— Доброе утро, дорогая, — сказал он, как всегда, любезно. Он всегда старался быть добрым, любил ей угождать. Каждый раз казалось, что он приятно удивлен, как будто в дом пришел гость, которому всегда рады, но не ожидали именно сегодня. — Как тебе спалось?

— Неважно, — откровенно ответила она. Она редко так отвечала. Обычно бывало проще дать такой ответ, на который он рассчитывал. Хорошо… спасибо… великолепно… Но сегодня она провела ночь в кошмарных снах.

— Наверное, опять голова разболелась? Он отложил газету, чтобы посмотреть на нее. Выглядит хорошо. Даже лучше, чем вчера.

— Нет, просто долго не могла заснуть. Наверное, не надо пить столько кофе после ужина.

— Ужин надо запивать вином. Например, шампанским, — улыбнулся Малкольм. — Тогда будешь хорошо спать.

Она улыбнулась в ответ.

— Вечером будешь дома?

— Думаю, да. Посидим с тобой вдвоем у камина. Слава богу, ведь начинается сплошное безумие, как всегда бывает накануне Рождества. На прошлой неделе пять званых ужинов подряд. Хоть бы эта неделя оказалась поспокойнее.

— А ты что сегодня будешь делать?

— Я думала с утра сходить с Тедди в парк. Он понимал, у нее такая небогатая жизнь. Она редко куда-нибудь ходит, никогда не обедает с приятельницами. И хотя он знакомил ее со всеми своими друзьями, она до сих пор живет замкнуто. Слишком спокойная, размеренная жизнь для молодой женщины. Иногда он пытался повлиять на нее в этом отношении, она отговаривалась тем, что не хватает времени, а на самом деле ей не хватало храбрости. Что ж, ей лучше знать, почему она прячется от мира, будто какая-нибудь преступница.

— Я хотела сводить его на «Белоснежку». Как ты думаешь, ему не рано еще? — спросила Мариэлла. Малкольм зашелестел газетой.

— Нет, почему же? По-моему, ему должно понравиться. Кстати, мне надо бы взглянуть, как там у них дела с железной дорогой. Они там внизу колдуют, как эльфы.

До Рождества оставалось двенадцать дней.

— А будет готово вовремя?

Мариэлла отлично знала, что будет, потому что Малкольм сам присматривал за работами, а он не терпит, когда работа не готова в срок.

— Очень надеюсь. Да, вот еще что. На следующей неделе я еду в Вашингтон. Хочешь, поедем вместе?

— Это опять к тем друзьям? У Малкольма были очень важные друзья в Пентагоне, и он часто ездил к ним в Вашингтон.

— Да, — кивнул он. — Есть важное дело. А потом надо еще поговорить с немецким послом насчет нашего берлинского проекта.

— Так, значит, ты будешь очень занят.

— Да, но ты мне не помешаешь, скорее наоборот.

Но она-то знала, что у него не будет времени для нее. Хоть он искренне зовет ее, она будет ему обузой. А ей еще много нужно успеть до Рождества.

— Знаешь, я бы лучше осталась. Всякие приготовления к Рождеству… Ты не обидишься, если я не поеду?

— Нет, нет, что ты, дорогая. Как хочешь. Я скоро вернусь.

— Может, после Нового года?.. — сказала она, наполовину извиняясь, наполовину стараясь его смягчить, если он вдруг сердится. Она всегда боялась сделать что-нибудь не так, не угодить, расстроить его, не пойти с ним куда-нибудь, не сделать чего-нибудь, что обязательно нужно сделать. Где ей следует быть? В Вашингтоне с Малкольмом или дома с Тедди? За последние девять лет она привыкла, что это трудный вопрос, потому что, если сделаешь неверный выбор, это может стоить тебе всего, что у тебя есть в жизни. Этот урок она усвоила хорошо, потому что дорого за него заплатила. — Ничего?

— Прекрасно.

Малкольм умел успокоить ее.

Вскоре он поцеловал ее на прощание, а она пошла наверх переодеваться. Потом, как и обещала, она отправилась на прогулку с Тедди. Мисс Гриффин сделала попытку пойти с ними, но на сей раз Мариэлла проявила твердость и заявила, что Тедди хотел сегодня утром побыть только с ней. Выговорив это, она ощутила настоящую радость, а мисс Гриффин была настолько недовольна, что, спускаясь по лестнице, Тедди и Мариэлла услышали, как дверь детской выразительно хлопнула. Тедди засмеялся, Мариэлла, надевая на него пальто, тоже улыбнулась. В это время к Малкольму пришла Бригитта и остановилась на минутку поболтать с ними.

— Теодор, вы, надо полагать, в замечательное место направляетесь? — сказала она с легким немецким акцентом и обменялась с Мариэллой смеющимся взглядом. Мариэлла не зря всегда чувствовала, что они с Бригиттой могли бы стать близкими подругами, если бы обстоятельства сложились по-иному. А так Малкольму вряд ли понравится, если Мариэлла станет заводить дружбу с его сотрудницами.

— Мы с мамой идем в парк, — гордо сообщил Тедди, глядя на Мариэллу. В его взгляде отражалась вся любовь, на которую он только был способен. Затем он заметил голубое платье Бригитты и внезапно заявил:

— Бригги, у вас красивое платье. Вы очень-очень красивая.

Бригитта засмеялась и покраснела.

— Надеюсь, через двадцать лет вы сможете сказать мне то же самое, молодой человек.

Такое предположение заметно смутило Тедди, и обе женщины опять рассмеялись.

— Не обращайте внимания, ладно? Большое вам спасибо. Вы, должна вам сказать, тоже очень красивы. У вас новое пальто?

Он терпеть не мог это синее матросское пальто и шапку, которые купила мисс Гриффин.

— Нет, — Тедди решительно завертел головой, — оно старое. — Он опять посмотрел на маму, готова ли она. Она уже в шубе. Все, можно идти. Мариэлла улыбнулась ему, а он уже встал на цыпочки, пытаясь поцеловать Бригитту в щеку. Ему понравился легкий запах ее духов.

— До свидания, Теодор, — Бригитта помахала рукой, и Мариэлла вышла из дома, держа за руку Тедди, который обернулся и помахал Бригитте на прощание.

На улице было холодно, как и вчера, и Мариэлла решила, что надо попросить Патрика довезти их до Пятой авеню, откуда рукой подать до пруда. По дороге от Пятой авеню до Центрального парка Мариэлла рассказывала Тедди о городе, в котором жила когда-то, — о Париже. Малкольм любил рассказывать сыну о своих поездках в Берлин, а мисс Гриффин, как было известно Мариэлле, вечно пела ему в уши об Англии.

— Когда-нибудь мы с тобой поедем в Европу. Сядем на большой корабль, например, на «Нормандию»[4]… — говорила она, а он слушал, широко раскрыв глаза.

— А папа тоже поедет? — Мысль о морском путешествии завладела его воображением.

— Конечно. Мы все поедем.

Мариэлла любила путешествовать, но обязательно с сыном, ей было не по себе, если она оставляла его дома, отчасти поэтому она так редко сопровождала Малкольма в его деловых поездках. К счастью, он обычно не настаивал.

Они шли вперед, мать крепко держала сына за руку. Холодный ветер дул им в лицо. На лице Тедди отражалось напряженное раздумье. Нос у него покраснел, глаза Мариэллы слезились, но шубы, шапки, шарфы и варежки надежно защищали их от мороза.

— А вдруг папа будет занят? — с сомнением произнес Тедди. Мариэлле захотелось успокоить его:

— Нет, я уверена, что мы поедем вместе. Ей хотелось, чтобы ее слова прозвучали убедительно, но Тедди был прав, Малкольм занят постоянно, особенно в последнее время.

— А если он не сможет поплыть с нами на корабле, мы с ним обязательно встретимся в Берлине! — убежденно сказал Тедди. Он был умен и все понимал правильно. Он даже сообразил, что у папы очень даже могут быть дела в Германии. Наверное, поэтому Малкольму так необходима Бригитта, поэтому она и работает у него уже шесть лет. Со времени своей женитьбы Малкольм, казалось, утроил размах сотрудничества с немцами.

— А может, мы и в Лондон съездим, — добавил Тедди, вспомнив про мисс Гриффин. — Увидим Биг-Бен, Тауэр… и Букингемский дворец… Короля!

По всей видимости, рассказы мисс Гриффин произвели на него глубокое впечатление. Мариэлла улыбалась.

Наконец они подошли к пруду, но лодок в этот день не было, потому что пруд был затянут тонкой коркой льда. Мариэлла почувствовала, как ее, непонятно почему, начинает бить дрожь. Она притянула сына к себе, словно желая защитить его от всяческого зла, и захотела сразу увести его от пруда.

— Сегодня тут никого нет. Пойдем посмотрим карусель.

Ее щеки побелели от холодного ветра.

— А я хотел лодки посмотреть, — разочарованно протянул Тедди.

— Видишь, сегодня лодок нет. — Мариэлла испугалась, но Тедди был пока слишком мал, чтобы заметить это. — Пойдем… пойдем отсюда.

— А по льду ходить можно? — спросил он. Его завораживала тонкая корочка льда на поверхности воды, но Мариэлла только сильнее потянула его прочь.

— Никогда, ни в коем случае ты не должен ходить по льду, Тедди, слышишь? — испуганно воскликнула она.

Он кивнул, удивленно глядя на встревоженную мать. И именно в этот момент Мариэлла посмотрела на противоположный берег пруда и тут же увидела его. Невозможно. Наверное, это воображение шутки шутит. Может быть, она все-таки сходит с ума. Может, увидеть лед на поверхности пруда — это слишком тяжелое испытание для ее рассудка. Она закрыла глаза, стараясь избавиться от видения, и снова открыла их.

— Тедди, пойдем домой. — Теперь в ее голосе звучал настоящий страх, а глаза перебегали с Тедди на человека, стоящего по другую сторону пруда. Она все еще не верила, что на самом деле видит его.

— Уже? — Мариэлла испугалась, что Тедди сейчас разревется. — Мы же только пришли! Не хочу домой! Пойдем на карусель!

— Прости… Мы поедем куда-нибудь… в зоопарк… Чаю попьем… Может, на каток…

Да куда угодно, лишь бы прочь отсюда. Она дрожала всем телом. Она старалась увести мальчика и видела, как тот мужчина побежал к ним вокруг пруда. Вот он уже совсем близко. Его черные волосы растрепались, глаза горят бешеным огнем, и Мариэлла с ужасом поняла, что ошибиться было невозможно. Тедди, увидев выражение ее лица, тоже перепугался. Мать всегда внушала ему некий смутный страх перед незнакомыми людьми, а этот человек был самым жутким из всех, кого ему доводилось видеть. Высокий, лохматый, он напал на них без предупреждения, схватил Мариэллу за плечи, посмотрел ей в глаза, а потом уставился на Тедди. Что ж, по крайней мере она не сошла с ума. Он не галлюцинация. Это действительно Чарльз. Она вдруг вспомнила, что дом Делони совсем рядом с прудом. Он тоже провел бессонную ночь, причем изрядно выпил и теперь вышел проветриться перед встречей с юристами.