— Получил какие-то ответы на твой пост? — спросил он.

— Не-а, звонило несколько милых леди, предлагавших быть моей зеленоглазой голубкой.

— Чувак, да в чем дело? Воспользуйся ситуацией. Она, вероятно, никогда и не увидит это письмо, но это не значит, что она единственная зеленоглазая голубка на свете. — Он захлопал своими ресницами.

— В том-то и дело. По пути сюда я думал о жизни.

— О-о-о-ох.

— Нет, слушай. С первой моей девушкой, Моникой, у нас были бестолковые отношения, фальшивые, мы пытались впечатлить друг друга и всех вокруг.

— Ты был молод. Что с того?

— То же самое было и с Элизабет, во всяком случае, поначалу. Мои отношения с Моникой стали предпосылкой к женитьбе на Элизабет. Когда все стало по-настоящему, ни один из нас не смог справиться с этим. С Грейс было иначе. Совсем. С ней с самого начала все было по-настоящему.

— Есть и другие Грейс.

— Нет, мужик. Точно говорю. Просто я встретил ее не вовремя. Прошло пятнадцать лет, а я все еще думаю о ней. Я женился на другой женщине, красивой, умной женщине, но иногда я думал о Грейс и спрашивал себя, что было бы, если бы мы остались вместе. Я занимался любовью со своей женой и думал о Грейс. Насколько это ненормально?

— Занимался любовью? Это так мило, Мэтт, — усмехнулся он, едва не хохоча.

— Не опекай меня.

— Я просто говорю, что пора цеплять цыпочек. Ты долго был за бортом. Больше никаких занятий любовью. Наказ доктора.

Он хлопнул меня по плечу и ушел.

Позже, на той же неделе, Элизабет остановилась у моей кабинки. Я откинулся на спинку кресла и играл в «Энгри Бердс».

— Мэтт?

Я поднял взгляд и увидел Элизабет в свободном платье для беременных, поглаживавшую свой живот и похожую на саму Мать Земли. Элизабет была красивой, естественной, неотшлифованной. Невзрачные черты лица, обыкновенные коричневые волосы, приятная кожа и свечение, исходившее от нее на протяжении всех этих лет, словно она была поцелованной солнцем. У нее была индивидуальность и то, как легко она предала наш брак, превратило ее в уродину.

— В чем дело?

— Тебе разве не нужно обработать тысячу снимков?

Я снова обратил свое внимание на вопящую птицу.

— Готово. Утверждено.

Периферийным зрением я видел, как она уперла руку в бедро, как суровый родитель. Ее терпение было на пределе. Мне было плевать.

— Ты не мог их показать сначала мне?

Я стрельнул в нее взглядом, после чего снова уставился в телефон.

— Ой, какими важными мы стали, Лиззи. — Я никогда ее так не называл. — Думаешь, ты теперь мой начальник?

— Мэтт. Я еле-еле мирюсь с соперничеством между нами.

— Соперничеством?! — усмехнулся я, устраиваясь в кресле поудобнее. В руке зазвонил телефон. Входящий от местного, неизвестного мне манхэттенского номера. Я поднял палец, чтобы Элизабет замолчала, и нажал на «Ответить».

— Алло?

— Мэтт?

О, боже.

Ее голос, ее голос, ее голос, ее голос.

Элизабет все еще сверлила меня взглядом. Она вскинула руки в воздух и возмутилась:

— Не мог бы ты потом перезвонить? Я, вообще-то, пытаюсь поговорить с тобой.

— Подожди, Грейс, — произнес я.

— Грейс? — у Элизабет отвалилась челюсть.

Я закрыл динамик.

— Выметайся отсюда нахрен!

Она уперла в бедро вторую руку.

— Никуда я не пойду.

Я убрал руку с динамика.

— Грейс?

Боже, мне хотелось просто, мать его, рыдать.

— Да, я здесь.

— Можешь дать мне две минуты? Обещаю, я перезвоню тебе. — Я думал, меня вот-вот вырвет.

— Если я не вовремя…

— Нет, нет, я скоро тебе перезвоню.

— Ладно, — ответила она неуверенно.

Мы повесили трубки.

— Итак, ты встречаешься с Грейс? — В ее голосе слышалось удовлетворение, а в глазах читалось: «Ну, конечно, встречаешься».

Я втянул воздух через ноздри и ответил:

— Нет, я с ней не встречаюсь. Сейчас я говорил с ней впервые за пятнадцать лет, и ты все испортила.

— Ты на работе, Мэтт. На своем рабочем месте.

— Так ты говорила Брэду перед тем, как трахалась с ним в копировальной комнате? — отрезал я индифферентно. Ощущение было такое, словно кто-то пронзил мою грудь, и я истекал кровью. С каждой секундой меня одолевала все большая слабость. — Я неважно себя чувствую. Можешь оставить меня? — Глаза начали слезиться.

Она вспыхнула.

— Я… Мэтт…

— Что бы ты ни сказала, мне начхать, Элизабет. Вот просто похрен. Меня это не волнует ни на йоту. — Я пожал плечами.

Она отвернулась и ушла. Я залез в недавние звонки и набрал номер Грейс.

— Алло?

— Прости за это.

— Все в порядке.

Я сделал глубокий вдох.

— Боже, как приятно слышать твой голос, Грейс.

— Да?

— Как ты там?

— Нормально. Прошло… много времени, Мэтт.

— Да. Много, верно? — Судя по голосу, она опасалась. Впрочем, как и я. — Так чем ты сейчас занимаешься? Где живешь? Ты замужем?

— Не замужем. — Внутренности перестало скручивать. Спасибо тебе, Господи. — Живу в доме на Вест-Бродвей в Сохо.

— Ты шутишь. Я живу на Вустер.

— Ох, ого. Это близко. Ты все еще работаешь в журнале?

Она знала, что я работал в журнале?

— Да, но, в основном, работаю на телеканал. Больше столько не путешествую. А ты как? Все еще играешь на виолончели?

В голову тут же ворвались воспоминания о Грейс, игравшей в общежитии на виолончели в одном белье в цветочек. Свет, проникавший в окно, обрисовывал ее силуэт, потому я отрегулировал затвор на фотоаппарате и стал снимать процесс игры. У меня до сих пор где-то были эти фотографии. Я помню, что поставил камеру на пол, подошел к Грейс и сжал ее маленькую симпатичную задницу. Она сбилась и захихикала. Интересно, услышу ли я снова когда-нибудь это хихиканье?

— Э-эх. Не профессионально, я обучаю музыке старшеклассников.

— Звучит здорово. — Я смущенно прочистил горло. Мне хотелось сказать, что она кажется другой, печальной, не похожей на прежнюю Грейс, но решил придержать мысль при себе.

Прошло несколько мгновений неловкой тишины.

— Итак, полагаю, ты видела пост.

— Да, он очень милый… — Она заколебалась и сделала глубокий вдох. — Когда я увидела тебя, то не знала, что и думать.

— Да, эм… этот пост… Думаю, я ткнул пальцем в небо.

— У тебя потрясающая карьера. Я немного следила за тобой.

— Да? — Горло сдавило, в голове забили барабаны, и внезапно я занервничал. Она следила за моей карьерой?

— Элизабет…

— Беременна? — выпалил я. Зачем я это сказал? И откуда вообще она знает об Элизабет? Мне хотелось посвятить ее во все детали, но из моего рта вырывались только неправильные слова.

— Мэтт. — Еще одна долгая, неуютная пауза. — Я была в смятении, когда увидела тебя, а еще этот пост…

— Элизабет не… — начал я, но она перебила меня.

— Было приятно поболтать с тобой. Думаю, мне лучше идти.

— Кофе? Хочешь как-нибудь выпить со мной кофе?

— Ох, не уверена.

— Ладно. — Снова неловкая тишина. — Позвонишь мне, если передумаешь?

— Конечно.

— Грейс, ты же в порядке, верно? То есть, у тебя все хорошо? Мне нужно знать.

— У меня все хорошо, — прошептала она и повесила трубку.

Твою мать!

Элизабет выбрала именно этот момент, чтобы вернуться с пачкой фотографий. У нее было худшее расписание из возможных.

— Сможешь посмотреть эти и положить их на мой стол к завтрашнему утру?

— Ага, сделаю, оставь их. — Я даже не поднял взгляд. Сердце колотилось в груди, и я готов был разрыдаться. Я почувствовал руку Элизабет на своем плече. Она сдавила его, как это обычно делает футбольный тренер.

— Ты в порядке?

— Ага.

— Тебе сложно видеть меня такой, да?

Чего? Это было настолько невероятно, что я почти рассмеялся. Элизабет умела все свести к собственной персоне.

— Думаешь, мне сложно видеть тебя беременной? Нет, я рад за тебя.

— Наверное, так и есть, ведь ты никогда не хотел детей. — По ее голосу невозможно было что-то понять.

Я всегда хотел детей, просто не от тебя.

Я взял ее за руку и сделал то, что давно нужно было сделать.

— Элизабет, прости, что не был лучшим мужем. Я счастлив за тебя и Брэда. Желаю вам долгих лет ясной супружеской и семейной жизни. Ради всего святого, хватает и этого безумия на работе, так что давай никогда, вообще никогда не говорить о нашем паршивом браке снова. Прошу. — Я смотрел на нее с мольбой.

Она кивнула, согласившись.

— Мне тоже жаль, Мэтт. Я все неправильно поняла.

Я отпустил ее руку. Она улыбнулась мне с теплотой, симпатией, даже жалостью. Было лучше позволить ей думать, что я одинок и тоскую, чем разжечь в ней пламя обиды, которую она и так питала ко мне, думая, будто я не забыл Грейс. Ее подозрения оправдались, но я никогда не раскрою ей эту правду.

Брэд был моим другом с первого дня стажировки в «Нэшнл Джиогрэфик». Я встретил его тогда же, когда и Элизабет. Брэду всегда нравилась Элизабет, а ей всегда нравился я. Женившись на ней, я отчасти почувствовал себя козлом, потому, когда она изменила мне с ним, я не был шокирован. Вообще-то, у меня было странное желание «дать ему пять». Разве это не ужасно?

Элизабет вернулась в свой кабинет, а я отправился к Брэду. Пришло время быть лучше, ну или хотя бы человечнее, пусть и со своими недостатками. Телефонный разговор с Грейс не удался, но он меня встряхнул. Мне не хотелось продолжать это рутинное существование, вечно жалея и ненавидя себя.

Встав в проходе в кабинет Брэда, я прокашлялся. Он поднял взгляд, оставаясь за своим столом.

— Здоро-о-о-о-ово, мужик. — Он всегда растягивал это «Здорово», как какой-то торчок.