Делаю глубокий вдох и поднимаюсь на второй этаж. Останавливаюсь перед дверьми спальни и принимаю самое верное решение для неё. Не для себя. А для женщины, которая и так познала достаточно мук, и моё уродство для неё лишнее.

Глава 25

Джаред

– Не понимаю, почему он ничего не предпринимает? – Наблюдаю за точкой на экране, до сих пор находящейся в доме. Филипп за целый день не подал виду, что его жена пропала. Рейчел узнала у отца, звонил ли ему он, но нет. Слежка прекратилась, как и всё вокруг обратилось в тишину.

– Может быть, боится? Ждёт, что ему позвонят с требованием выкупа или шантажа? – Предполагает Джо, дожёвывая привезённую им еду.

– Это странно, а всё что странно означает плохо. Во избежание каких-то эксцессов Мэтью должен вылететь с Рейчел обратно в Дублин. В нашем доме им ничего не будет угрожать, он защищён. И вряд ли Филипп или Милтон полетят туда за ними, – поднимаю взгляд и потираю устало глаза.

– Я не согласен, – брат качает головой. Другого и не ждал.

– Филипп может навредить Рейчел, как-то показать это, возможно, по новостям или в интернете, чтобы Санта увидела и пришла к нему сама. Понимаешь, Рейчел может быть приманкой для сестры? И это необходимо исключить.

– Рейчел с Мэтью здесь, и мы тоже. Позаботиться о безопасности сможем для всех. А если она улетит, то мы не будем в курсе происходящего, отвлекаясь на Дублин.

– Мэтью большой мальчик, и сможет уберечь твою стерву от Филиппа. Но ему нужна Санта, он не остановится, пока она жива, или же пока мы не упрячем его за решётку. Пусть гниёт там. А чтобы завести дело нужно время и чёткие доказательства. Отчёт о наличии в крови Санты наркотика Джайлс обещал подготовить к завтрашнему дню. Далее, нужно убедить Санту написать заявление в полицию о насилии, и всё начнётся. Тогда Рейчел вернётся и подтвердит то, что Филипп пичкал её этим. Помимо всего, в ближайшие дни мне обещали добыть доказательства, что именно таблетки, купленные Филиппом, делают из неё сумасшедшую. И ещё мы не нашли оригиналы видео, и это тоже немаловажно. На всё нужно время, Джо. А отвлекаться на Рейчел я тебе больше не дам, она будет ждать тебя в Ирландии, – отрезаю я, поднимаясь со стула.

– И ты думаешь, всё так просто? Одни нам помогут, вторые, третьи, и всё решится само? – Скептически приподнимает бровь брат.

– Нет, всё крайне сложно, но мы должны придумать хитрый способ превратить дело в национальную проблему, тогда Филиппу не помогут деньги, которых у него уже очень мало. Это должно быть бомбой, под взрыв которой попадут многие, а чтобы сотворить её, я сам должен проверить их дом. К тому же мы можем использовать Стюарта, раз это уже получилось, и сейчас следует попробовать. Преподнести ему на десерт неверность Филиппа и убедить, что он должен помочь, если хочет и дальше наслаждаться беззаботной жизнью.

– Хорошо, твоя взяла, я подумаю. Сейчас поговорю с Рейчел и Мэтью, объясню им ситуацию, и мы снова арендуем самолёт на вымышленную личность, – сдаётся Джо.

– Отлично. Пойду ожидать, когда Санта проснётся, – кивая ему, подхватываю ноутбук.

– Ред, а ты, действительно, решил всё ей рассказать? – Его вопрос заставляет замереть.

– Да, я должен. Больше не хочу обманывать её, и больше ненавидеть она меня уже не сможет, после того, что я сделал. Но правду Санта заслуживает, какой бы она ни была.

– Мне кажется, что это будет для неё последней каплей. Она и так на грани, Ред. Может быть, повременить, пока не оклемается, пока не поправит здоровье и не избавится от зависимости?

– Нет, времени у нас нет на это. Поэтому придётся обличить всего себя и ждать реакции. Другого я не вижу и не желаю видеть. Я устал, Джо, быть тем, кто во всём виноват. И признаю, это так, но хотя бы буду честным подонком.

– Если что, то я здесь и смогу сказать ей, что не только ты замешан в этом, но и я поддержал твою затею. Я тоже виноват.

– Джо, – улыбаюсь ему и качаю головой. – Когда я ввёл тебя в курс дела, то уже было сложно меня переубедить в обратном. Это затеял я, и я же отвечать буду.

– Хорошо, надеюсь, что она простит тебя, и всё закончится благополучно, – старается приободрить, но это лишнее. Я должен пройти через это, чтобы заболело сердце, чтобы ожило.

– Такое не прощается, и я не уповаю на любовь, которую она когда-то ко мне испытывала. Даже она не поможет, и я готов к последствиям. Займись Рейчел и Мэтью. До встречи, – киваю ему в знак прощания и выхожу из столовой.

По моим подсчётам Санта должна проснуться в ближайшее время, и лучше мне быть рядом. Я не имею понятия, что сейчас происходит внутри неё, но всё чисто. Она ни о чём не догадается, не сможет понять, какой ужас происходил с ней, а я попытаюсь принять своё решение.

Захожу в спальню и кладу ноутбук на стол. Вода уже готова, как и витамины, осталось только снять катетер и ждать. Противно ли мне? Нет. Уже ничего не вызывает отвращения, кроме понимания, что я самое жуткое чудовище на всей планете. Проверяю постель на чистоту и отхожу. Опускаюсь на стул и наблюдаю, как твоё дыхание меняется. Моё сердце с такой же скоростью набирает обороты. Тихий и сухой стон срывается с твоих губ. Подскакиваю к тебе и наблюдаю, как трепещут ресницы.

Хочешь что-то сказать, но не можешь. Шевелишь рукой, ища кого-то рядом, и я хватаю её, заверяя, что здесь. Пусть ненадолго, но ты убедишься, как я раскаиваюсь.

– Сладкая моя, – зову тебя, проводя ладонью по щеке, и чувствую, как дрожишь. Мне тоже больно, поверь. Мне так же страшно, как тебе.

Подношу воду к твоим губам, и ты приоткрываешь их, чтобы глотнуть спасительных капель. Но немного, ты измождена, слаба и пережила слишком много, для твоего изнурённого тела.

– Тише, всё хорошо, – заверяя тебя, подношу руку к губам и оставляю поцелуй. Веки распахиваются и тут же закрываются.

– Ред? – Сиплый, севший от такого долго молчания, твой голос меня радует. Нет, не болезнью, а тем, что говоришь.

– Да, сладкая моя. Ты узнаёшь меня? – Тихо спрашиваю тебя, когда ты моргаешь и кривишься. Тяжело дышишь, словно агония продолжает терзать твоё тело. Облизываешь сухие губы и пытаешься понять, что происходит.

– Ред… Джаред. Я пила вчера? Голова раскалывается и тошнит жутко, – шепчешь. Помогаю немного приподняться и сесть, но тебя шатает, и я подхватываю твоё тело, наслаждаясь минутами, где твои глаза больше не под стеклянной пеленой. Они живые, как и я сейчас.

– Нет, ты не пила.

– Что… где мы?

В неярком свете настольной лампы сложно разглядеть обстановку, но она волнует тебя. Значит, всё в порядке. Ты вернулась. Ты в своём уме, и действие наркотика ослабло.

– Что ты помнишь? – Напряжённо спрашивая, отпускаю тебя и отодвигаюсь, ожидая вердикта.

– Я… твоя рубашка, – оглядываешь себя и пробегаешься дрожащими пальцами по пуговицам.

– Да, она тебе больше идёт, – с улыбкой киваю.

– И я голая, – уголок губ приподнимается в лукавой усмешке. А мне больно разрушить это. Я хочу тебя. Хочу сейчас же. Хочу молчать и жить иллюзией, но совесть… она не позволяет.

– Пришлось, – обрывая мысли, перевожу взгляд, только бы не видеть разочарования в твоих глазах.

– Что ты помнишь? Какое последнее воспоминание в твоей голове? – Повторяю вопрос.

– Хм, мы… поругались, а затем… ты перевозбудился, и я в твоей рубашке. Наверное, заснула, пока ждала тебя, – сбивчиво пытаешься вспомнить, но это не то. Слишком красиво для правды.

– Так где мы? Ты перенёс меня в другую спальню?

Поднимаюсь с кровати и отворачиваюсь, набираясь сил, чтобы начать открывать тебе уродливую сказку.

– Нет, мы в Лондоне.

– Что? В Лондоне? Но… мы же были в Дублине, а сейчас… что происходит? Ред, почему мы в Лондоне? Как? – Испуганно, что это сжимает сердце.

Возвращаю внимание на тебя.

– С момента, как ты была в моей рубашке, и до сегодняшнего дня прошло около двух недель.

Бледнеешь, если это, вообще, возможно. Я бы всё отдал, чтобы не продолжать.

– Что? Но…

– Санта, я прилетел сюда за тобой. День рождения Филиппа прошёл, и ты была на нём, а сейчас мне придётся показать тебе кое-что. Ты забыла, но должна помнить, я не в силах сказать всё сам, – подхожу к шкафу и открываю его. Ищу хоть что-то похожее на то, что поможет воскресить самые болезненные воспоминания.

– Боже мой, но как такое может быть? Как я выпала так надолго из сознания? Это обычно и бывает. Именно так, понимаешь? Вот так я жила, и… что это? – Замечаешь в моей руке шарф.

– Он тебе ничего не напоминает? – Складываю его и подхожу ближе к тебе.

В твоих глазах мелькает непонимание, а затем они распахиваются шире.

– Свидание. Да, свидание, которое ты устроил, после моего глупого признания, – наконец-то, краска окрашивает твои скулы, но это начало конца. Это то, что вызывает во мне борьбу и желание солгать, оставить всё так, бросить и не причинять тебе боль. Я не могу, слышишь? Не могу сделать этого, потому что теперь всё понимаю. Видел эту надежду в глубине твоего взгляда, затем крах.

– Да, только это было не свидание, – голос пропадает. Связки сводит от сухости, и они трутся друг о друга.

– Сейчас ты должна вспомнить. Только потом выслушай меня, прошу, дай мне шанс, – кладу импровизированную повязку тебе на глаза и завязываю её. Я это совершал очень часто, чтобы испытывать хоть какие-то чувства. Но всё иначе в эти минуты.

Ты сидишь, и я снова жду, что будет дальше. Я не готов, но буду терпеть. Это моя кара за твою боль. Моя, и я хочу ощутить всю боль твоего сердца на себе.

– Нет… нет, – шёпот проносится, и ударяет по моей груди. Срываешь шарф, и глаза полны слёз. Губы дрожат, а я смотрю на тебя и держусь. Ненависть, отвращение, ужасное страдание отражаются в твоём взгляде.

Качаешь головой от своих мыслей и отворачиваешься. Кристально чистая слеза скатывается по щеке и капает на твои трясущиеся пальцы, сильно сжимающие шарф.