Старуха молча направилась к задним воротам. Изольда же осталась на месте. Что подскажет ей сердцу? Кто знает, что в конце концов может получиться?

Изольда терялась в догадках. Она прислушалась к мерному рокоту волн, к заунывному завыванию ветра. Что же она хотела сделать? Убежать из Роузклиффа, выйти к морю, обогнуть замок и выйти мимо деревни Каррег-Ду на дорогу, по которой должен был прискакать отец. А что дальше?

Неужели она всерьез рассчитывала убедить его отказаться от плана вернуть себе Роузклифф? Неужели он послушался бы ее? Конечно, нет, и в чем-то отец был прав. Но ведь и Рис был прав не меньше, чем отец. Это был его край, его земля, которой столетиями владели его предки. Однако Рис не нуждался в напоминании, кто настоящий владелец этих валлийских земель. С его точки зрения, Фицхью были захватчиками, они не по праву владели землей. Но ведь она сама была наполовину валлийкой, также как ее брат и сестры. Со временем Гэвин, ее брат, станет законным властелином Роузклиффа. Изольда была уверена — он сделает для местных жителей много доброго и полезного. Ничуть не меньше, чем намеревался Рис. Надо было, чтобы обе стороны проявили немного терпения. Если бы Рис оказался чуть-чуть благоразумнее, если бы ей удалось убедить его немного подождать, если бы…

Она окинула взглядом замок — от основания до вершин его башен. Красивое и величественное зрелище. Роузклифф был ее родным домом, но он также был домом Риса. Он помнил скалистый берег еще в ту пору, когда замка не было и в помине, а она стала свидетельницей того, как воздвигалась крепость, как постепенно росли стены и башни. Не случайно Рис так ценил замок, его мощные укрепления, прочность и надежность. Изольда не раз подмечала, как он внимательно изучал устройство замка, оценивал все достоинства и недостатки. Вне всякого сомнения, и отец, и Рис любили Роузклифф. Нельзя ли было сыграть на этом и добиться между ними компромисса?

В такое трудно было поверить. Но Изольда решила попробовать. Во всем, что происходило, не было истинных виновников, просто так переплелись события. Теперь Изольда ясно видела — Рис совсем не был злодеем, напротив, он все время заботился о ней. Во всяком случае, она должна была попытаться примирить отца с Рисом.

Вдруг за ее спиной раздался хорошо знакомый голос:

— Что ты здесь делаешь? О чем думаешь?

— Рис?

Ее удивление было непритворным.

В какой-то момент ее сердце подпрыгнуло в груди в сладком греховном предчувствии. Он искал ее, он пришел за ней, потому что их связывала нить, которая могла послужить основой будущего мира между ними.

Он пересек узкий проход и схватил ее за руку, грубо и бесцеремонно. Благодушное настроение Изольды тут же испарилось.

— Предательница! Тварь!

Она побледнела от жестокой несправедливости его слов.

— Постой! Зачем ты так.

Она пыталась говорить как можно спокойнее.

— Чего ждать? — резко бросил он. — Пока ты соберешь приверженцев из местных жителей, а затем тайком проведешь их в замок, чтобы они перерезали нас, как цыплят, во время сна?

— Нет! Послушай меня, Рис.

— И не подумаю. — Он упрямо мотнул головой. — Я не намерен выслушивать ложь.

— Как ты можешь так говорить?

— Все женщины врут, — бросил он. — Только поэтому они добиваются своей цели.

От возмущения Изольда даже потеряла дар речи. Если бы он ударил ее, возможно, ей было бы не так горько и обидно. Его намеренная грубость быстро заставила ее забыть о мирных намерениях, она не на шутку рассердилась.

— О да! Ты прав, Рис ап Овейн. Конечно, ты все знаешь, во всем разбираешься, особенно в женщинах.

Он крепко схватил ее за руку и повлек за собой к воротам.

— Поговори мне, я ведь все понимаю. Передо мной стоит женщина и беззастенчиво врет мне в глаза. Она будет заниматься с мужчиной любовью, а после того, как страсти улягутся, возьмет да заколет его кинжалом.

Его лицо находилось всего в нескольких дюймах от ее лица. От него явственно исходили волны презрения и ненависти. Но как же он заблуждался! Она изо всех сил стремилась к миру, а он расценивал ее намерения лишь как желание отомстить. Как же он слеп! Говорить ему что бы то ни было сейчас было совершенно бесполезно.

Рыдания душили ее и не давали ничего сказать в оправдание. Но почему они всегда ссорятся и обвиняют друг друга во всех грехах?! Она тряхнула головой, стараясь избавиться от слез, уже проступивших на ее глазах. Случайно она коснулась его обнаженной груди, ласково провела рукой по выпуклым мышцам и услышала стук его сердца. Ах, если бы она смогла добраться до этого источника тепла и доброты, который, несомненно, скрывался под внешней оболочкой! Может, все изменилось бы к лучшему?!

— Рис…

Он начал стучать в ворота, причем кулак, словно кувалда, проносился прямо над ее головой.

— Какая у тебя тонкая и хрупкая шея, Изольда! Помни об этом и не выводи меня из себя. — Он подтащил ее к приоткрывшимся створкам и толкнул в узкий зазор. — Проходи и ступай в башню. Живо!

Она не стала ждать повторного приглашения — слишком серьезный, если не страшный, был у него вид. Итак, обратно в клетку, в тюрьму, в безнадежность одиночества.

Рис подождал, пока она не пошла к себе, молясь про себя, чтобы она не стала ему возражать, — в противном случае он мог бы сорваться. Думать о том, чем тогда все это могло закончиться, ему не хотелось.

Закрыв ворота, он прислонился к ним с внутренней стороны, чувствуя, как постепенно остывает. Гнев больше не душил его и не затемнял его мысли. Он сам не понимал, почему удержался. Ему так хотелось сделать ей больно, но что-то помешало ему сделать это.

Но почему он так хотел ее ударить?

Ответ лежал на поверхности. Она обидела его, задела за самое живое.

Отрицать было бесполезно, как бы он ни пытался. Она нанесла ему удар в самое незащищенное место. Будучи воином, Рис хорошо знал: кровь можно остановить, кости могут срастись. Однако она пронзила его сердце, оставив в груди большую незаживающую рану, он почти ощущал, как она кровоточит, ему было даже больнее, чем от настоящей.

Но ведь она вправе оберегать и защищать своих родных!

Он закрыл глаза, словно желая отвернуться от простой очевидности этой истины. Ему хотелось одного: чтобы она заботилась и волновалась только о нем одном и больше ни о ком другом.

— Господи! — прошептал он и нетвердыми шагами направился следом за ней внутрь башни.

Замок захвачен, теперь Роузклифф принадлежал ему, так долго лелеемая месть осуществилась. Он должен находиться на вершине блаженства, но вопреки ожиданиям чувствовал себя несчастным.

Рис начал осознавать, что замка ему мало. Во что бы то ни стало надо покорить строптивую хозяйку Роузклиффа. Он горячо хотел, чтобы его желание исполнилось, и тут, по его расчетам, могла помочь безудержная, страстная натура самой Изольды.

Но не все было так просто. Рис шел по пустынным коридорам замка, холодея от мысли, что в их противостоянии с Изольдой у нее было не меньше шансов, чем у него, одержать победу.

Джослин и Ронуэн скакали рядом. Вопреки опасениям их мужей женщины не стали помехой в этом опасном предприятии. Их присутствие ничуть не замедляло передвижение внушительного отряда воинов, спешно собранного Фицхью. Они так же, как и все, хотели как можно быстрее оказаться под стенами Роузклиффа. Джослин мечтала увидеть дочь, Ронуэн — племянницу, и обе они втайне волновались за судьбу Риса. Конечно, он был мятежником, безжалостным воином, грозившим разрушить все то, что они обе не только любили, но и создавали на протяжении стольких лет, но ведь он оставался валлийцем и сражался на земле своих предков.

На память Джослин приходил маленький худенький мальчуган, рано потерявший мать, не любимый отцом и вообще никем не замечаемый, с которым она так хотела подружиться. Ронуэн же вспоминала подростка с наивными мечтами, который, словно магнитом, притягивал к себе разные неприятности.

— У него не осталось никого из родных, — обронила Ронуэн.

— Зато есть друзья, — отозвалась Джослин, сразу поняв, кого имеет в виду ее сестра. — Он пришел в замок с группой странствующих актеров.

— Верно, один из них великан, а другой — карлик, так говорил гонец. У него всегда был особый дар привлекать к себе людей, особенно тех, кому некуда было податься.

— Одинокие души обычно тянутся друг к другу, — задумчиво произнесла Джослин.

— Когда-то я тоже чувствовала себя одинокой, — отозвалась Ронуэн.

Разговор оборвался, и остаток пути прошел в молчании. Вскоре появилась знакомая глубокая лощина, они уже были совсем недалеко от цели.

— Скорей бы добраться! — Ронуэн вздохнула полной грудью.

Отряд достиг местечка под названием Оффа-Дьюк, располагавшегося на границе между Англией и Уэльсом.

— Еще два дня пути, и мы окажемся у стен Роузклиффа.

— Ронуэн, ни в коем случае нельзя допустить, чтобы на этих землях вспыхнула междоусобная вражда. В такой войне нет победителей, в ней — одни лишь побежденные.

Джослин, как старшая из сестер, задумчивым и тревожным взглядом окинула вооруженных воинов. Кто знает, какой союз получится из соединения двух противоположностей? Изольда и Рис — они такие разные.

— Будет ли он хорошим мужем?

По-прежнему не было названо никаких имен, но сестры понимали друг друга с полуслова.

— Почему бы нет? — ответила Ронуэн. — Политически это очень выгодный союз. Многие были бы «за».

— Тем самым сразу отпало бы множество проблем.

— Да, но согласится ли Рэнд?

— Меня беспокоит не он, — вздохнула Джослин. — Вся загвоздка в Изольде. Она очень своенравна.

— Да, да, — закивала Ронуэн. — Кроме того, она ненавидит Риса. Так было всегда.