предполагал. Не может ли это подождать, пока я поужинаю?

Приняв воцарившееся молчание за изъявление согласия, он положил в глубокую миску рагу и лапши и добавил густой подливки. По-настоящему Энджи должна была бы позаботиться о нем, как делают все добрые жены, но одного взгляда на ее руки, сложенные на груди, а также на ее поджатые губы и мрачные глаза было достаточно, чтобы понять, что сегодня она этого делать не станет. Он отрезал себе ломоть хлеба, потом поставил свой ужин на стол.

Три мрачные леди наблюдали за ним, пока он солил рагу и клал салфетку себе на колени. Они смотрели, как он мажет на хлеб масло, наблюдали, как он набрал в ложку густой подливки. Пока Сэм глотал первую ложку, его сотрапезницы завороженно следили за тем, как вверх и вниз двигается его адамово яблоко.

Он положил вилку и спросил, подавив вздох разочарования:

– Ладно, кто первый?

– Мы, – настойчиво произнесла Люси, метнув яростный взгляд в Энджи.

Дейзи торжественно и мрачно смотрела на него серыми глазами.

– Мы ни в чем не виноваты, папа!

Голос ее звучал слишком похоже на голос Люси, и это было подозрительно. – Мы должны говорить при ней?

Энджи медленно отвела от груди руку и сделала ею отстраняющий жест:

– Я не двинусь с места. Если вы нуждаетесь в уединении, можете выйти во двор.

Девочки встали из-за стола.

Апрельские вечера бывают кое-где теплыми, но не на высоте девять с половиной тысяч футов. В то же время холодный ночной воздух должен был сократить их разговоры, и Сэм, смог бы скорее вернуться к своим рагу и лапше. Хотя Энджи и не внушала Сэму особого доверия, но готовить она умела, а он много мог простить женщине, если она была красива да еще умела готовить.

– Прихватите ваши шали, девочки.

Он неохотно сменил свою салфетку на тяжелую джинсовую куртку и открыл заднюю дверь. Сэм уселся на верхней ступеньке крыльца, предоставив дочерям устроиться ступенькой ниже. Поэтому, когда они повернулись к нему, чтобы изложить свое дело, их лица оказались освещенными лампой, лившей свет из двери сзади.

– Она начала нами командовать, – сказала Люси, негодующе сверкая глазами.

Чего Сэм не мог понять, это как его дочери, начинавшие день опрятными и достойными юными леди заканчивали его похожими на бездомных уличных сорванцов, живущих в картонных коробках. Прежде ему всегда казалось, что дети женского пола с колыбели должны питать отвращение к грязной, покрытой пятнами одежде и спутанным волосам. Но его дочери никогда не бывали счастливее, чем тогда, когда играли в грязи и превращали свои юбки в уродливые тряпки, а косы – в пыльную кошму.

– Когда мы пришли домой из школы, она велела нам постелить постель и убрать в нашей комнате!

– И из-за этого вы так расстроились? – спросил Сэм с облегчением. – Мне самому следовало наказать вам убрать постели и привести вашу комнату в порядок, если бы на вас не было возложено столько дел по дому. Но теперь, когда здесь Энджи, готовая разделить ваши обязанности, думаю, вам нужно убирать свои постели по утрам.

– Он на ее стороне, – печально сказала Люси. – Разве я тебя не предупреждала?

– Ну, так вы убрали свои постели, как вам велела Энджи? – Сэм стиснул зубы.

– Теперь мы будем это делать, раз ты говоришь, но мы не будем исполнять ее распоряжения. Так ведь, Дейзи?

– Верно. Энджи нам не мама. Она не может нам приказывать.

– Если все, что она сделала, это попросила вас постелить постели и убрать в комнате, то не похоже, чтобы она вами командовала. Вы должны были ее послушаться. Вы выполнили все свои домашние обязанности?

– Мы не могли вытереть пыль, потому что она везде развесила лапшу. Мы не принесли угля и не затопили печку, потому что она уже сделала это. И не было никакого смысла подметать, потому что, как только налетал хоть самый легкий ветерок, мука сыпалась на пол.

Дейзи кивнула:

– У нас не было домашнего задания. Поэтому мы спросили, нельзя ли нам пойти поиграть.

– Вы спросили?

Когда у детей самый невинный вид, следует быть настороже. Сэму нелегко дался этот отеческий урок. Дейзи нахмурилась и посмотрела на Люси:

– У нас не было ни домашней работы, ни уроков, потому мы спешили и не попросили разрешения. Может быть, мы только сказали, что пойдем играть. Но она не возражала. Она нам разрешила.

– Она нам разрешила, папа. – Люси сказала ей, куда мы пойдем, и она позволила.

– А потом она разозлилась, потому что нас не было дома ровно в шесть часов. И еще она взбесилась, оттого что нам не понравилась ее лапша и потому что мы выбрасывали ее из своего рагу. Она все время злится на нас. Она нас ненавидит.

Его брови поползли вверх.

– Лапша изумительная. Почему вы не стали ее есть?

– Я не люблю лапшу.

– С которых пор? Раньше ты ее любила. – Он посмотрел на Дейзи: – А ты?

– Ну, пожалуй, она мне понравилась. – Дейзи метнула взгляд на Люси. – Но не вся. Большей частью нет.

– Значит, вы не ужинали?

– Но она не дала нам! Ты не поверишь, если мы скажем, что она сделала! Она забрала наши тарелки и вывалила все обратно в горшок! Она хочет уморить нас голодом!

– Это правда, – подтвердила Дейзи. – Мы просто умираем от голода, папа.

– Ладно, посмотрим, что у нас там. – Он поднял руки и принялся загибать пальцы. – Энджи сделала за вас всю домашнюю работу, но она хотела, чтобы вы постелили свои постели и убрали в своей комнате. Она ожидала, что вы придете домой вовремя, после того как весь день готовила для вас ужин, и хотела, чтобы вы съели то, что лежало на ваших тарелках, а это, вероятно, справедливо для каждой семьи в нашей стране.

– Я с тобой не согласна, – заявила Люси, надувшись. – Ты ничего не сказал по поводу того, что она чуть не уморила нас голодом.

– Если бы вы обе вдруг не стали привередничать за столом, сейчас ваши желудки были бы полными.

Энджи хотела уморить их голодом! Боже милостивый! Он провел рукой по лицу.

– Начиная с завтрашнего дня, вы будете стелить постели утром и держать свою комнату в порядке. И я хочу, чтобы к ужину вы приходили не позже пяти минут седьмого, как только услышите свисток со станции в шесть часов.

– Но ты приходишь домой, только когда стемнеет.

– Это другое дело. Я должен проверять свои заявки.

– А потом ты останавливаешься в «Золотом башмачке», – сказала Люси. – От тебя пахнет пивом и сигаретами.

– Мужчина имеет право промочить горло после целого дня работы.

Это было место, где Сэм мог узнать новости о том, кому повезло, кто сорвал куш или ждет отчета о пробе породы на наличие благородных металлов, у кого начался запой.

– А как насчет того, что она нами командует?

– Зарубите себе на носу, что Энджи не навсегда останется с нами. Пока она здесь, постарайтесь с ней ладить. Это означает, что все мы должны идти на компромиссы.

Они застонали и склонили головки на плечи друг другу.

– Энджи отвечает за вас, когда меня нет дома. Поэтому делайте так, как она скажет. И я не хочу больше слышать о том, что вы отказались есть то, что она вам предложила.

– Мы будем есть, если надо, но она не может нас заставить полюбить ее стряпню.

– Это необязательно. Но свой ужин вы обязаны съесть.

Эти две золотоволосые сероглазые девочки были огорчены и удивлены его предательством и ухитрялись заставить его почувствовать себя чертовски виноватым, хотя он понимал, что повел себя правильно и справедливо. Как это им удавалось?

– Не знаю, как вам, а мне становится холодно. Если мы обо всем договорились, пойдем в дом и погреемся.

– Папа!

В свете фонаря Дейзи выглядела ангелом. Сэм представлял себе ангелов именно такими.

– А как насчет того, что мы умираем от голода? Неужели ты заставишь нас лечь в постель голодными?

Он поцеловал ее в макушку.

– Да.

Все в нем восставало против такой меры наказания. Как можно было заставить ребенка лечь в постель голодным? Он хотел бы прочесть им еще одну лекцию о необходимости съедать свой ужин, а потом дать хлеба с маслом. Но, сделав это, он подвел бы Энджи. Если он хотел, чтобы девочки относились к ней с уважением, он должен был ее поддерживать.

Он обнял их обеих за узкие плечики.

– Постарайтесь встать на другую точку зрения. Утром вы с удовольствием съедите свой завтрак.

Он легонько подтолкнул их к двери.


Пока Сэм разговаривал с девочками на холоде, Энджи убрала тарелку с его ужином. Оказалось, что не только девочкам придется лечь спать голодными.

– Теперь твоя очередь, – сказал он смущенно, придерживая для нее дверь открытой.

– Предпочитаю обсудить и уладить дела, пока все здесь. – Встав из-за стола, Энджи стояла теперь лицом к нему и не глядя на стоявших рядом с ним девочек.

– Первое. По-твоему, разумно требовать, чтобы Люси и Дейзи убирали постели и содержали свою комнату в чистоте?

– Абсолютно. Мы уже поговорили об этом, и они согласились, что это справедливо.

– Какую еще домашнюю работу они обычно выполняют?

– Вытирают пыль, подметают пол и крыльцо, моют посуду после завтрака, а также свои ведерки, в которых носят обед в школу, поддерживают огонь в печи, помогают миссис Молли, если она что-нибудь стирает для нас в дни, предназначенные для стирки. Что еще? Кажется, я что-то забыл.

– Это много.

Теперь гнев Энджи поутих, и она наконец посмотрела на дочерей Сэма.

– От большей части того, что вы делаете сейчас, я вас освобождаю и беру это на себя. Мы договоримся, что вы будете стелить постели и поддерживать чистоту в своей комнате. Я хотела бы также, чтобы вы мыли ведерки для завтрака. Вы будете по очереди накрывать на стол и помогать убирать посуду после еды. Это будут ваши каждодневные обязанности. Иногда, возможно, понадобится ваша помощь в чем-то еще. К тому же не исключено, что я что-то забыла. Если это так, то скажу об этом позже.