Я поднялся и хлопнул в ладоши.

— Это прекрасный, мать его, план, Скотт. Я обожаю тебя. — Я обошел стол, схватил его лицо и поцеловал в щеку. — Я выметаюсь. И, да, я сам найду себе ассистента, — прокричал я через плечо, выходя из его кабинета.

Немного позже, когда я добродушно шествовал по коридору со своими вещами в коробке, я наткнулся на Элизабет. Просто помни: если убьешь ее, сядешь в тюрьму.

— Что это ты делаешь со своими вещами? — Она уперла руку в бедро, преграждая мне путь.

— С дороги.

— Почему ты такой грубый со мной? Я беременна, придурок.

— Я в курсе, как и любой другой зрячий человек. А куда я иду, не твоего ума дело. Пошла с дороги.

— Тебя уволили?

Хоть я отчаянно пытался не обращать на нее внимания, у меня не получилось сдержать себя в руках.

— Я знаю о звонках Грейс, о ее письмах, и что ты прятала их от меня. Спасибо тебе за это.

Элизабет закатила глаза и посмотрела в потолок.

— Ох, да ради бога, я так и знала, что это выплывет. Послушай, когда ты в девяносто седьмом вернулся в Нью-Йорк, ее не было, ты был разбит, твою мать, Мэтт. Мне пришлось подобрать твою извиняющуюся задницу и тащить ее годами. Думаешь, у тебя была бы эта работа, если бы не я? Ты был начинающим алкоголиком, мечущимся как неудачник. Я спасла тебя от саморазрушения. А ее не было рядом.

Я рассмеялся.

— Начинающим алкоголиком? Ты придумала это определение, чтобы оправдать свою ложь? Какая же чушь. Мы с тобой никогда бы не поженились, если бы я знал, что она пыталась связаться со мной.

— Знаешь ли ты, как это жалко звучит?

— Ты всегда выбирала, что лучше для тебя, несмотря на цену. Ты хотела меня и делала то, что считала нужным. Ты хотела ребенка, и раз меня не было рядом, чтобы дать тебе его, ты пошла и нашла следующего добровольца, невзирая на то, что ценой стал наш брак. Это ты жалкая, Элизабет. Не я.

У нее не было слов.

— Мне казалось… ты любил меня. — Это была типичная тактика Элизабет. Она за какую-то секунду могла сменить гнев на обвинение с попыткой вызвать жалость к себе.

— Я любил ту, которой ты, казалось, была, но теперь я понял, что той женщины никогда не существовало. Мне нужно идти. — Я пытался обойти ее, но она снова преградила мне путь.

— Постой, Мэтт.

— Прошу, уйди с дороги.

— Почему она все еще преследовала тебя, зная, что мы были женаты? Это же была общеизвестная информация. Не думаешь ли ты, что это несколько ненормально?

— Ты винишь ее за желание сблизиться? За желание узнать, что между нами произошло? Она была уничтожена, как и я. — Замолчав, я бросил взгляд на растущий живот Элизабет. — Ради этого бедного человека, растущего в тебе, надеюсь, ты научишься хоть чему-нибудь. — Она начала плакать, но меня это не зацепило. — Прошу, Элизабет, убирайся с моего пути.

Я высвободил свой гнев, и теперь все казалось смехотворным. Мне было не до криков, все было похоже на гребаный розыгрыш, совершенный по отношению ко мне. Я мог либо принять происходящее и двигаться дальше, либо дать этой высасывающей жизнь женщине еще секунду, которой она не заслуживала.

Я протиснулся мимо нее со словами:

— Надеюсь, никогда не увидимся.

В Нью-Йорке была весна, и я был волен идти, куда захочу.

Под светом лучей пробивающегося между небоскребами солнца я шел к метро, крепко держа средних размеров коробку, наполненную моими карьерными достижениями. Стоя в поезде, я улыбался, пытаясь детально восстановить пятничный поцелуй с Грейс. Какими мягкими были ее волосы, которые я пропускал между своих пальцев, и как она, как и пятнадцать лет назад, не открывала глаза еще секунду после завершения поцелуя, словно смакуя его.

Больше никто и ничто не могло встать на моем пути.

***

Во вторник я отправился на утреннюю пробежку и отсчитывал минуты до встречи с Грейс в три часа дня. Я приехал слишком рано и сидел на ступеньках общежития, пока она не пришла ровно в назначенное время. С последней встречи она ожила, в ее походке была прыгучесть от прежней Грейс. На ней были колготки, юбка в цветочек и свитер. Более взрослая версия университетского стиля. Окинув себя взглядом, я понял, что и мой стиль не сильно изменился: джинсы, футболка и «Конверсы». Неужели и правда прошло столько времени? Доказательствами служили новые морщинки на наших лицах.

Я поднялся и убрал руки в карманы.

— Ты ел? — спросила она.

— Умираю с голода, — солгал я. Мне хотелось делать все, чего бы ни захотела она. — Чего бы тебе хотелось?

— Как насчет того, чтобы взять по хот-догу и прогуляться по парку?

Я улыбнулся. Ничто не могло бы быть лучше. Хотя, с тем же успехом она могла сказать: «Может, прокатимся на гондоле по Венецианскому каналу?», либо: «Может, посидим в Долине Смерти без воды?», — и для меня бы это звучало так же хорошо при условии, что она была бы рядом.

— Отличная идея.

Мы шли плечом к плечу, ведя светскую беседу. Я рассказывал ей о работе, опуская конфликтные моменты с Элизабет.

— Как твои родители? — спросил я.

— Так же, разве что теперь мой отец трезвый, а мама снова вышла замуж. Брат и сестры выросли и разъехались. Ближе всего я со своей младшей сестрой. Она живет в Филадельфии, и мы часто видимся. После смерти Дэна я подумывала о возвращении в Аризону, но слишком люблю Нью-Йорк. У меня здесь друзья, и я никогда не смогу продать дом.

Я ощутил боль в груди. Хотел бы я быть тем, кто купил ей дом.

Мы съели наши хот-доги на ступеньках у фонтана на Вашигтон-Сквер-парк, и стали наблюдать за малышами, плескавшимися в воде. Одна худенькая светловолосая девочка, примерно трех лет, истерично смеялась. Я не преуменьшаю, дико хохотала все пять минут кряду, что ее маленький брат обрызгивал ее.

— Эти детишки очаровательные.

— Ага. Есть косяк? — спросила она обыденно.

— Внезапная смена темы? — Я косился на нее некоторое время. — Стой, ты серьезно?

— Почему нет? — Она потянулась ко мне и указательным пальцем стерла с моей губы горчицу, после чего засунула палец к себе в рот.

Господи Иисусе, женщина.

— Я могу достать, — сказал я, находясь в прострации.

— Может, в следующий раз. — Она бездумно пожала плечами, на мгновение став Грейс из прошлого.

— Ты не переживаешь, что тебя могут увидеть ученики?

— Я тут подумала, что мы могли бы пойти к тебе.

— Ох, конечно. Можем. — Я энергично закивал, как взволнованный школьник. — Да, никаких проблем.

— Смотри! — Она показала на парня, катавшего девушку на спине и наматывавшего круги, пока его подруга довольно визжала.

Грейс улыбнулась, а затем к ее глазам подступили слезы. Твою мать, не плачь, Грейс. Прошу. Я умру.

— Я все еще могу так же. Я не настолько старый, — оповестил я ее.

Она начала смеяться, пока слезы стекали по ее лицу.

— Ладно, Старый Мужчина Шор, я позволю тебе попытаться, но я в юбке.

— Ты что-то говорила о том, чтобы пойти ко мне? — Я изо всех сил старался изобразить саму невинность.

— Верно, если ты хочешь. Мне бы хотелось увидеть твою квартиру.

— Серьезно?

— Конечно. Я хочу увидеть, где ты живешь. Я не предлагаю тебе секс.

— Пф-ф-ф. Я знаю… Я и не думал об этом. — Хотя, я думал именно об этом.

Метро было забито из-за часа пик. Грейс встала передо мной и спиной прижалась к моей груди. Мне стало интересно, закрыты ли ее глаза. Я наклонился и прошептал ей на ухо:

— Мы могли бы взять такси или пройтись. Я забыл, что мы теперь взрослые.

— Мне нравится кататься в метро с тобой.

Я притянул ее еще ближе. Создалось впечатление, что всех тех лет, что ее у меня не было, не существовало.

Когда мы добрались до строения, и двери лифта открылись на четвертом этаже, в мой лофт, Грейс вышла передо мной. Она тут же подняла взгляд и увидела состоящий из балок потолок. Я включил свет.

— Это потрясающе, Мэтт.

— Мне он нравится.

Небо пока еще не полностью заволокло тьмой, рассеянный свет проникал в комнату. Грейс подошла к окну.

— Отсюда, наверное, можно увидеть крышу моего дома.

— Не получится. — Она повернулась и улыбнулась. — Налить тебе бокал вина? — спросил я.

— Было бы замечательно.

Грейс решила прогуляться по лофту, а я направился на кухню. Спальня плавно переходила в кухню, та в гостиную комнату, а гостиная — снова в спальню, и все это огромное пространство с высоченными потолками было разделено всего несколькими брусьями. Разлив вино, я стал наблюдать за ней, как она рукой проводила по белому одеялу.

— У тебя очень милое жилье. Мне нравится грубый стиль. Обычно люди такие квартиры стремятся оформить в современном стиле.

— Можешь называть меня старомодным.

— Не думаю, что ты старомодный. — Она встала у стены и уставилась на фотографию, которая принесла мне столько наград.

— Passé?17 — спросил я, протянув ей бокал. Проходящее?

— Вечное, — ответила она с ухмылкой.

Мне вдруг захотелось, чтобы она говорила о нас. Разве мы не такие? Не вечные? Ничто не может изменить того, что происходило с нами все эти годы, даже если между нами витала мысль о том, что могло бы быть.

— Ох, ну, спасибо. Сентиментальное заявление.

Грейс указала на фотографию.

— Но это… это мощно. Ребенок и оружие… — Она покачала головой. — Очень трагично. Ты был напуган, когда делал снимок?

— Нет, не был. Иногда камера кажется щитом. В начале, когда я был в местах вроде этого, я часто рисковал.

— Как думаешь, ты возьмешь еще одного Пулитцера?

— Это вроде как бывает раз в жизни, но мне бы хотелось вернуться в поля.

— Готова спорить, что некоторые из лучших фотографий просто счастливая случайность.

— Как и жизнь. — Я сделал шаг к ней навстречу и убрал прядь ее волос за ухо. — Я хочу поцеловать тебя.