День тянулся невыносимо долго. Казалось, что он никогда не кончится. Изольда приступила к своим обязанностям, как того требовал Рис, и слуги, слегка ободрившись, тянулись к ней, слушали ее повеления. Сказать, что у них все валилось из рук, было бы, пожалуй, преувеличением, но работа шла вяло, как и все, что выполняется из-под палки, что явно не улучшало царившую в Роузклиффе атмосферу.

Кроме того, Изольду чрезвычайно раздражал едва ли не следовавший за ней по пятам Дэфидд. Он мешал ей, путался под ногами, но отделаться от него не было никакой возможности. Кое-как ей удалось наладить работу, за которую отвечала женская половина прислуги: убирались и чистились помещения замка, готовилась пища, заработала прачечная. Однако в кузнице, бочарной мастерской, на конюшне, как и в других местах, где нужны были мужские руки, установилось затишье.

Звон колокола возвестил о наступлении обеда. Изольде не хотелось идти в общий зал и тем более сидеть рядом с Рисом. Она намеренно задержалась в огороде, однако ее навязчивый прилипала разрушил ее планы.

— Ступай в зал, — сказал он. — Петрушка никуда не убежит.

— Мне не хочется есть, — попыталась отговориться Изольда.

Но Дэфидд грубо схватил ее за руку и увлек за собой.

— Пошли.

— Отпусти меня! Как ты смеешь касаться меня, скотина?!

— Мне хочется жрать, — огрызнулся он, таща упиравшуюся Изольду. — Шевели задницей и не ерепенься.

Вдруг она заметила прислоненную к стене садика лопату. Не долго думая Изольда схватила ее и ручкой ударила валлийского хама по колену. Дэфидд вскрикнул от боли, выпустил ее и припал на ушибленную ногу. Вне себя от ярости, она еще раз замахнулась лопатой и изо всех сил ударила его по голове. Бедняга Дэфидд тихо выдохнул воздух и повалился без чувств на землю.

Вдалеке раздался тревожный вскрик часового. Изольда никуда не бежала, она стояла на месте, торжествующе глядя на поверженного валлийца. Но через минуту ей стало страшно. А что, если она убила его?

Отбросив лопату, она склонилась над лежавшим врагом.

— Черт побери! — послышался хорошо знакомый голос.

Она приподняла голову и увидела бежавшего через двор Риса.

— Дьявольщина! — выругался он, с яростью глядя на нее.

Ей стало страшно перед тем наказанием, которое ей грозило.

— Дэфидд! Ты меня слышишь? — закричал Рис, склонившись над товарищем.

В ответ раздался слабый стон. У Изольды сразу отлегло от сердца. Он жив, она не убила его. Как бы ни была сильна ее ненависть к захватившим замок валлийцам, она не собиралась никого лишать жизни.

Дэфидд громко застонал и кое-как приподнялся, оставаясь сидеть на земле. Он провел рукой по волосам, а затем поднес ее к лицу.

— Ты погляди, кровь, — прохрипел он, показывая руку Рису. — Она едва не пробила мне голову!

Рис выпрямился и сердито взглянул на Изольду:

— Послушай, если ты собираешься расправляться с нами поодиночке, то лучше делай это ночью, а не днем. А то сразу видно, чем ты занимаешься.

Собравшиеся вокруг раненого Дэфидда валлийцы шумно рассмеялись, только тому было не до смеха.

— Повинуюсь. Только впредь не надо меня силой заставлять что-либо делать.

— Как ты осмелился?

Рис удивленно взглянул на раненого.

— Врет она, — возразил Дэфидд, кое-как вставая на ноги. — Прозвонили к обеду, у меня от голодухи живот свело, а она упиралась. Ну, я позволил… самую малость.

Мускул задергался на щеке Риса, глаза злобно засверкали — это были проявления подавляемой ярости. Несмотря на страх, Изольда поняла: он сердится не на нее, а на злополучного Дэфидда. Тот тоже увидел обращенный на него злобный взгляд и в испуге отшатнулся назад. Он боялся Риса, для Изольды его реакция оказалась неожиданной. Оказывается, сплоченность валлийцев держалась не только на ненависти к англичанам, но и на страхе перед своим господином.

Гнев погас во взгляде Риса, и он повернулся к Изольде.

— Ладно, покончим с этим, — бросил он. — Перевяжи ему голову, а затем ступай в общий зал и приступай к исполнению обязанностей хозяйки. — Затем он обратился к Дэфидду: — Следуй за ней, а потом иди жрать.

Собравшиеся в круг валлийцы, повинуясь многозначительному взгляду Риса, поспешно разошлись, возвращаясь к своим обязанностям. Он тоже пошел прочь. Изольда и недовольный Дэфидд остались одни в огороде. Мрачный валлиец взял лопату и со злобой отбросил ее в дальний угол огорода.

Хорошо понимая, что творится в его душе, Изольда сказала как можно мягче:

— Ладно уж, пошли.

— Не надо меня умасливать, — проворчал Дэфидд. — Знай, теперь я твой должник. Клянусь, что расплачусь с тобой за все сполна.

От таких слов мирное расположение духа сразу покинуло Изольду. Она нажила недруга в лице Дэфидда. Впрочем, не все ли равно? Ведь все, кто захватил замок, были ее врагами. Правда, сегодня она кое-что поняла. Рис правил своими головорезами железной рукой. Достаточно было одного его взгляда или движения брови, как они спешили выполнять его волю, в противном случае им грозили неприятности.

Они зашли в одну из кладовых замка. Изольда, идя впереди, едва ли не физически ощущала на спине ненавидящий взгляд Дэфидда; чувство было настолько осязаемым, что у нее по спине мурашки побежали от страха. Дрожащими руками она принялась смешивать в небольшой миске лечебную мазь, в состав которой входили измельченная ольховая кора, высушенные листья чистотела, масло и пчелиный воск.

— Держи. — Она протянула ему миску. — Промой рану, а затем смажь ее этим бальзамом.

Дэфидд угрюмо взглянул на нее:

— А ты разве не можешь?

— И не подумаю, — отрезала она, ставя перед ним кувшин с водой и чашку с мылом.

Он немного подождал, а потом с глухим ворчанием принялся сам промывать рану, иногда морщась от боли.

— Прошу извинить меня, — сказала она, скорее из вежливости, чем из сострадания.

Каким бы презренным негодяем он ни был, ей как-то не улыбалось иметь в его лице личного врага.

В ответ раздалось глухое ворчание.

— Я же попросила прощения. Разве тебя не учили вежливости?

Он недоуменно взглянул на нее. Его взгляд скользнул по ее лицу, опустился вниз и остановился на ее груди.

— Ах вот как, ты просишь прощения?! Но тогда почему ты не желаешь перевязать мне рану?

Презрительно скривив губы, Изольда задержалась на пороге.

— Мне хочется, чтобы твоя раненая башка прогнила насквозь и отвалилась.

И она вышла, надменно вскинув подбородок. Внутри она вся кипела от злобы и ненависти. Этот человек был ей противен, как и другие взбунтовавшиеся валлийцы. Но больше всех она ненавидела и презирала их главаря.

Однако впредь ей следовало вести себя осторожно. Она не должна была открыто выказывать свое отвращение, это было не только неблагоразумно, но и опасно. Надо держать себя в руках.

Однако подобное намерение легче выразить словами, чем выполнить на деле. Едва она вошла в общий зал, как там сразу наступила мертвая тишина. Десятки лиц повернулись в ее сторону и с жадным любопытством смотрели, как она направлялась к верхнему концу стола. Смущенная и растерянная прислуга смотрела на нее с надеждой, умолкнувшие валлийцы — насмешливо и дерзко, но особенно наглый взгляд был у Риса ап Овейна.

Изольда сделала вид, что ей нет до него никакого дела. Иногда она задерживалась, бросала приветливое слово одной служанке, другой ласково клала руку на плечо, нашлось у нее доброе слово и для бледного мальчика-пажа, разливавшего эль. Слуги, повинуясь ее указаниям, постепенно приободрились и оживились. Постепенно в зале восстановилась привычная атмосфера, присущая трапезе. Английская речь становилась все громче, увереннее, хотя временами грубые голоса валлийцев перекрывали ее мерное звучание.

Наконец Изольда подошла к своему месту. Рис встал и пододвинул к ней стул, в ответ на любезность она произнесла подобающие для такого случая слова благодарности.

— У тебя все отлично получается.

Он наполнил кубок вином и протянул его Изольде.

— Надо благодарить не меня, а моих родителей, так меня воспитали, это целиком их заслуга, — возразила она.

— Все равно ты молодчина. — Рис подал знак пажу: — Положи своей госпоже самый нежный кусочек жареной птицы.

— Мне что-то не хочется есть, — запротестовала Изольда.

Паж застыл на месте, держа в руках блюдо и переводя испуганные глаза с Риса на Изольду и обратно.

— Тем не менее тебе придется отведать это блюдо, — твердо сказал Рис, собственноручно кладя на ее тарелку аппетитный кусок курицы.

Рис махнул рукой пажу, чтобы тот удалился, и как ни в чем не бывало уселся в кресло.

— Я понимаю, почему ты мне все время возражаешь. Тебе очень хочется перечить во всем, но в конце концов я заставлю тебя выполнять любое мое распоряжение, каким бы незначительным оно ни было. Заруби себе на носу: из каждой нашей стычки я всегда буду выходить победителем.

Изольда подпрыгнула так, как будто ее кольнули шилом. Она вскочила и, забыв о всяком благоразумии, закричала:

— До конца своей короткой жизни, в чем у меня нет ни малейших сомнений, ты будешь проклинать этот день!

В зале смолкли все разговоры. В полной тишине голос Риса прозвучал отчетливо и даже громко:

— Зато я никогда не буду проклинать… — тут он ухмыльнулся, — минувшую ночь.

Рис схватил ее за руку и принудил сесть обратно на место, а затем шепнул на ухо так, чтобы никто не слышал:

— Я также не стану проклинать ни одну из тех ночей, которые последуют вслед за этой.


Глава 12


До конца дня Рис не упускал из виду Изольду. Хотя он твердил про себя, что это глупо, тем не менее ему очень не нравились те взгляды, которые время от времени бросал на Изольду Дэфидд. Он тайком послал следить за ней Лайнуса и Гэнди, наказав им, чтобы никто и пальцем не смел дотронуться до Изольды.