Но все это далеко не так просто, со вздохом думал Джастин. Они с Изабель уже успели поспорить. Ей страстно хотелось знать, что пришлось вынести Сенету в поместье сэра Хоутона, и Джастин старался быть с женой откровенным, не позволяя ей, однако, узнать истину до конца, поскольку считал, что негоже рассказывать Изабель обо всем, что пришлось пережить ее брату. Правда была известна лишь ему да Кейну, поскольку именно они вывели Сенета из тесного, загаженного чулана, где тот жил, словно один из псов сэра Хоутона, а не человек, созданный по образу и подобию Божьему. Парень был неимоверно грязен, лохмотья кишели вшами и блохами, а отощавшее тело было покрыто зажившими и свежими рубцами – следами жестокой порки, которой, судя по всему, он подвергался не единожды. Было ясно, что его самым унизительным образом вынуждали прислуживать хозяину и бывшим товарищам по учению. Его превратили в раба и, что еще хуже, непрестанно напоминали, что он – сын государственного изменника, заслуживающий лишь самой грязной и тяжелой работы.

Джастину без лишних слов было ясно, что юноше приходилось выслушивать жестокие насмешки, но, невзирая на все попытки окружающих лишить его последних остатков человеческого достоинства, Сенет Гайяр, похоже, был крепким орешком. На первом же привале после успешного побега Джастин достал кинжал и обрезал свалявшиеся волосы мальчика, яростно отсекая грязные, завшивевшие пряди, пока на голове Сенета не осталась короткая гривка густых, черных, как у его сестры, волос. Затем он велел парню раздеться и хорошенько вымыться в ручье. Сенет, не говоря ни слова, медленно снял с себя засаленные, зловонные лохмотья, обнажив шрамы, уродующие его тело. Высоко вздернув подбородок, он обвел спутников свирепым, вызывающим взглядом, ожидая злобных издевок. Он, конечно же, ошибался, полагая, что его похитители похожи на отпрысков высокородных семейств, живших в поместье сэра Хоутона. Кейн и все остальные не хуже самого Джастина знали, как именно следует обращаться с Сенетом. Они признали в нем своего и поняли, что этот юноша благородного происхождения натерпелся в жизни такого же, как и они, а может быть, и похлеще, и сразу, не обменявшись между собой ни единым словом, приняли Сенета в свое тайное братство. Даже Джастин, несмотря на все почтение, которое мальчики испытывали к нему, не был до сих пор удостоен подобной чести. Они не предлагали Сенету ни жалости, ни слов доброго сочувствия, однако готовы были одарить его своим уважением, пониманием и, что в данной ситуации важнее всего, – молчанием. А Сенет, казалось, и сам был олицетворением сдержанного молчания. Джастин слышал от него лишь два слова: «Да» и «Нет». В остальных случаях парень предпочитал кивать или же мотать головой.

Ему нужно время. Сейчас его переполняют горькая ненависть и отвращение к жизни, вот почему он так болезненно воспринимает любое проявление мало-мальски добрых чувств. Впрочем, ведь и Джон почти не отличался от Сенета, когда его привезли в Тальвар несколько лет назад, – но вот прошло время, и мальчик ожил, стал таким, каким увидела его Изабель: шустрым, говорливым, готовым поделиться с остальными и радостью, и печалью.

Подумав о Джоне, Джастин улыбнулся. Что бы они все делали без Джона, решившись похитить Сенета из укрепленного на славу и охраняемого замка сэра Хоутона? Минуло несколько лет с тех пор, как Джон бродяжничал на грязных улицах Лондона, но он и поныне не забыл уловки, помогавшие ему когда-то выжить. Джон беспрепятственно проскользнул в ворота – разве кого-нибудь мог заинтересовать этот щупленький, неприметный парнишка? – и за пару часов успел обойти весь замок, старательно запоминая каждый поворот, каждую мелочь – начиная от количества стражников, охранявших входы, до точного расположения комнат проживающих в замке воспитанников сэра Хоутона. Вернувшись, он без запинки доложил друзьям и наставнику обо всем, что увидел, и сразу же стало ясно, где слабые места в обороне замка. Благодаря Джону Джастин разработал хитроумный военный план.

Похищение прошло быстро и до смешного гладко. Во время смены караулов члены отряда Джастина по одному проникли в замок и постарались затеряться среди сновавших по замку слуг и солдат. Когда же наступил час вечерней трапезы, Эрик сноровисто поджег кухню, куда то и дело забегали слуги, а Ральф, пристроившись на безопасном расстоянии, с остервенением принялся швырять камни в высокие окна большой залы. Недди тем временем заливался слезами у главных ворот замка и во все горло орал, что потерял маму. У стражников голова шла кругом, и они ослабили бдительность. Джон не торопясь, провел Кейна и Джастина к чулану, в котором обитал Сенет. Тот с готовностью последовал за своими похитителями и не произнес ни единого слова, пока они на цыпочках выбирались из замка через черный ход кухни, оставленный без присмотра солдатами, поспешно заливавшими огонь.

Час спустя отряд собрался в лесу в заранее условленном месте. Джастин и его подопечные оседлали лошадей и погнали во весь опор, остановившись лишь на заре, когда и лошади, и всадники выбились из сил. Джастин предполагал, что сэр Хоутон заметит отсутствие Сенета не раньше следующего утра. Теперь если знаменитый наставник пожелает проделать долгий путь в Тальвар и попытаться вернуть племянника сэра Майлза, то рискует навлечь на себя гнев не только всесильного короля, но и всего клана хорошо известных своей вспыльчивостью Болдвинов.

Джастин сам удивился тому, что его так обрадовало известие о визите старшего брата Александра в Тальвар с половиной своего войска для того лишь, чтобы помочь непутевому братцу похитить Сенета. Перебирая в уме все, рассказанное Изабель, Джастин понял, чего стоило его старшему брату подобное решение. Не в привычках Александра громогласно изъясняться в любви и преданности близким – он предпочитал свои чувства доказывать делом. С тех пор как Джастину стало известно, какую неблаговидную роль сыграл в его судьбе Александр, добившийся, чтобы он, его младший брат, потерял право выступать на воинских турнирах, они почти не общались. Джастин поддерживал отношения только с Хью, поскольку от того было не так-то просто отделаться. Со времени своего отстранения от участия в турнирах Джастин ни разу не говорил со старшим братом и лишь обменивался короткими посланиями. Новость о том, что непреклонный властитель Гайра добровольно прибыл на помощь братцу, буквально потрясла Джастина, и он искренне сожалел, что, находясь в отъезде, не смог повидаться с Александром.

Было совершенно ясно, что Изабель весьма высокого мнения о суровом брате своего мужа. Рассказывая Джастину о визите лорда Гайрского, она с восхищением отзывалась об Александре.

– Он понимает, – сказала она, – как следует распоряжаться деньгами, и знает им счет. Мы договорились наладить переписку через курьеров между замками всех Болдвинов, включая и Сир, а я стану советчицей твоим братьям во всех финансовых предприятиях, требующих вложения значительных капиталов. – Джастин расхохотался, а Изабель упрямо добавила: – Клянусь, мы с лордом Гайрским отлично поладили, и совсем скоро ты станешь одним из богатейших людей во всем английском королевстве. Вот увидишь!

Джастин тихонько посмеивался, припоминая эту сцену, и с нежностью поцеловал жену в лоб. Его мало интересовала возможность обогащения, однако если Изабель нравится играть с деньгами и капиталовложениями, если это сделает ее счастливой – пускай забавляется. Ему хотелось лишь одного: чтобы в Тальваре ей жилось по-настоящему счастливо, чтобы все радовались жизни и были довольны участью, которую даровал им Господь. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на пустые сетования и сожаления, а Джастин был твердо настроен наслаждаться каждым отпущенным ему днем.


– Вот твоя постель, – проговорил Кейн, указывая на соломенный тюфяк рядом со своим.

Сдержанно кивнув, Сенет опустил подушку, которую сжимал в руках, на тюфяк и развернул одеяло, что дала ему Гайза. Он смертельно устал после долгой, изматывающей скачки, продолжавшейся целый день, желудок его отяжелел от непривычно вкусной и обильной пищи за праздничной трапезой, а кожа горела огнем после того, как Гайза и Мег в четыре руки надраили его щелоком, стремясь вытравить вшей и блох. Сенет едва держался на ногах, но упрямо не позволял себе улечься. Вот уже несколько лет он не спал в настоящей постели, а как часто он мечтал о мягком матрасе и теплом одеяле! И сейчас Сенет просто не в силах был поверить такому чуду. Вернее, целой веренице чудес, что обрушились, на него за последние несколько дней. Сенет решил не спешить, а наслаждаться всем по очереди. Тогда, если все вдруг исчезнет, оказавшись сном, он, по крайней мере, сможет припомнить все до мельчайших подробностей, чтобы оценить удобства человеческой жизни, чего ему не нужно было делать в далеком прошлом.

Остальные ребята занимались своими делами: кто-то аккуратно раскладывал одежду, другие, блаженно вздыхая, растянулись на своих тюфяках.

– До чего же славно вернуться домой, – услышал Сенет голос Ральфа.

– И поесть, как следует тоже совсем неплохо, – откликнулся Эрик. – Ну и угостились мы сегодня!

– Да уж, – подтвердил Кейн.

– А почему сэр Джастин и леди Изабель так быстро ушли? – зевая, поинтересовался Недди. – Они, почитай, и не ели ничего. Даже сладких пирожков не стали дожидаться.

Эрик лукаво хмыкнул.

– Клянусь, им хотелось вовсе не сладких пирожков, а кое-чего другого.

– Угадал, – со смехом откликнулся Джон и писклявым голосом принялся подражать звонкому голосу Изабель: – Не желаете ли еще эля, милорд? – Затем он заговорил басом, за Джастина: – Нет, благодарю вас, миледи, мне не хочется эля. Собственно говоря, мне хочется лишь встать из-за стола и удалиться. – Джон снова расхохотался. – Тут он подхватил ее под ручку, и только мы их и видели, верно? Ни словечка нам больше не сказали! И разве наша добрая леди Изабель не покраснела как маков цвет? А сэр Джастин ухмылялся до ушей, ну ни дать, ни взять – кот, что объелся сметаны.