— А может, не надо этого? Мы нашли друг друга, и мне очень не хотелось бы потерять тебя так быстро.

Я не сомневаюсь, что ты можешь убить его в честной схватке, но он — негодяй и не имеет понятия о чести.

— А ты уверена, что у меня она есть?

— Не знаю, как там обстоит дело. Но не думаю, что его труп был бы для меня лучшим свадебным подарком.

Он рассмеялся и звонко поцеловал ее.

— Себастиан заждался меня в конюшне, а мы еще не все обговорили. Только давай так — никаких секретов и тайн, есть ли тебе в чем признаться, пока я добрый?

Он шутил, но Бет не была расположена принять этот тон. И опять, держась за злополучную пуговицу на блузке, она потупила глаза и сказала:

— Есть еще одно признание. Он удивленно поднял брови, конечно, не догадываясь о масштабе того, что она хотела сказать.

— У нас будет ребенок!

Рафаэль смотрел на нее, как пораженный громом. Поначалу она даже испугалась. Потом он счастливо рассмеялся, и ее опасения растворились.

— Правда? — спросил он удивительно нежно, и в его серых глазах светилась искренняя радость. Бет кивнула, ее губы дрожали от счастья.

— Да, это правда, — ответила она, как эхо, удивляясь теперь, почему боялась сказать ему об этом раньше.

Для Рафаэля эта ночь была более чудесной, чем Бет могла себе представить. Воспитанный дикими команчами, затем едва не забитый холодным расчетливым дедом, женатый на женщине, которую ненавидел и которая ненавидела его, Рафаэль отрицал нежность и любовь всю свою жизнь. И вот теперь, держа в руках свою драгоценную и любимую Англичанку, видя ее лучистые глаза, он чувствовал, как тают последние льдинки недоверия между ними. Он нежно притянул ее к себе, его рот мягко скользнул по ее щекам и губам. Губы нашли губы и слились в новом для него поцелуе, который был проявлением любви, нежности и заботливости, а не страсти и вожделения, как прежде.

Прижавшись губами к ее уху, он полушутливо прошептал:

— Хорошо, что мы решили пожениться завтра — наш ребенок не должен быть незаконнорожденным.

Он положил ей руку на живот, и она почувствовала, что в этом жесте было и желание защитить их с малышом, и чувство собственника. Но вот он спросил с неожиданной торопливостью:

— Это — результат ночи в Чиело или произошло перед моим отъездом в Энчантресс?

Бет заколебалась, а он сказал с удивлением:

— Слушай, это случилось не тогда, когда ты надела платье шлюхи?

Бет вспыхнула от воспоминаний о той ночи и быстро сказала:

— Нет, перед твоей поездкой в Энчантресс. Он вздохнул:

— Я рад. Потому что тогда в Чиело я просто хотел придушить тебя, и мне не хотелось бы думать, что наш ребенок был зачат в такой момент. А ночь перед отъездом — это другое дело…

Это были замечательные моменты, но Рафаэлю пришлось оторвать ее от себя и подумать о самом ближайшем будущем. Он прошептал:

— Мне надо идти, Себастиан заждался, и еще кое-что надо сделать. А чтобы не спровоцировать моего деда на какие-нибудь новые глупости, мне придется оставить тебя здесь на сегодняшнюю ночь и завтрашний день — сможешь вытерпеть это?

— Постараюсь, при условии, что ты не заставишь меня ждать тебя слишком долго. Боюсь, что дед по моему лицу о чем-нибудь догадается. Итак, один день, не больше, иначе я начну подозревать тебя в стремлении скомпрометировать меня. Он улыбнулся:

— Уже угрожаешь, что же будет дальше? — А потом уже серьезно посоветовал:

— Скажись больной завтра вечером и уйди пораньше. Как только стемнеет, я приеду за тобой. Будь готова. Надеюсь, никому в голову не придет искать тебя до утра. А потом уже будет слишком поздно моему деду что-нибудь предпринимать, кроме как прислать нам поздравления в Энчантресс. Я хочу, чтобы наш ребенок родился там.

Бет чувствовала себя в раю. Расставание было трудным, ей не хотелось отпускать его. Но он понимал серьезность ситуации и покинул ее, исчезнув в окне.

Себастиан с нетерпением ждал его в конюшне.

— Что ты так долго не шел? — спросил он не без раздражения. — Ты же понимаешь, как непросто мне было бы объясняться со стражей, если бы они застали меня тут, тем более после того, как я распрощался с твоим обожаемым дедом, сославшись на смертельную усталость. Мне кажется, что он не поверил ни одному моему слову, и мне не понравилось, как он смотрел на Бет, когда она уходила. Ты видел ее?

Рафаэль был еще под впечатлением от всего, что произошло сегодня вечером: известия о ребенке, сознания того, что Бет любит его, и он мягко попросил:

— Пожелай мне счастья, Себастиан, завтра мы с Бет поженимся.

В какой-то момент Себастиана пробила мощная искра зависти, но затем, обрадовавшись за кузена, он абсолютно искренне пожелал ему и Бет самого светлого и счастливого будущего. А потом спросил:

— А как тебе удастся это сделать, ведь насколько я понимаю, дон Фелипе не собирается торопиться? Рафаэль с решительным видом пояснил свой план.

— Может быть, ты присоединишься к нам? Мне бы так хотелось видеть тебя рядом.

Приглашение Рафаэля было сделано совершенно искренне и он, конечно, не намеревался причинить боль Себастиану, забыв, что у того была своя история отношений с Бет. На удивление даже самому себе, Себастиан согласился, почувствовав, что сердце его не так уж разбито новостью о замужестве Бет.

Наверное, я становлюсь циником, подумал он про себя.

Они обменялись рукопожатием, и Себастиан искренне сказал:

— Я рад за вас обоих, особенно — за Бет. Наконец рядом с ней будет мужчина. В этом я не сомневаюсь.

Озадаченный, Рафаэль посмотрел на него и спросил:

— О чем это ты?

Теперь уже удивился Себастиан:

— А разве она тебе ничего не сказала? — И после отрицательного жеста Рафаэля рассказал о том, как застал Натана в постели с мистером Перси.

Рафаэль пробормотал такое, что Себастиан подумал: «Хорошо, что Натан уже покинул эту землю».

Рафаэль не стал дальше углубляться в размышления о Натане, придет время — и Бет расскажет все, что сочтет необходимым. На крыльях любви летел Рафаэль в Сан-Антонио, и обратная дорога показалась ему короче.

Лоренцо тоже бодрствовал этой ночью, но его поддерживала ненависть и жажда убийства. Он скакал сейчас на встречу с команчами, а в ушах у него звенели слова, брошенные в его адрес доном Фелипе не более часа назад.

Дон Фелипе, несмотря на манеры Лоренцо и его светский опыт, относился к нему с вежливым презрением. Когда пришла записка от дона Фелипе, Лоренцо обрадовался, решив, что его терпение принесет плоды. Он помнил, что ему во время операции по похищению Бет были даны деликатные поручения, которые дон Фелипе не доверил даже сыну.

Все это было так, и Лоренцо пришел к выводу, что дон Фелипе наконец оценил его по достоинству. Его расчет был жесток и прост. Бет в ближайшие дни должна погибнуть, захваченная команчами. Она навсегда замолчит и, естественно, никакого брака с Рафаэлем не будет.

Дон Фелипе смотрит на него все теплее, значит, возрастают его шансы на руку Арабеллы. Если это свершится, то на его пути останется только один противник — Рафаэль. Но Рафаэль должен проследовать тем же путем, каким уйдет бедная сеньора Бет!

Однако в его планы были внесены жесткие коррективы.

Он хотел побеседовать с глазу на глаз с доном Фелипе, который сидел в библиотеке, наслаждаясь последним стаканом шерри. Дона Фелипе слегка озадачило, что Лоренцо не спал. Он считал, что тот уже уехал.

Проигрывая различные комбинации, связанные с браком Рафаэля, дон Фелипе не сбрасывал со счетов никого. Он позволил Лоренцо войти и даже снизошел до того, что предложил стаканчик шерри. Подбодренный таким великодушием со стороны великого человека, после нескольких минут ничего не значащего разговора Лоренцо совершил роковую ошибку, приоткрыв свои планы.

Глядя на него черными немигающими глазами, дон Фелипе ханжески попросил:

— Поправь меня, пожалуйста, если я ошибусь, перечисляя некоторые детали твоей биографии. Разве не убежала из дома твоя глупая, безголовая мать с учителем танцев? А потом, подорвав репутацию семьи, не возвратилась ли она, упрашивая отца пустить ее назад, с ублюдком в подоле?

Видя выражение лица Лоренцо, дон Фелипе захихикал и поинтересовался:

— Ты что же думал, что я не знаю твоей биографии? Ты думал, что я не поинтересовался, почему предполагаемый кузен Консуэлы так беден и почему к нему так плохо относятся в собственной семье? И как ты мог подумать хоть на одну минуту, что я соединю свою кровь с кровью ублюдочного сына какого-то учителишки танцев?

Теперь дон Фелипе смеялся уже громко:

— Лоренцо, ты хороший слуга. Я готов тебя использовать, но только до той поры, пока ты знаешь свое место! А теперь оставь меня, я устал, а мне еще кое-что надо обдумать.

Оплеванному Лоренцо не оставалось ничего другого, как ретироваться. Он ушел, переполненный смертельной ненависти к дону Фелипе. И вот сейчас, когда он ехал на встречу с команчами, Лоренцо намеревался договориться не только о внезапном похищении Бет, но и дона Фелипе тоже.

* * *

В эту ночь Бет спала мало, но проснулась с великолепным настроением и самочувствием. Сегодня она станет женой Рафаэля!

Приняв ванну, она с неприязнью взглянула на черные платья. Подбирая наиболее подходящий наряд, пока еще по необходимости скромный, она осмотрела свой гардероб, выдержанный в теплых пастельных тонах — желтом, лавандовом, светло-розовом.

Ее взор остановился на скромном платье из черного муслина, отороченного прекрасными кружевами. «Но в черном я венчаться не стану», — приняла она непреклонное решение. И тут обнаружила сверток, в котором было великолепное платье из розовато-лилового сатина. К нему был приложен красиво начесанный шиньон, который Мануэла приготовила, зная, что волосами Бет некому будет заняться.