Барбара Картленд - Похищенное сердце

Ей нравился звук его имени, и она повторяла его снова и снова. Неужели она когда-то ненавидела его?

Теперь Аманда не сомневалась, что ревновала Вернона потому, что он проводил время с Джексоном, когда она еще не была с ним знакома.

Ей пришло в голову, что он больше никогда не использует ее ни в одной из своих операций. И это будет справедливо после ее ужасного провала?

Ей вспомнились картины на стенах виллы, и в порыве внезапной ярости девушка подумала, что на самом деле можно было исполнить их замысел без особого труда, а она оказалась далеко не на высоте.

Она больше не вспоминала о поцелуях Макса Мэнтона, они больше не имели значения по сравнению с тем новым чувством, которое она теперь испытывала.

– Я люблю Айвана, – громко произнесла она и увидела, что первые солнечные лучи уже пробивались через занавески. Наступило раннее утро. Значит, ей скоро предстоит уехать, навсегда расстаться с тем, кого она любит больше всего на свете. – Я тебя люблю, – прошептала она, и слезы заструились по ее щекам.

Аманда медленно просыпалась, чувствуя себя свежей и отдохнувшей.

Некоторое время она еще подремала, не в силах сразу очнуться от сна. Затем открыла глаза, увидела проникавший в комнату солнечный свет и вспомнила, где она.

Внезапно девушка ощутила прилив сил, ей захотелось поскорее встать, увидеть его, быть рядом с ним.

Она посмотрела на часы, стоявшие рядом с кроватью. Это был походный хронометр в футляре красного дерева, очевидно, принадлежавший хозяину дома.

Стрелки показывали половину второго. Она проспала так долго!

Аманда откинула простыни и спрыгнула с постели. Отдернув занавески, посмотрела на лежащий перед ней цветущий сад, на смутно синеющее вдали море.

– Как прекрасно! – прошептала она, чувствуя, что эта неодолимая сила любви преображала для нее все вокруг.

Аманда больше не надеялась на чудо, на то, что Айван любит ее, но ее собственные чувства заставляли ликовать все ее существо.

Она словно летала на крыльях, не пройдет и часа, как она увидится с ним.

Но вниз Аманда спустилась лишь часа через полтора. Глаза ее сияли, на губах играла легкая улыбка. К ее удивлению, гостиная оказалась пуста, в саду тоже никого не было.

Появился Жан, одетый в белую куртку, и спросил, что ей приготовить к ленчу.

– А где месье? – спросила она по-французски.

– Господин Джексон ушел. Он сказал мне, что мадемуазель устала, чтобы я ее не беспокоил. Когда она проснется, Жан, сказал он мне, накормите ее как следует.

Аманда засмеялась:

– Я хотела бы ваш замечательный омлет.

– Через несколько минут будет готово, мадемуазель, – произнес Жан и скрылся в кухне.

Аманда обошла гостиную. Ей хотелось прикоснуться ко всему, что ее окружало, потому что к этому прикасался Айван. Посидеть на каждом стуле, потому что на них сидел он. Она подержала его ручку, посмотрела его книги, размышляя, о чем он думал, читая их.

Это была очень мужская комната, если не считать женского портрета в спальне. Всю обстановку дома подбирал сам Айван. Только мужчине могло прийти в голову вместо корзины для дров использовать бретонскую колыбель или привезти из Англии старинные часы, которые придавали всей комнате оттенок торжественности.

На полированном деревянном полу лежали персидские ковры со сложно переплетающимся орнаментом, а над каминной полкой было зеркало в резной раме восемнадцатого века с прекрасно сохранившейся позолотой.

Аманде казалось, что эта комната знакома ей всю жизнь.

Когда вернулся Жан с омлетом, он нашел девушку на полу с книгой эстампов, изображавших сцены охоты.

– Мадемуазель любит книги, – заметил Жан, ставя поднос с тарелкой на невысокий столик.

– Месье много читает? – спросила Аманда. Ей хотелось поговорить об Айване с кем-нибудь, кто хорошо знал его.

– Он читает все время, – ответил Жан. – Иногда я говорю ему: «Месье, вы испортите себе глаза», а он смеется и просит меня принести ему другую книгу. Временами из Англии приходят огромные бандероли, и хозяин читает ночь напролет.

Аманда улыбнулась. Это она и ожидала услышать. Она ела свежеиспеченный омлет с сыром, покрытый нежной корочкой, намазывая ее сверху деревенским маслом. Затем принялась за фрукты и ароматный кофе, который Жан подал ей в фарфоровом кофейнике.

Вскоре девушка услышала, что к дому подъехала машина. Сердце ее бешено забилось при мысли, что это, должно быть, вернулся Айван. Внезапно она почувствовала, что робеет перед встречей с ним.

Но оказалось, что приехал Филипп Дюкро.

Аманда обратила внимание, что он старше, чем ей показалось ночью. Седина на висках придавала его облику солидность и властность.

– Вы были там? – быстро спросила Аманда, чувствуя себя виноватой, потому что этим утром ни разу не вспомнила о Максе Мэнтоне.

– Я с радостью могу сообщить вам, что мистер Мэнтон на удивление неплохо провел эту ночь. Утром он сожалел о своем вчерашнем поведении и чувствовал себя разбитым, но, несомненно, ожил и стал очень раздражителен.

Аманда не могла удержаться от смеха.

– Я чувствую огромное облегчение, – сказала она. – Но я хорошо знаю, что собой представляет этот человек.

Врач тоже рассмеялся, затем протянул руку и взял Аманду за запястье.

– Я должен пощупать ваш пульс, – сказал он. – Если он будет в норме, значит, вы сильнее, чем кажетесь.

Подобный комплимент мог сказать только француз. Аманда зарделась, подумав, что этот человек знает о ней гораздо больше, чем она о нем.

Словно прочитав ее мысли, он произнес:

– Я давний друг Айвана. У него нет от меня секретов.

– Я очень рада, что не надо притворяться. Мне очень стыдно за то, что произошло прошлой ночью.

– Он спровоцировал вас и я целиком на вашей стороне. В жизни мне не часто попадались столь неприятные личности, как месье Мэнтон.

Он отпустил ее запястье.

– Рад сообщить вам, что ваш пульс несколько учащен и не очень ровен. Если хотите, я могу дать вам тонизирующее средство.

– Нет, нет, – быстро проговорила Аманда. – Мне даже немного стыдно, что я так хорошо себя чувствую. А мистер Мэнтон сильно… поранен?

– Сомневаюсь, что в ближайшее время ему захочется появляться на публике. Но забудем о нем. Вам лучше не встречаться с ним и ничего о нем не знать.

– Мне лишь хотелось убедиться, что он не умрет, – сказала Аманда.

– Нет, нет! Боюсь, что он еще явится сюда и будет докучать нам, – сердито произнес доктор.

Он налил себе немного вина и поднял рюмку со словами:

– За ваше счастье!

Аманде его слова показались исполненными значения. Слегка смущенно она попросила:

– Расскажите мне о майоре Джексоне. Как его здоровье? Ведь вы его врач, не так ли?

– Вы сами догадались или он рассказал вам?

– Сама. Я думаю, что только тот, кто его действительно любил, мог поддержать его, сказать нужные слова, благодаря чему он так быстро встал на ноги.

– Он сделал это сам. У него фантастическая сила воли. Я никогда не встречал людей, подобных ему. Он решил ходить и стал ходить. Через несколько месяцев никто и не вспомнит, что он был прикован к инвалидной коляске.

– Я очень рада.

Увидев, как заблестели ее глаза, Дюкро несколько минут молча смотрел на нее. Затем он произнес:

– Айван – прекрасный молодой человек. Я бы очень хотел, чтобы он снова был счастлив.

– Снова?

– Он был женат. Вы знаете?

– Нет, я не знала. Она… жива?

На мгновение ей показалось, что от ответа на этот вопрос зависит все. Доктор покачал головой.

– Нет, она умерла, – спокойно произнес он. – Ее звали Элейн Ле Кёр.

Аманде показалось, что она слышала это имя.

– Ле Кёр, – очень тихо повторила она. – Могла ли я что-нибудь о ней слышать?

– Возможно, вы были слишком молоды или вам, англичанке, ее имя может ни о чем не говорить.

– Элейн Ле Кёр, – повторила Аманда. – Откуда-то мне известно это имя.

– Пять лет назад она была казнена за измену Франции, – очень тихо произнес доктор.

– Ну конечно! – воскликнула Аманда. – Элейн Ле Кёр! Теперь я вспомнила: «Предательница», – кричали все газеты. И она была замужем…

– Они были женаты с Айваном всего три недели. Он женился на ней, она уже была приговорена к смерти. Помолвлены они были, естественно, задолго до этого, но не спешили заключить брак. Когда Элейн Ле Кёр была арестована, Айван все время был рядом с ней, и он настоял, чтобы они поженились. Он любил ее, она была очень красива.

– Но как она могла предать свою страну?

– Все не так просто, – ответил доктор Дюкро. – Элейн обожала свою мать. Та была русской и к тому же агентом коммунистов. Ее отец, француз, не подозревал о деятельности своей жены ни когда женился на ней, ни позднее. Он был совершенно равнодушен к политике.

Мать Элейн погибла в результате несчастного случая, и коммунисты убедили, а может быть, заставили дочь взять на себя ту работу, которую выполняла ее мать.

– А Айван знал обо всем этом?

– Он ничего не знал. Я смогу поклясться в этом на своем смертном одре. Когда ее арестовали, он ни секунды не сомневался, что ее немедленно освободят. Я был рядом с ним все время. Она убеждала его, что невиновна, и он по сей день мстит за ее смерть.

– Поэтому он действует наперекор общественному порядку?

– Да, именно поэтому.

– Теперь я начинаю понимать, – словно про себя проговорила Аманда. – А Элейн? Была ли она виновна?

Доктор только развел руками.

– Я не знаю, – признался он. – Думаю, что скорее всего была. Но я очень много времени проводил с Айваном и слышал его версию. Айван непоколебимо верил в ее невиновность, и я затрудняюсь что-либо сказать. Это было бурное время. Похищение военных секретов Франции, бегство ученых за заграницу, отставка правительств, скандалы с чиновниками высокого ранга…