Дж. Молденауер - Похищенная

– Ей некуда бежать?

Голос Бена прорезал тишину. Я знала, что он обращался к Нильсу, но не выпускал меня из виду.

И также я знала, в какие холодные глаза посмотрю, если повернусь.

– Ты что, да сих пор ничего не понял, Бен? Ее отец избивает! Из-за этого все синяки. Из-за этого у нее пропал аппетит, когда она услышала его трепотню. Из-за этого она так смотрела на пистолет. Она хочет умереть, Бен!

Его голос растворился в тишине леса.

Он об этом знал.

Он все это время знал об этом.

Я почувствовала, как во мне начал подниматься гнев.

Огонь горел в моем горле и хотел быть выпущенным наружу.

Развернувшись, я впилась взглядом в человека с холодными глазами и черной душой.

Брауни ошибался.

Этот человек был плохим.

– Давай же, стреляй!

Я кричала. В одну секунду тишина была разбита вдребезги, однако потом снова обрушилась на меня и моих похитителей.

Однако Нильс оставался спокойным. Казалось, его лицо и его сердце мертвы. Он просто стоял на месте и смотрел на меня.

Больше ни на что не обращал внимание. Были только я и он.

Не существовало поскуливаний Брауни, точно так же как и не существовало опасливых взглядов Бена.

Кинувшись на него, я хотела его уничтожить. Я хотела причинить ему самые жестокие мучения его жизни. Он не знал, как я себя чувствовала, так почему просто не мог покончить с этим?

Стоя перед ним, я била по любому доступному мне сантиметру его тела. Мои сжатые кулаки сталкивались с его твердыми мышцами, и я ненавидела его до глубины души.

Что он со мной делал?

– Почему ты так со мной поступаешь?! – кричала я на него, надеясь, что у него проснется совесть или отобразится какая-нибудь другая эмоция, но ничего не происходило.

Он был мертвым. Для меня он был мертвым.

Внутри меня бушевала ярость, однако происходило что-то еще помимо этого.

Изнутри меня выплеснулось что-то, что меня полностью запутало и заставило мое сердце заново расколоться на части.

Это был страх перед возвращением и разочарование, что у меня ничего не получилось.

Горячие слезы потекли по моим щекам.

– Почему ты так со мной поступаешь? – теперь прошептала я. Голос изменил мне, так же, как и ноги, и я опустилась на землю рядом с Нильсом.

Впившись в его штанину ногтями, я зарыдала.

Я больше не могла. Все силы, которыми я обладала, испарились, и я полностью осознала свою беспомощность.

 Какой же идиоткой я была, думая, что он ничего не заметил.

 Воспоминания обо всех чувствах снова вылезли на поверхность и почти заставили меня потерять сознание.

– Я тебя ненавижу, – прошептала я в слезах, надеясь, что он изменит свое решение. Однако я прекрасно понимала, что проиграла.

Я почувствовала полное опустошение. Мои руки ослабли, и я стала клониться на бок.

Однако прежде чем я успела коснуться земли, сильные руки обхватили меня и аккуратно подняли. Меня нежно прижали к груди. Его запах заполнил мне нос и успокоил меня. Он был будто наркотиком, заставляющим меня забыть обо всех воспоминаниях и мыслях. Однако полностью изгнать я их не могла. Слова Нильса навсегда выжглись в моих мыслях. Картинки моего прошлого пробегали перед моими глазами, и в то же время я слышала эти слова.

Он был прав.

Я была одна.

Игра закончилась, однако мне нельзя было уходить. Битва была проиграна еще задолго до того, как началась.

Моей злости больше не было.

Осталось только отчаяние и безнадежность, которые я не смогла изгнать.

Под собой я почувствовала что-то мягкое.

Нежно отцепив мои руки от своей рубашки, он положил мою голову на подушку, которая также пахла им.

Я была слишком выжата, чтобы двигаться.

Поэтому я просто осталась лежать в таком положение, в котором он меня оставил и отдалась своей безнадежности, а также всем с тем чувствам, что все эти годы подавляла.

Нильс молча лег рядом со мной.

Он ничего не делал, просто лежал.

Я рыдала в подушку. Не было слышно ничего, кроме моих отчаянных всхлипов.

Царила мертвая тишина.

Я услышала тихий шорох и, посмотрев в окно, увидела, что на улице пошел дождь. Вода ритмично била в окно, из-за чего я начала успокаиваться. Все мои слезы были уже давно выплаканы, так что мои рыдания теперь превратились в тихие всхлипы. Но теперь я и это прекратила. Дождь за окном. Казалось, что небо плачет за меня. Я никогда не была особо верующей и никогда не интересовалась религиозными темами, однако в этот момент у меня в голове возник вопрос.

Существовал ли на самом деле Бог?

 Существовал ли там где-то кто-то, кто плакал за меня? Кто страдал вместе со мной? Или это все были только выдумки людей, боящихся смерти, которые из-за этого цеплялись за книгу, рассказывающей о мужчине, что так и светился от гуманности?

Мне казалось это сумасшествием.

 Почему должен кто-то такой существовать? И зачем ему умирать за человечество?

 Религия была для меня нелогична.

Я никого не хотела этим обидеть, наоборот. Каждому, кто имел что-то, за что крепко держался и от чего мог получить силы, я завидовала. Я тоже как-то пробовала это, но у меня ничего не вышло. Для меня это было слишком сложно, слишком гуманно.

Только смотря на людей, верующих в Бога, на меня накатывали сомнения. Снаружи все всегда были верующими и добрыми, а внутри они были такими же грешными, как и все остальные. Просто в человеке были заложены звериные инстинкты, и их нельзя было подавить до конца.

Так как же мог человек со звериными инстинктами быть таким гуманным?

Я не сомневалась, что существовало что-то, что было выше людей. Какая-то сила. Я никогда в этом не сомневалась. Однако для меня было загадкой то, что живущий человек никогда не станет безгрешным. Для этого он должен был умереть.

Пока я над всем этим думала, вокруг все замолкло.

Не было больше той мертвой тишины, что царила здесь в самом начале. Дождь вернул мне мои чувства. Он вернул мне рассудок и тем самым вернул меня в реальность. Однако реальность не была такой счастливой.

Я была жива.

 Что значило, что у меня был отец, который избивал меня.

 И мои похитители знали об этом.

 Они знали, что я хотела умереть.

Повернувшись на спину, я уставилась на белый потолок, который казался серым, так как солнце скрыла огромная черная туча.

Прислушавшись, я услышала капли, что скатывались с листиков, и свое дыхание.

И еще его дыхание.

С тех пор, как он меня сюда принес, он не сказал мне ни слова.

 Он просто лежал рядом и смотрел в потолок.

 Что это был за человек?

 В одно мгновение добрый и теплый, а в следующее уже злой и ледяной.

– Мой отец тоже меня бил.

Эти слова прорвали тишину как гроза, хотя они и были сказаны шепотом.

– Что? – я повернула к нему голову и посмотрела на его профиль.

Я увидела, как на его губах промелькнула легкая улыбка, однако он продолжал смотреть в потолок.

Он что, смеялся надо мной?

– Мне было восемь, когда он начал избивать меня. Он находился под большим давлением после того, как убил мою мать. Полиция допрашивала его, а я был единственным свидетелем. Но этого никто не знал. Если бы я сказал хоть слово, он бы меня убил, он повторял мне это снова и снова. Поэтому я держал рот на замке и разыгрывал маленького мальчика, страдающего от смерти матери. До сих пор правду никто не знает кроме Бена.

После убийства мой отец начал принимать наркотики. А когда я подходил к нему с вопросами по домашним заданиям из школы, он меня бил. Больше всего он любил, когда я сидел в своей комнате и не высовывался. Я скрывал синяки, а когда это не получалось, выдумывал отмазку. Они все мне верили. И это только потому, что я притворялся неуклюжим. Это продолжалось пять лет. Потом я сбежал. Это случилось вечером, после того как он меня в очередной раз избил. Незадолго до этого мы в школе читали произведение "Приключения Гекельберри Финна".

В общем, я сбежал. Когда он заметил, что я убежал, он объявил меня мертвым. Я был на собственных похоронах. Я видел свой дешевый деревянный гроб, видел, как его опустили в землю. С того момента отец для меня умер. Я жил на улице и однажды захотел украсть булочку, потому что был очень голоден, как вдруг ко мне подошел потрепанный парень и сказал мне, что воровать нельзя. При этом я точно видел, что он сам что-то стырил. Этим потрепанным парнем был Бен. Мы с ним объединились, и я ему все рассказал. Он рассказал мне о своих богатых родителях и их ссоре. Это была его причина побега.

На улицах было тяжело, поэтому мы начали тренироваться. Все же мы должны были дать отпор большим парням. И почти через год к нам пришла в голову идея своровать по-крупному. Более двух лет мы тренировались и все планировали. В это время к нам присоединился Брауни. Я не мог оставить его под дождем. Прежде чем мы начали с нашей настоящей "работой", я навестил своего отца в последний раз и избил его. Помимо этого я написал письмо полиции, в котором описал убийство моей матери. Они посадили его. И сразу после этого мы начали проворачивать свои дела. Это проще и не так сложно, как жить на улице.

Он остановился. За то время, как он рассказывал свою историю, его лицо менялось. Надежда, отчаяние, веселье и злость сменяли друг друга.

Меня удивила его жизненная история. Я все ожидала от него, но не такой жизни.

Он повернул ко мне голову и посмотрел на меня.

– Что, слов нет?

Я молча кивнула, и ослепительная улыбка озарила его лицо.

– Ты не должна желать смерти из-за своего отца. Из-за того, что он такой подонок. Посмотри на себя. Ты красива и молода. Ты можешь делать все что хочешь. Поэтому заканчивай с этим отвратительным желанием смерти.