Анастасия Соловьева - Похождения соломенной вдовушки

– О, брось, дорогая! Женщины на редкость тщеславные существа.

– А ты говорил, что плохо разбираешься в женщинах.

– Ну не настолько, чтоб не знать прописных истин.

– Если б я знала, что нам не грозит никакая опасность, я бы ни за что с тобой не поехала!

– А это ты напрасно! Во-первых, впереди у нас незабываемая ночь, – он опять сбился на интимный шепот, – а во-вторых, ну куда тебе деваться в незнакомом поселке ночью?

Я промолчала, признав таким образом правоту Соломатникова, но с этой минуты настроение у меня стало портиться. Шальная нежность улетучилась, подступили скука и надоевшее за последнее время ощущение неприкаянности.

В таком состоянии я и подъехала к жилому комплексу «Голубые небеса».

Чтобы попасть в небеса (квартира Соломатникова находилась на тридцать втором этаже), надо было спуститься в преисподнюю (в гараж), а затем воспарить при помощи лифта.

Заметив происшедшие во мне перемены, Соломатников тоже слегка замкнулся. Уже не шептал, не сулил феерической ночи любви, и лишь моя рука, как залог грядущего интима, продолжала оставаться в его руке.

За ручку, как старшие школьники в отсутствие родителей, мы вошли в темную, тихую прихожую. Щелкнул выключатель – в зеркале напротив входной двери отразилась странная пара. Коренастый мужичок в черной футболке и широких голубых джинсах выглядел вызывающе простецки на фоне стройной, элегантной женщины. В том, что он полез к ней целоваться, было что-то чудовищно противоестественное. Неудивительно поэтому, что в ту минуту, когда губы Соломатникова оказались на моих, в прихожей прогремел вопль возмущения:

– Так вот где ты шляешься, старый хрен! – Неведомая сила швырнула нас с Соломатниковым в разные стороны. – Потаскун голимый! Ублюдок!

– Дорогая! Если бы я только мог предположить, что ты уже в Москве...

– Если бы я могла предположить, что ты будешь окучивать всех телок без разбору, ну прям кого попало, я бы в жизни своей не вышла за тебя замуж! И кого ты нарыл на этот раз? – По-бабьи подбоченившись, соломатниковская супруга (ибо это была она) устремила ко мне свое могучее тело и, приблизившись почти вплотную, ухватилась за лацканы моего жакета, а затем с силой тряханула меня об стену.

Я почувствовала себя как на электрическом стуле. Но это не помешало мне внимательно разглядеть мадам Соломатникову.

Мадам была крупной платиновой блондинкой с длинными блестящими волосами. Вообще, если бы не гипертрофированность черт и форм, а также избыток лет, ее можно было бы сравнить с куклой Барби. Насчет лет я, пожалуй, не совсем точно выразилась. Соломатниковой едва перевалило за тридцать, но в ней уже ощущалось что-то возрастное, тяжелое и грубое. Может быть, сказывались годы, проведенные рядом с человеком, бывшим старше ее на десять лет, а может, причина крылась в непрерывном вранье, изменах и разборках, которыми Соломатников заполнил жизнь своей благоверной.

Заметив мастырку у меня на лице, возрастная барби брезгливо сморщилась и отдернула руки.

– Никого получше ты, конечно, найти не мог! Тащишь в дом всякую заразу! У нас же дети! Потаскун! Кобель!

– Светочка, дорогая, объясни, пожалуйста, что произошло, – на голубом глазу поинтересовался Соломатников. – Почему ты раньше времени вернулась в Москву?

– Как почему?! А ты что, ничего не знаешь до сих пор?

– Ты о чем?

– Ну ё-мое! Ну ты сволочь! Ничего не знаешь?! Папа заболел!.. Неизвестная медицине форма воспаления легких! Тебе по барабану! – выкрикивала барби. Громадные голубые глаза гневно сверкали из-под черных накладных ресниц. – Тебе одно нужно, только одно! А живешь, подонок, на деньги моего отца, между прочим!

– Но-но-но! Я бы попросил...

– Ты бы попросил! А мне начхать на твои просьбы, понял? Ты где работаешь, подлец? В банке?

– Светик, ну зачем ты при посторонних...

– Он в банке работает, девушка, – вкрадчиво сказала барби, обращаясь ко мне, – руководит департаментом по связям с общественностью. Правильно, Коля? Ну вот! А теперь вы у него спросите, когда он в этом банке был последний раз! Не спрашивайте, он не помнит! Он туда не ходит, потому что у него и так все схвачено! Тесть – председатель правления!.. За него всю работу делает заместитель. А ему только деньги! А он с деньгами – да по бабам! Ха-ха! А ну колись, шалава, сколько он тебе заплатил? – вдруг взвизгнула она.

– Да долларов тысяч так... пять, – ответила я невозмутимо.

– Пять тысяч! – присвистнула барби.

– Да он не деньгами, – сообщила я тоном примерной девочки. – Он мне платье от Нины Риччи купил, костюм от Сони Рикель. Ну и вот это – новинку летней коллекции Мариэллы Бурани.

– А-а-а! – закричала мадам, как ужаленная. – Такие деньги?! Этой корявой? Да сколько ж ты тогда Кристинке платил? А Жюли?

– Светлана, прекрати. Тут деньги ни при чем!

– Видали! Ни при чем! Так я тебе и поверила!.. А что они с тобой – так просто?! Без денег? Не поверю ни в жисть! Больно ты им нужен!! Импотент, урод! Ты и мне-то не нужен на фиг! Я с тобой только из-за детей!.. А ты, сучка, не выйдешь отсюда, пока не вернешь мне деньги! Все – до копеечки! Поняла? Я сейчас позвоню секьюрити, скажу, чтобы не выпускали тебя отсюда. Гони деньги – чё встала?!

Я не пошевелилась в ответ.

– Светик, ты горячишься! Для чего нам выносить сор из избы? Если сейчас ты секьюрити позвонишь, завтра об этом узнают все жильцы...

– Ах, сор из избы! Кобелина. – С этими словами барби закатила своему мужу звонкую пощечину. – У тебя все начинается и заканчивается в койке! А то, что отец при смерти, что вся семья на ушах, тебе один черт...

В этом месте своей филиппики мадам не сдержалась и разразилась слезами. Соломатников бросился ее успокаивать. Воспользовавшись благоприятным поворотом событий, я незаметно выскользнула из квартиры и бесшумно закрыла дверь.

Фасадом «Голубые небеса» смотрели на Москву-реку. На большую воду, как романтично писали авторы рекламных буклетов. Зато задворками жилой комплекс примыкал к пыльному безлюдному пустырю. Впрочем, скажите на милость, каких людей можно встретить в четвертом часу утра? Ментов? Они, естественно, спросят документы. Грабителей? Они отнимут сумку и с мясом вырвут серьги из ушей.

В общем, слава богу, что пустырь и следующая за ним улица оказались безлюдными! Иди свободно, шагай широко – никто не помешает. Только вот ноги подкашиваются и умопомрачительно хочется спать.

Я остановилась, чувствуя, что больше не могу двигаться, думать, жить, и в это время увидела выезжающую из-за угла машину.

– Куда вам, девушка? – Сердобольный водитель не стал дожидаться, что я проголосую, – притормозил сам.

– На Кутузовский. – Я ответила по привычке. На самом деле, что мне теперь делать на этом Кутузовском?

– Далековато будет, – протянул водила.

– Не поедете?

– Почему же? Поеду.

Я усмехнулась, вспомнив, что все в нашей жизни упирается лишь в цену вопроса, и спросила:

– Сколько?

– Договоримся.

– Давайте конкретнее.

– Ладно вам, девушка. Садитесь, довезу.

Некоторое время ехали молча. Наверное, он прикидывал, как с «Небес» добраться до Кутузовского, а я смотрела в лобовое стекло и видела в нем разгневанную барби. Выкатывались из орбит синие глаза, падали и вновь взмывали вверх тяжелые, черные как уголь ресницы, алый рот растягивался в гримасе негодования.

– А на Кутузовском вам куда? – неожиданно напомнил о себе водитель.

– Кутузовский проспект, дом... – Я опять же назвала адрес Вадима – как ни крути, но в течение пятнадцати последних лет я возвращалась в эту квартиру из любой точки города. – А хотя подождите. Мне еще нужно заехать в офис...

– Странная вы какая-то. – Водитель – скорее всего, типичный бомбист – намолчался за ночную смену, и теперь его тянуло поговорить. – Что вам делать в офисе в пять часов утра?

– Работать.

– Что это у вас за работа такая?

– Обыкновенная работа.

Я мельком взглянула на лобовое стекло и опять увидела там беззвучно орущую барби. Неужели эта особа будет теперь по жизни преследовать меня? Как невинная жертва преследует убийцу. И за что? За то, что я собиралась переспать с ее мужем? Но ведь я не нарочно, я просто так...

– Вы, наверное, с мужем поссорились, – не отставал водила.

– Поссорилась.

– А вы не расстраивайтесь. Поссорились – помиритесь.

– Не помиримся! И вообще это не ваше дело.

– А я знаете кто? Я экстрасенс!

– Экстрасенс?! Ну конечно! У настоящих экстрасенсов, если хотите знать, обширная практика и хорошие доходы. А вы бомбите по ночам и этим себе на жизнь зарабатываете.

– Экстрасенсорные способности познаются не по доходам, – резонно заметил водитель. – Настоящий экстрасенс чувствует будущее, ненастоящий наврет с три короба. Вот и все.

– Ну и что вы чувствуете, настоящий?

– Что вы только что пережили крупную ссору. Прямо-таки скандал. Верно?

– Допустим.

– Хотите знать из-за чего?

– Чего мне хотеть? Я и так знаю.

– И сейчас вы на сто процентов убеждены, что навсегда расстались со своим мужем. Я прав?

– Прав. Ну и что?

– А то, что не пройдет и суток и вы снова с ним встретитесь. Да еще при таких интересных обстоятельствах... Вы мне не верите?

– Не верю.

– Ну и зря!..

Я промолчала – мне надоел пустой, бессодержательный разговор. И что все вокруг сговорились, что ли? Ваш муж!.. Где ваш муж? Вы поссорились с мужем!

Нет мужа – и не надо! Я сама удивилась такому выводу, однако сделала его вполне искренне. И если бы Вадим, оказавшись по мановению волшебной палочки в машине ночного бомбиста, рискнул предложить мне руку и сердце, то получил бы короткое и решительное: от винта.

Не хочу я никакого мужа! Для счастья мне теперь нужна горячая ванна, сладкий чай с лимоном и удобная кровать. Непременно удобная – тело ломит от барбиного рукоприкладства, а затылок совсем каменный стал.