Маргарита Южина - Поймать и женить

– Еды?

На следующий день Соболева пришла в школу с двумя бидонами.

– Помоги, – попросила она Борьку.

– А что это?

– Это я в детский садик вчера вечером ходила, у них много еды от детишек остается, вот они и дали, все равно выбрасывать.

– Ну, ты, Соболева… – задохнулся он.

– Головастая обезьяна, – усмехнулась Наташка.

Борька, который считал себя умным и взрослым, был поражен Соболевой и в тот же миг влюбился в нее без памяти. Теперь она у него была на втором месте – после собак. Даже мама сдвинулась на третье место.

Больше года, каждый день они таскали своим собакам бидончики с едой, а в холодные дни и по два раза. Борька знал, что от мороза его собак сможет спасти только еда. Собаки стали взрослыми, покрылись густой, пушистой шерстью, и Борька с Наташкой их не только кормили и дрессировали, но и чесали массажной щеткой, которую девчонка стащила у мамы.

А в один из весенних теплых дней, когда холода и вьюги были позади, Борьку с Наташкой никто не встретил. Они, как обычно, прибежали после школы с бидончиками, но сколько Борька ни звал, сколько Наташка ни кричала, ни одной собаки они не нашли.

– Да потому что вчера приезжали собачники и всех петлей отловили, – равнодушно сообщил Борьке соседский Лешка. – Развели тут!

Борька сначала разодрался с Лешкой в кровь, а потом, к вечеру, слег. Когда мать пришла с работы, у него была температура под сорок, он бредил. Мама вызвала врача, и тот прописал лекарства от простуды. Мать даже больничный взяла, чтобы с сыном сидеть. Целый день поила его лекарствами, травами, но ничего не помогало – температура держалась.

А еще через день прибежала счастливая Наташка.

– Борька! Наших щенков в цирк взяли! – с порога закричала она.

– Ага, – усмехнулся Кулаков. – Мне Лешка сказал, что собачники их забрали.

– А мне мама сказала, что в цирк! Пойдем! Я тебе докажу!

– Наташенька, ну куда же он пойдет, у него температура, – возразила мать.

Но Борька кинулся к двери, забыв про все болезни.

– Только бы в цирк, только бы в цирк, – всю дорогу, словно молитву, повторял он.

А Наташка бежала рядом и радостно щебетала:

– Мама сказала, что цирк приезжал, узнали, что у нас умные, дрессированные собаки, а у них как раз собак не было. Вот они и забрали!

Они прибежали в детский сад, где работала Наташкина мама, и та сразу же вышла к Борьке.

– Да, Боря, их в цирк забрали, я узнавала. Пойдем со мной.

Они прошли в какой-то кабинет, Наташина мама попросила:

– Юлия Андреевна, можно мне позвонить?

Неизвестно, кто такая была Юлия Андреевна, но в свой кабинет она их пустила и разрешила позвонить. При Борьке Наташина мать набрала номер телефона и спросила:

– Алло, это цирк? Это я вам по поводу собачек звоню. Пожалуйста, скажите мальчику, куда вы их дели. – И передала трубку Борьке.

Затаив дыхание, он взял трубку и услышал мужской голос:

– Это Борис? С вами говорит директор цирка. Вы не переживайте, ваших собачек мы забрали. У них теперь будет и дом, и еда. За ними доктора присматривают, так что все в порядке.

– А… А можно их посмотреть? Когда они выступают?

– Э, дружок, – засмеялся мужчина, – выступать им пока рано. Ты же понимаешь, надо не просто ими командовать, а номер придумать, к новому месту приучить… Ты не обижайся, но им с тобой нельзя встречаться. Они сразу вспомнят тебя, нас слушаться перестанут. И что? Опять их в гаражи?

– А можно… Только Жучка? – проглотил ком в горле Борька. – Я только издалека…

– Нет. У собак, ты же знаешь, нюх за три километра! Они тебя почуют. А Жучок особенно. Я понимаю, тебе тяжело, но… У них теперь совсем другая жизнь начинается, хорошая, сытая. Или ты не рад?

– Рад! – воскликнул Борька. – Очень рад! Я… я… не буду… пусть они у вас…

– Хорошо, только ты, брат, больше щенков не привечай. Мы не можем всех взять.

– Ладно, не буду.

Спустя много лет Кулаков с благодарностью вспоминал тот звонок и Наташину маму, которая пощадила детей, договорилась с мужем, чтобы он подыграл, набрала номер телефона, где он работал и… и оставила всех собак живыми в детской памяти.

Борька выздоровел, и с Наташкой они стали не разлей вода. И никого ближе у него не было до десятого класса. А потом… Соболевы уехали. Мама сказала, что за границу, и говорить про Наташку ему запретила.

Борька переживал, мучился, замкнулся, стал пропускать занятия.

Но не зря говорят, что время лечит. «Вылечился» и Борька. Детские воспоминания сменились новыми чувствами, жизнь закрутилась, каждый день происходили какие-то события. В общем, что называется, проехали.

А вот теперь эта самая Наташка Соболева стояла и кричала на него. Это была она. Он ее сразу узнал, еще бы не узнать!

– Наташка, – еле слышно пробормотал он и вдруг крикнул: – Головастая обезьяна!

Она вздрогнула, и ее глаза стали размером с блюдце.

Даша хихикнула, но вовремя прикрыла ладошкой рот, а потом и вообще сделала скорбную физиономию:

– Чего это он, мам, на тебя так? Ты на обезьяну не похожа, тем более на головастую.

– Борька-а… – не веря себе, протянула женщина, и пакеты выпали из ее рук. – Кулаков!

– Сейчас еще окажется, что это мой родной папочка, – усмехнулась Даша.

– Борька! А ты как меня нашел? – воскликнула Наталья. – Ты же… Я сюда вернулась совсем недавно! Мы здесь только год! А раньше…

– Это я его нашла, а он тебя, – заметила Даша.

– Вот, твоя дочь привела, – развел руками Кулаков. – Я у нее Тику дрессирую.

– Да чего там дрессировать, нормальная собака, – отмахнулась Наталья. – Ей бы хозяйку подисциплинированнее. Борь, пойдем на кухню, чаю попьем? Тебя дома не потеряют?

– Не потеряют, – счастливыми глазами смотрел на свою старую подружку Кулаков. И в тот момент он был действительно счастлив.

Они долго сидели на кухне, а расходиться все не хотелось.

За границей Наташа с родителями пробыли несколько лет, отец был военным, и его на некоторое время отправляли по службе. Затем переехали в Подмосковье, а потом неожиданно погибли и отец, и мать. Наташа осталась одна. Может, поэтому девятнадцатилетняя Наташа выскочила замуж так быстро, за первого, кто позвал. И ведь нет бы позвал хороший человек, а то… Все, что было нажито родителями, куда-то делось, муж стал пить, а Наталья терпела, поскольку теперь была матерью маленькой Даши. А когда дочь подросла, плюнула на все, продала единственную ценность – четырехкомнатную квартиру и приехала сюда. Купила дочке квартиру и себе. Решила начать жизнь с нуля. А тут и Борис встретился.

Борис смотрел на Наталью и уже видел не располневшую женщину с немолодым лицом, а все ту же девчонку – задиристую Наташку.

– А ты как? – улыбнулась она. – А то мы все про меня да про меня.

– Нормально, – произнес Кулаков.

– Женился? Дети есть?

– Да, дочка, большая уже.

– И, наверное, собак полный дом?

– Нет, собака только одна. Одер.

– Вот бы посмотреть, покажешь?

– Приходи к нам на занятия. Я сейчас кинологом работаю. Дочку твою вот к нам затащил. А она… меня к себе затащила.

Наталья недовольно покачала головой.

– Не знаю, что с ней делать, – вздохнула она. – Мужского воспитания ей не хватает. Насмотрелась по телевизору всяких программ, влюбилась в дрессировщика тигров… ну, как его… Господи, фамилия из головы вылетела.

– Неважно. И что?

– Втрескалась по самые брови и вбила себе в башку, что непременно должна его на себе женить! Но только сначала ей надо проверить себя на дрессировщике помельче. И, видимо, выбрала тебя. Ты же собак дрессируешь. А я понять все не могла, почему она твердит: «Вот если этот битюг клюнет, то уж тогда и вовсе один шаг останется».

– Это она, значит, тренировалась на мне? – удивился Кулаков и расхохотался от души. – Вот дурочка! Так ей надо было с Куклачева начинать! Тот же кошками занимается. А я – собаками.

– Ага, – сунулась в дверной проем голова Даши. – Куклачев-то женатый, а вы холостой.

– А ты воспитала глубоко нравственную девочку, – усмехнулся Кулаков. – Семью она разбивать не хочет!

– Я бы разбила, но Куклачев не станет менять шило на мыло.

– И главное, критичная такая удалась, – заметила Наталья.

Вспоминать они могли еще целую ночь, но Кулаков постеснялся. Женщинам отдыхать надо, да и не у Натальи они в доме.

– Пойду я, – поднялся он. – Наташ, тебя проводить?

– Я здесь сегодня хотела остаться. У себя полы покрасила, краской пахнет, – объяснила Наталья и вдруг, засмущавшись, сообщила: – Борь, а у меня через два дня день рождения. Думала, что опять придется одной справлять. – Я пока ни подруг, ни друзей завести не успела. Придешь?

– Если пригласишь, – кивнул Кулаков. – Да, запиши номер моего телефона.

Мария Адамовна уже пересказала Евгении все новости своих «счастливчиков», все сплетни передала, а Кулаков не появился.

Тогда за дело взялся Иван Михайлович. Он принялся рассуждать:

– Вот я группу собачек вел, ведь интереснейшее дело, скажу я вам. И все бы у меня замечательно вышло, если бы не этот конкурент Кулаков. Ведь всех клиентов у меня увел. Нет, вы, Евгения Петровна, все же комнатенку-то у меня не отбирайте, у меня уже объявление висит, и скоро соберется новая группа. Если, конечно, Кулаков опять не влезет.

– А чем он вам не угодил? – поинтересовалась Евгения. – У меня, к примеру, к нему претензий нет. Платит исправно, люди на него не жалуются.

– Так ведь и на меня не жалуются! – воскликнул Коровин. – Потому что жаловаться уже не-ко-му!

– Мама, – насторожилась вдруг Мария Адамовна, разливавшая чай по чашкам. – Ты послушай, что он говорит. Я не знаю, как эту Евгению Кулакову сосватать, а он его грязью поливает. А ну-ка, мам, займись чаем.

Она вбежала в комнату и налетела на мужа: