Что бы ни было дальше, я принадлежу Тебе, Господи. Я не Твой раб - я тот, кто любит Тебя, и я приду к Тебе по своей воле, если она у меня еще осталась… Я - Твой верный паладин. Веди меня, и я пойду. Я в Твоих руках, под Твоим крестом. Я - верю.

Вероника приподнялась и коснулась кончиками пальцев его щеки. Александр вздрогнул от этого ласкового прикосновения, повернулся и посмотрел в лицо жены. Она молча улыбнулась, как будто давая понять: ничего. Я все понимаю. И Бог понимает тоже. Мы поможем.

…Они расположились на грязном холодном полу, тут же, у алтаря; Александр положил Веронике голову на колени, а она гладила его волосы, перебирала пряди. Было жестко и неудобно лежать, но Александр не обращал на это внимания. Он обрел то, что искал, - покой. Между ним и Богом теперь не осталось невыясненных вопросов.

- Ты не жалеешь, что мы пришли сюда? - неожиданно спросила Вероника.

- Конечно, нет. - Он притянул ее ладонь и прижался к ней щекой. - Я рад этому. Спасибо тебе.

Вероника улыбнулась.

- Я подумала, что тебе это нужно. Ты был… как палец на спусковом крючке.

- Пожалуй. Но теперь все в порядке.

- Ты уверен, Александр?

- Да.

Она помолчала и спросила:

- И что теперь? Что ты теперь скажешь?

- Мы уедем. Уедем сразу же. Начнем новую жизнь далеко отсюда. Что ты думаешь о Шотландии? Там прохладней, чем здесь, зато мы можем начать в новой стране новую жизнь…

- Ты же знаешь, - нежно сказала Вероника и провела пальцами по его щеке, - я пойду за тобой, куда бы ты ни отправился.

И Александр понял, что Бог с ним говорит.

Глава 13

…Ты лежишь на спине, раскинув руки, под тобой - потертое одеяло, под одеялом - кровать, под кроватью - пол, и комната ниже, и ниже… а сквозь тебя, как речные рыбы, проплывают сны… Они плывут длинным призрачным строем…

…На потолке гнездится тень, отбрасываемая букетом цветов, - ведь на столе горит свеча. Эта тень похожа на засохшего паука и покачивается под ветром. Ветер дует из-под занавесок, которые - вот странно! - застыли неподвижно, процеживая свет фонарей.

Ты знаешь, что в коридоре кто-то есть. Там не может никого не быть - там что-то вздыхает и смотрит на тебя неподвижным оценивающим взглядом. Пока ты помнишь о Том, Кто Стоит В Коридоре, он не сделает ни шагу вперед. Но едва ты о нем забудешь…

Ты знаешь, что он стоит там давно. Живая страшилка из робких детских снов, тень на обоях. Всего лишь. Он пьет твои сны, и ими запачканы его губы. Иногда он вытирает их тыльной стороной ладони, не отрывая взгляда от тебя.

Ты поворачиваешь голову и смотришь на него. Смотришь со своей скрипучей кровати, из своих медленно ползущих снов. Пытаешься прогнать его. Пытаешься понять его и потом - убить его.

Пока не поймешь, что там, в темном коридоре, стоишь ты сама - и бесстрастно смотришь на себя, неотрывно смотришь на себя…

Когда Он - ты - развернется и уйдет, ты не проснешься.

Мэгг вскрикнула и проснулась.

Было темно, и, приподнявшись, она не увидела в приоткрытом окне даже намека на рассвет. Хотя летние ночи не слишком длинны, есть моменты глубокой темноты, такой, когда не видно собственных рук, только слышно, как колотится сердце. Мэгг провела ладонями по лицу, прогоняя страшный сон.

Он приходил к ней иногда, и она никак не могла понять, что это значит. Если человек видит сны (вот Этель, например, их вообще не видела), то они занимают в его жизни немалое место. Обычно Мэгг снились веселые приключения, знакомые люди и солнечные дни, однако иногда приходили такие обрывки, словно вестники из иного мира. Мира, где все не так хорошо, как здесь.

После подобных снов Мэгг не могла уснуть.

Дома она спустилась бы на кухню, разбудила кухарку или - что вероятнее - сама приготовила бы себе чай или теплое молоко. И встретила рассвет улыбкой. Здесь же отправляться искать кока - глупость, да и появляться в ночной рубашке там, где спят матросы, наверное, не самая лучшая идея… Но Мэгг было невыносимо сидеть в каюте, словно что-то гнало ее отсюда прочь. Казалось, что если она не выйдет, то сон сбудется. Она никогда не проснется. Ведь говорят же - смертный сон…

Мэгг спустила ноги со своей узкой кровати, надела туфли и покрепче завязала ленты, чтобы не споткнуться. Облачиться в платье без помощи Хатти нечего и думать, поэтому девушка на ощупь нашла в сундуке осеннее пальто, сунула руки в рукава и завернулась в него. Она просто выйдет ненадолго, посмотрит на звезды, вдохнет свежий морской воздух и вернется.

Дверь тихо скрипнула. Коридор был пуст, и Мэгг вскарабкалась по лесенке наверх. Вторая дверь подалась с трудом, но девушка преодолела ее сопротивление и остановилась, пытаясь привыкнуть к темноте. Темнота была другой, не такой, как в каюте.

Она казалась объемной и громадной, она наваливалась со всех сторон. Горел фонарь на носу корабля, Мэгг видела его; наверное, и на корме горят фонари. Мэгг отпустила дверь (та закрылась с тихим стуком), сделала несколько шагов и уцепилась за борт. Внизу плескалась невидимая вода.

Глаза постепенно привыкли, и наконец Мэгг увидела темный простор. Облаков на небе было мало - полупрозрачная кисея, сквозь которую смотрели звезды. В звездном свете Северное море казалось ненастоящим. Мэгг никак не могла осознать его величины и величия. Конечно, она уже не раз видела море днем, но впервые ночью.

Было новолуние, и ничто не мешало звездам сиять, словно льдинки. Мэгг запрокинула голову, борясь с желанием раскинуть руки и полететь - таким прекрасным казался ночной мир. Воспоминания о страшном сне исчезли, будто их и не было. «Счастливица», казалось, почти не движется, словно зависнув между водой и небом, однако, если склониться и посмотреть за борт, можно увидеть у борта пену…

Мэгг склонилась, и тут же чья-то рука жестко схватила ее за плечо.

- Что вы здесь делаете?

- Господи, как вы меня напугали! - выдохнула Мэгг, поворачиваясь к Сильверстайну. Он отпустил ее плечо и отступил на шаг.

- Я услышал, как хлопнула дверь. Так что вы делаете на палубе ночью?

Придумывать что-то Мэгг не хотела, да и зачем? Она поплотнее запахнула пальто, чтобы граф (вдруг он видит в темноте не хуже, чем слышит?) не разглядел ночную рубашку.

- Мне приснился плохой сон, и я поняла, что не засну больше. Вот и решила выйти…

- В следующий раз, - буркнул Сильверстайн, увлекая ее за собой, - ступайте сразу на мостик. Оттуда вы хотя бы не свалитесь.

- Я не собиралась падать, - обиделась Мэгг.

- Качка коварна, мисс Ливермор. А вы - не опытный моряк, чтобы удерживаться на ногах даже в страшную бурю. К тому же ночное море завораживает, не зря столько легенд сложено о русалках, заманивающих моряков в пучину. У вас могла закружиться голова. Не рискуйте понапрасну.

Мэгг вспомнила о своем желании полететь и промолчала.

Граф привел ее на мостик, где фонаря не было - иначе он слепил бы глаза рулевому. За штурвалом стоял Черная Борода, этого нельзя ни с кем спутать даже в темноте.

- Спустись в трюм и принеси бутылку вина. Того, французского, - велел матросу Сильверстайн и принял штурвал.

Черная Борода, нимало не удивившись появлению Мэгг, потопал вниз.

- Сейчас моя вахта, - объяснил граф. - Поэтому я не могу развлекать вас танцами. Но могу угостить вином.

- Спасибо, - пробормотала Мэгг.

Она оперлась спиной о перила и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, - все-таки граф ее изрядно напугал.

Мэгг почти привыкла к нему за эти дни. Называла капитаном, беседовала на отвлеченные темы, расспрашивала о корабле. О «Счастливице» граф говорил охотно, однако стоило разговору лишь слегка коснуться его личных дел, тут же переводил беседу в другое русло. Потому Мэгг сама не откровенничала с ним; пожалуй, он немногое о ней узнал со времени первой встречи. Знал, что ее отец умер, что она плывет на встречу с женихом и что матушка очень беспокоится за решительную дочь - и все, пожалуй.

Когда Мэгг поднималась на палубу, то проводила там не слишком много времени. Она не желала привлекать к себе излишнее внимание. Не то чтобы матросы бросали работу и превращались в соляные столпы при виде неземной красоты пассажирки, но все же Мэгг не хотела навлечь на себя неприятности. Хотя временами ей казалось, что опасность преувеличена: никому на этом судне мисс Ливермор особо не нужна. Наоборот: предупрежденные, судя по всему, капитаном мужчины вокруг были необычайно галантны. Даже Хатти доставалась бездна внимания.

Граф молчал, и Мэгг спросила:

- А русалки вправду существуют?

Он пожал плечами.

- Сам не видел ни разу. А вот двое из моей команды утверждают, что слыхали их, один вроде бы даже хвост русалочий в воде увидал, ну и бросился мачту обнимать - от греха подальше.

Мэгг засмеялась.

- Море очень загадочно. Неудивительно, что с ним связано много легенд. А вы знаете легенды о русалках?

- О русалках рассказывают от северных ледников до мыса Доброй Надежды, - откликнулся граф. - Немцы называют их ундинами, а в Греции до сих пор слышат пение сирен. Так что, вполне возможно, легенда имеет под собой основание. Не глядите долго на воду, мисс. - Я и не гляжу, - откликнулась Мэгг. Сейчас она смотрела на капитана, на его профиль, вырисовывавшийся в свете звезд. - А вы в них верите?

- Я верю фактам. Факты бывают разные. Говорят, в Исландии несколько веков назад наблюдали и даже ловили русалок и морских людей - с огромным ртом и двойным подбородком. А в Голландии как-то нашли морскую женщину, запутавшуюся в водорослях. Ее привезли в Харлем, одели, научили вязать чулки и кланяться перед распятием, а когда она умерла - похоронили по христианскому обычаю. Только вот говорить она не научилась… Многие моряки уверяют, будто встречали русалок. Однажды я разговаривал с человеком, который, по его словам, видел русалку так же хорошо, как меня. Впрочем, к тому времени он был изрядно пьян… Он утверждал, что на острове Бенбекьюла местные жители собирали водоросли и заметили русалку. Сначала пытались подойти и разглядеть, но она ускользала, и тогда кто-то бросил в нее камень.