— Это уж как тебе будет угодно. Дант устремил на него гневный взгляд.

— Вы хоть понимаете, что тем самым рискуете ее здоровьем? Вы, конечно, думаете, что действуете в интересах своей дочери, но из-за этой вашей идиотской выходки она может навсегда лишиться памяти, понимаете? И как вы после этого будете мириться со своей совестью?

Маркиз лишь отмахнулся:

— Вздор! Я разговаривал с нашим лекарем, и он заверил меня, что Джиллиан сейчас нужен только покой и отдых, знакомая с детства обстановка и окружение людей, которые ее любят. Я настаиваю на том, чтобы ты убрался из моего дома и больше не предпринимал попыток встретиться с ней, и, поверь, я требую этого именно ради ее здоровья. Ты с ней больше не увидишься, не заговоришь. И не пиши, ибо я распорядился, чтобы Ньюпорт уничтожал все конверты с твоей печатью. А если ты, Морган, не пожелаешь прислушаться к моему совету, я невзирая ни на какие скандалы, обвиню тебя в похищении. Да еще и в колдовстве, так как все говорит о том, что ты напустил на мою дочь какие-то темные чары. А тебе известно, как в наши времена поступают в Англии с чернокнижниками. Если ты не оставишь мою дочь в покое, я позабочусь о том, чтобы его величество услал тебя так далеко, откуда ты до конца жизни не смог бы вернуться.


Зачем они пришли сюда?

Джиллиан в очередной раз задавала себе этот вопрос, пока они сидели в небольшой гостиной мадам Ольги. Ей уже трудно было скрывать свое нетерпение. Дорри и Клер удалось уговорить ее поехать с ними только потому, что они заверили Джиллиан, что это ненадолго. Они сказали, что вернутся в Адамли-Хаус раньше, чем Дант закончит свой разговор с маркизом.

Однако сколько уже времени прошло, а они все сидят и сидят здесь. И служанка вновь наполняет их чашки жасминным чаем. Дорри пришла сюда за заказанным платьем. По крайней мере, она так сказала. Но его что-то все не несут и не несут. От нечего делать Джиллиан принялась изучать лица своих невесток, которые просматривали рисунки с выкройками, разложенные по золоченому столику на тонких и изящных ножках. Джиллиан пристально вглядывалась в обеих женщин, пытаясь вспомнить, какие у нее были с ними отношения в прежней жизни.

Дорри была очень хорошенькой. Как и Джиллиан, она была невысокого роста и миниатюрна. Пепельного оттенка светлые волосы прекрасно гармонировали с большими и удивительно голубыми, словно колокольчики, глазами, которые светились теплом и добротой. Причем беременность только подчеркивала это.

Клер была ее полной противоположностью. Высокая, статная, с темными волосами, забранными наверх, чтобы полностью открыть ее лицо с классическими чертами. Высокие аристократические скулы, прямой изящный нос и темные глаза, взгляд которых, казалось, пронизывал человека насквозь. С самой первой минуты у Джиллиан сложилось впечатление, что Клер ее недолюбливает. И вообще похоже было, что она довольно прохладно относится ко всем членам семьи и особенное презрение питает к мужу Реджинальду.

Вот она оторвалась от рисунков и взглянула Джиллиан прямо в глаза. Девушка смутилась и отвернулась.

— Расскажи нам, милая, что ты делала, пока жила одна у лорда Моргана?

Джиллиан заметила в глазах Клер какой-то странный блеск.

— Да что рассказывать? После того как Дант нашел меня тогда на дороге, мы поехали в его имение Уайлдвуд в Дербишире. О, это очень красивое место. Дом окружен высокими густыми деревьями и горами, верхушки которых прячутся в облаках. Но мы там были вовсе не одни. В Уайлдвуде много прислуги, а через некоторое время к Данту приехала его подруга маркиза Сигрейв. Леди Сигрейв — очень приятная и милая женщина.

Клер неискренне улыбнулась, и от этой ее улыбки Джиллиан стало еще больше не по себе.

— Ах да, ну конечно… наша славная добрая Кассия. А тебе известно, что в свое время ее обвинили в убийстве родного отца?

— Клер! — воскликнула Дорри, едва не подавившись чаем. — Ты же отлично знаешь, что леди Сигрейв давным-давно признали невиновной в этом.

— Да, так говорили. Но ведь Кассия находится в дружеских отношениях с королем Карлом. О, они очень близки. Так что как знать, может быть, он нарочно вместо нее повесил того незадачливого герцога?

Дорри покачала головой:

— Его величество не казнит человека, если наверняка не уверен в том, что тот виноват. И потом, не забывай, что Кассия также дружна и с королевой Екатериной. Она даже помогла спасти жизнь ее величеству, когда та захворала несколько лет назад.

— О да, еще бы, милая Доротея. Ходили слухи, что королеву Екатерину отравили чаем. Но она не умерла. И тогда Кассия помогла поставить ее на ноги. Чем не прекрасный способ отвести от себя угрозу возможных подозрений? Я не сомневаюсь, что после того случая их дружба стала еще крепче. Кассии это на руку. Кто же заподозрит свою спасительницу в том, что она обманывает тебя с твоим мужем?

Джиллиан не верила своим ушам. Убийца? Любовница короля? Но Кассия показалась ей такой доброй, внимательной. И было видно, как сильно она любит своего мужа Рольфа. Нет, Джиллиан не могла поверить во все те ужасные вещи, о которых рассказывала Клер. Этого просто не может быть!

— А лорд Морган был к тебе добр? — вдруг спросила Клер, вновь глядя девушке прямо в глаза.

— Да, очень. Он приносил мне по утрам чай, бисквиты и джем из кухни и не вставал с моей постели до тех пор, пока я все не съедала.

Клер всем телом подалась вперед:

— Ты хочешь сказать, что он сидел у тебя на постели? Ты хочешь сказать, что лорд Морган видел тебя по утрам, когда ты была deshabille (раздета (фр.))?

Джиллиан растерянно посмотрела на невесток, чувствуя уже, что сказала что-то такое, чего не следовало говорить. Обе женщины даже привстали со своих мест и напряженно ждали ее ответа.

— Между нами не было ничего неприличного, если вы об этом подумали. Дант просто следил за тем, чтобы я съедала свой завтрак. Мне это нужно было для скорейшего восстановления сил. Дант показал себя образцовым джентльменом.

— А, ну разумеется, — усмехнулась Клер.

— На твоем месте я ни за что не стала бы повторять отцу то, что ты нам только что рассказала, Джиллиан, — посоветовала Дорри. — Ему это очень не понравится. Особенно в свете той истории…

— Какой истории?

Дорри покачала головой, уже жалея, что заговорила об этом.

— Да так, ничего. Ты тогда была еще слишком юной, и тебе ничего не говорили. Нечего и сейчас вспоминать.

— Как же нечего, Доротея? — вмешалась Клер. — Ты уж давай расскажи. По-моему, Джиллиан следует знать всю правду о ее так называемом «образцовом джентльмене», Данте Тремейне.

— Право же, Клер, все это в прошлом, и, думаю, не стоит сейчас…

— Мы с лордом Морганом одно время были любовниками, — объявила Клер, не обращая внимания на протесты Дорри.

Джиллиан потрясение уставилась на нее. Судя по выражению лица Клер, та весьма гордилась сказанным.

— Вы были любовницей Данта?

— Да, впрочем, если быть совсем точной, он меня соблазнил. Это было пять лет назад. Тогда я была совсем как ты сейчас: молоденькая и впечатлительная. С братом твоим у нас что-то не ладилось. Реджинальд предпочитал проводить время за карточным столом, а не со мной. Я очень страдала, остро ощущала свою ненужность, и лорд Морган, то есть Дант, хорошо понял это. О, он большой мастер в деле соблазнения женщин. Спроси любого в Уайтхолле. Он даже сделал себе на этом имя. Знаешь, как его называют при дворе? Джиллиан нахмурилась:

— Нет, не знаю.

— Граф Повеса, соблазнитель женщин. Ухаживать он умеет. Знает, что нужно говорить девушке. Мне он говорил, что я красавица, говорил, что любит меня. А я верила. Только тогда я еще не знала, что те же самые слова он нашептывает и другим. А когда я однажды спросила его об этом, он тут же бросил меня. Но к тому моменту моя репутация была уже запятнана.

— Хватит, Клер, — сказала Дорри.

— Я просто хотела рассказать Джиллиан правду о Данте Тремейне. — Она похлопала девушку по руке. — А иначе, как ты думаешь, откуда у человека может взяться такое прозвище? Повеса! Он сделал себе при дворе целую карьеру на соблазнении несчастных женщин. Сначала он бесчестит их, ломает им жизнь, порочит их честное имя, а потом забывает о них, как о надоевших игрушках.

Джиллиан окончательно смутилась.

— Но Дант говорил мне, что долго находился во Франции и вернулся домой, когда узнал о смерти матери.

— Это верно, — сказала Клер, делая глоток чая. — Но о том, как он оказался во Франции, Дант, конечно же, не рассказывал? Он ведь не говорил о том, что его туда отправил в ссылку на три года его величество король? А теперь он вернулся только потому, что у него умерла мать. Король не мог, конечно, лишить его возможности попрощаться с ней.

— Клер… — вновь начала Дорри, но та не обращала на нее внимания и продолжала:

— А тебе известно, почему его вдруг занесло во Францию? Да потому, что в один прекрасный день он зашел в своих похождениях слишком далеко. Дант соблазнил одну из любовниц короля. Смелый, но вместе с тем и глупый шаг. Правда в том, Джиллиан, что Дант Тремейн — негодяй и мошенник, и ты должна радоваться, что ваше знакомство закончилось. Теперь, когда он понял, что ты ему больше не нужна, он, конечно, уже забыл о тебе и ушел из твоей жизни.

В чем мы и убедимся, все вместе, когда вернемся в Адамли-Хаус.

— Дант не бросит меня. Он обещал. Клер рассмеялась:

— Обещания для него ничего не значат, Джиллиан. Впрочем, сама увидишь.

Джиллиан не хотелось верить Клер, но она говорила таким уверенным тоном… Да и Дорри как будто не пыталась возражать сказанному. Дант и Клер? Любовники? Не может быть. Это какая-то ошибка. Но с другой стороны, как же мать Фебы — Элиза? Ведь она тоже была чужой женой. И потом, Дант сам как-то говорил Джиллиан, что он совершал в прошлом поступки, за которые ему стыдно…

Все же у любой медали есть две стороны. В одном Джиллиан была уверена: в честности Данта. Он говорил, что всегда честен с ней. Она просто спросит его обо всем, когда они вернутся в Адамли-Хаус. Он там будет, обязательно будет. Она знала. И даже если слова Клер насчет ее связи с Дантом подтвердятся, это еще ничего не значит. В конце концов, это старая история, тогда они с Дантом еще не были знакомы. Если Дант раньше и был таким, как его описала Клер, то сейчас он точно изменился. И Джиллиан лишний раз убедится в этом, как только они вернутся в Адамли-Хаус. Она не сомневалась, что Дант ждет ее там. Потому что он обещал.