– Ты унизил меня, а теперь хочешь снова обмануть? – Низко, едва сдерживая гнев, спрашиваешь меня.

– Нет, больше не хочу обманывать. Прости меня, я честно не понимал, отчего ты так отреагировала, – от моих слов взметаешь взгляд, наполненный яростью.

– Сейчас понимаю. Санта, прости меня.

– Думаешь, сказав это, мои ощущения изменятся? Уйдёт понимание того, что я глупая дура, поверившая снова в сказку с тобой? Ты считаешь, что имеешь право обращаться со мной, как с куклой? – Швыряешь в меня шарфом, но тут же издаёшь стон, хватаясь за голову. Знаю, тебе плохо, мне тоже.

– Я не жду твоего прощения. Хотя признаю, очень хочу получить его. Когда ты ушла, Милтон ожидал тебя в доме Рейчел. Он насильно забрал тебя сюда, а Филипп снова превратил в игрушку, и…

– Как ты. Вы все играете мной, словно я вещь. Перебрасываете друг другу, как будто мне не больно, и я всё забуду. Да, не помню многое, но мне гадко видеть тебя сейчас. Лучше там, где ничего нет. Лучше там, чем вновь переживать трагедию внутри и не иметь возможности справится с ней.

Я заслужил яд, которым отравляешь моё сознание. У меня нет слов, чтобы противостоять тебе, я и не буду. В твоей власти ненавидеть меня, и я принимаю это.

– Почему я здесь, раз была с мужем? Почему я в кровати полностью обнажённая, и в этой ужасной рубашке? Твоей? Что, недостаточно тебе развлечений, не хватило? – Сношу твоё негодование покорно.

– Нет. Я украл тебя.

– Что?

– Да, я выкрал тебя, прилетел сюда и выкрал, – повторяю чётко, чтобы ты убедилась – не отпущу, сдержу обещание.

– Зачем? Скажи мне, ответь честно хотя бы сейчас, зачем я тебе? Зачем ты вырвал меня из темноты, которая дарила спокойствие? Зачем? Есть ли причины у меня слушать тебя и видеть? Быть здесь, когда ты показал мне, что я для тебя всего лишь пустое место?

– Ты нужна мне, – выдыхаю я и обхожу кровать, чтобы увидеть, как ты красива в этой постели.

– Не хватает женщин для забав? Гарем неполон? – Ехидно усмехаешься.

– Нет больше никого, Санта. Больше никого. Все ушли, как и ты. Я остался один. Подожди, пожалуйста, дай мне объяснить всё, попытаться убедить тебя, что ты была права. Каждое твоё слово точно разрушило мой кокон, в котором я прятался. Я скрывался в нём, чтобы не быть одиноким. Но так и остался один. Я понял, сладкая моя, понял всё и раскаиваюсь. Я прошу тебя, не прощай меня, не заслужил, но не забирай у меня возможность мечтать. Ты научила меня это делать, планировать будущее, на котором я поставил крест. Ты моя надежда на спасение от собственной темноты. Ты мой свет, и я не могу быть больше один. Я готов на всё, чтобы ты поверила мне сейчас.

Нет, я не рассчитываю, что ты тут же бросишься мне на грудь и будешь уверять в своей любви. Нет, ты этого и не делаешь. Только опускаешь голову, вновь переживая внутри страшные минуты, когда хотел сломать тебя. Плачешь. Тихо. Без слёз. В сердце.

– Санта…

– Не хочу думать о том, что ты всё же, чувствуешь что-то. Не хочу больше ошибаться в мужчинах, которые издеваются надо мной. Ты же сделал это изощрённее, ты унизил меня так сильно, что я не могу переступить барьер. Не могу, – хватаешься за голову и сжимаешь пальцами волосы.

Подхожу к тебе и опускаюсь на кровать. Меня дерёт изнутри от желания прижать к себе и ощутить твоё тепло. Мне оно необходимо.

– Только благодаря тебе и чувствую. Я прилетел сюда за тобой, чтобы выполнить своё обещание, которое никому не давал. И я сделаю это.

– Зачем? – Сдавленно шепчешь, поднимая на меня лицо. – Зачем? Я не хочу ничего помнить. Не хочу, и мне плохо. Голова кружится, и меня тошнит. Очень тошнит от тебя. Не убеждай меня, лучше верни обратно. Я не вытерплю больше. Всё, Джаред, всё. Я не могу.

– Значит, ты предпочтёшь быть с этим ублюдком, а не поверить мне? Меня невозможно терпеть? Я хуже насилия, которое он совершает над тобой? Он так хорош? Лучше, чем я? Санта, скажи мне, лучше, чем я? Неужели в твоих глазах я, действительно, так страшен? Прости, я не хотел, – от осознания того, каким я выгляжу для тебя, не в силах больше думать.

Я превратился в чудовище, похлеще Филиппа. И твоё молчание лучше любого красноречивого ответа. Оно убивает меня. Оно приносит такой страх, от которого всё сжимается, и я поднимаюсь на ноги. Обещал, что спасу. И я сделаю это, даже если спасать придётся от себя. Я понял тебя, но не имею сил больше смотреть на твою боль и осознавать, что я сделал с тобой.

– Если тебе нужна ванна, то я провожу тебя. Приведёшь себя в порядок, и я отвезу тебя домой. Я готов исполнить твою волю, – сухо отвечаю тебе, но не потому, что мне всё равно, а прячу свою боль за безразличием. Я боялся этого, но шёл. А теперь так пусто внутри. И бессмысленно что-то делать, если у тебя нет желания жить. Из-за меня оно пропало.

– То есть, ты так легко отдашь меня ему? – Обиженно шепчешь. Стараюсь не смотреть, как тебя шатает, когда пытаешься подняться. Знаю, не позволишь помочь. Не сдержусь, чтобы не получить больше от тебя.

– Нет, ты не вещь, чтобы тебя отдавать. Но ты человек, и у тебя есть свои желания. Если это желание вернуться к нему, как ты и говоришь, то хорошо, я пойду на это и исчезну навсегда. Но Филипп не будет жить, если ты умрёшь. Я не прощу ему этого и себе не прощу. Только моё наказание будет со мной до последнего вздоха, и я буду нести его в себе.

– Я ничего не понимаю. Ты противоречишь себе, – замечаю, как твои ноги дрожат, и ты хватаешься за изножье кровати.

– Ты тоже. Сказала, что хочешь обратно, а сейчас спрашиваешь, отчего я, не ты, а я хочу тебя вернуть. Это не моё решение. Моё – привезти тебя сюда, чтобы спасти и подарить свободу. Но ты не хочешь её, а я боюсь совершать ошибки снова. Я не знаю, как мне себя вести сейчас, и я запутался в тебе, – всё же, не могу так стоять, и подхватываю тебя за талию. Охаешь от силы, с которой удерживаю, и поднимаешь лицо ко мне. Боже, как ты красива. Как я скучал по этому всему. Я безумен и счастлив одновременно. Пусть это странно и непонятно для многих, но я испытываю сумасшедшую нежность, когда ощущаю тепло твоего тела сквозь рубашку, и ладони покалывает.

– Я не простила, – шепчешь ты, но твои глаза говорят об обратном. Ты чувствуешь меня, хотя борешься с собой. Сладкая моя, я это тоже делаю, мы похожи. Ты же видишь, насколько похожи и нужны друг другу? И это лучшее, что могло с нами произойти.

– Я знаю, – поддерживаю твою игру. Не хочу ломать тебя снова, ты должна захотеть это принять, чтобы дать мне силы продолжить бороться за тебя.

– Я помогу тебе. Хорошо? Ты долгое время провела без сознания, – отвожу взгляд от твоих, блестящих от сожаления глаз и веду к двери.

– Меня тошнит, – шепчешь.

– Да, такое бывает. Если будет плохо, то сделай это. Не волнуйся, – выходим в коридор, и подвожу тебя к соседней комнате.

– Я буду здесь, если тебе что-то понадобится, – открываю дверь и щёлкаю выключателем. Отпускаю тебя. Не хочу. Не смотришь на меня, отвергаешь. Отхожу, чтобы увидеть, как захлопнется дверь. Прислоняюсь к ней, различая твой тихий плач. Не делай этого со мной. Не изводи.

– Ред.

Поворачивая голову, замечаю брата, подходящего ко мне. Сам иду к нему навстречу.

– Всё готово, и я поеду вместе с ними в аэропорт, – сообщает, на что киваю.

– Как она?

– Плохо. Ей плохо, Джо, из-за меня. Она ничего не помнила, и мне пришлось показать ей последнюю ночь, завязать глаза, и… лучше иди. Мне сложно говорить.

– Ты выдержишь, и она тоже. Она любит тебя…

– Не уверен, достоин ли я этого? Нет, сейчас я могу увидеть будущее, и там всё будет очень страшно для неё. Всё, Джо, иди. Уходи отсюда, – заканчивая разговор, возвращаюсь к двери и ожидаю продолжения. Сейчас лишнее и Санте видеть сестру с остальными, и мне рассказывать что-то брату. В моей голове только предстоящий разговор. Разве признания бывают красивыми? Нет. Они убивают.

Крик разрывает моё сознание. От страха распахиваю дверь и вижу тебя, сидящую на коленях. Трясёт всю. Мотаешь головой, пытаясь избавиться от чего-то.

– Санта, сладкая моя, что случилось? – Падая на пол рядом, хватаю тебя за плечи.

– Нет… хватит… пожалуйста… хватит… нет, – дёргаешь руками, но я блокирую твои удары.

– Это я. Джаред, – отпуская руки, ловлю твоё лицо и заставляю посмотреть на себя. Как ты измучена, сколько ужаса, боли и страданий в твоих глазах, а затем всё потухает.

– Он… колени… так больно. А я стояла, стояла, и потом… он… – твои слёзы окропляют моё сердце. От сочувствия и сострадания, от эмоций, которые подарены тебе, прижимаю к себе.

– Тише, тише, сладкая моя, всё прошло, – шепчу, целуя тебя в висок, а ты обнимаешь меня за шею, так доверчиво прижимаясь ко мне. Ты так хрупка, и так близко ко мне. Хочу сжать тебя с особой силой, чтобы ты была навечно во мне. В груди. Моим сердцем. Моей кровью. Всем моим.

– Он знает, – хнычешь, а я продолжаю гладить тебя по спине. – Он знает, что у меня кто-то был. Знает. Пахнет от меня… противно. Он требовал сказать, кто ты. Но я…я ничего не произнесла. Ничего. Я…

– Чёрт, Санта, ты должна была сказать ему. Зачем так мучить себя? Я не стою этого. Он бы раньше пришёл ко мне, и я разорвал бы его. Зачем? – От её слов и непонимания отклоняюсь, смотря в наполненные слезами глаза. И всё встаёт на свои места. Любовь.

– Филипп обещал, что убьёт Рейчел и моих родителей, а затем доберётся до тебя. Он вычислит, кто ты такой. И… воспоминания… они помогли мне не сойти с ума от боли. Я смотрела картинки, и ты… там был ты, там были смех и радость, там была моя семья, и ты. Нет, и я злюсь на тебя, мне обидно, но не предам. Я обещала, но… Ред… Ред… я… не могу больше. Мне страшно. Я не знаю, почему он так ненавидит меня, не знаю. Я не хочу… не хочу… – громкие рыдания нарушают твою речь.

Рывком прижимаю тебя к себе, закрывая глаза и переживая внутри все твои слова. Дышать сложно, но я буду делать это ради тебя.