– Нет никаких «нас».

– Разве? – возразил Гэйб. – Очень похоже на то, что для меня «мы» есть. Это самое главное в нашем браке.

Она задалась вопросом, действительно ли он имел в виду то, что сказал. И почему он упорно называл это браком, когда речь шла всего лишь о свадьбе. – Но…

– Нет, вы совершенно правы, в данный момент мы каждый по отдельности, – сердито выпалил он. – Вот они «мы». – И поцеловал ее. Глубоко. И очень собственнически.

Калли освободилась из его объятий опьяненной, но не желающей показывать этого. Она справится с этим – и с ним.

– Прекратите, вам не удастся отвлечь меня от главного. Если вы не поможете мне с драгоценностями, я обращусь к кому-нибудь еще.

Гэбриэл бросил на нее долгий пристальный взгляд.

– Вы возмутительно упрямая женщина, – произнес он, наконец. – Что ж, давайте сюда, эти чертовы камни. Потребуется какое-то время, чтобы продать их, а пока пусть все ваши счета присылают мне на этот адрес – и да, ваши счета будут храниться отдельно, если вы настаиваете, и вот, возьмите немного карманных денег.

Калли убрала банкноты, которые он протянул ей, в сумочку и передала ему драгоценности. В том числе и жемчуг. Она знала, что за них могут дать хорошую сумму. Женщина, которая фиктивно выходит замуж по политическим мотивам за мужчину, спустя всего, без малого, две недели после знакомства, не имеет права на сентиментальность.

Гэбриэл заметил жемчуг и его лицо потемнело. Он тщательно отделил камни от остальных украшений и бросил их ей обратно на колени.

– Я согласился продать некоторые из ваших безделушек, но только не эти, – прорычал он. – Всему есть предел.

– Разве вы не слышали, что я говорила? – начала Калли.

– Я все слышал, – отрезал Гэйб. – И я продам остальные чертовы штучки, раз вы так настаиваете, – хотя это совершенно дурацкая затея. Но жемчуга, подаренные отцом в день шестнадцатилетия, не продаются. Они для вашей дочери или внучки. Вы не будете жертвовать всем, черт побери!

И он покинул комнату, оставив ее с комком в горле и россыпью драгоценных жемчужин на коленях.


* * *


Утро встретило их моросящим дождем. Погода не могла сорвать планы покупательниц, но верховая прогулка в парке для Ники и Джима была отменена. Впрочем, мальчики не расстроились, так как вместо этого было решено сначала посетить лондонский Тауэр и посмотреть на диких зверей, а затем отправиться в амфитеатр Астли.

Леди Госфорт послала за Жизель, ее собственной портнихой, чтобы та сняла мерки с Калли и Тибби, и помогла выбрать фасоны для свадебного наряда и других платьев.

Жизель, элегантная француженка с кислым выражением лица, в ужасе всплеснула руками.

– Mais milady, ce n’est pas possible[17] – в столь короткие сроки!

Леди Госфорт вскинула бровь.

– Даже для королевской свадьбы, Жизель, – тайной королевской свадьбы принцессы Зиндарии? – она небрежно повела плечами. – В таком случае мы позовем Мадам…

Жизель заметно оттаяла.

– Королевская свадьба? Non, non[18].

Я сказала, не подумав, – торопливо поправилась она, ее черные глаза окинули Калли быстрым оценивающим взглядом. – Я только что вспомнила, что один заказ был отменен. И я распределю между помощниками остальные заказы. – Она щелкнула пальцами, и помощница с мерной лентой быстро выступила вперед. – Все мое внимание будет принадлежать принцессе.

Калли и Тибби закружило в вихре планов и предложений. Калли пришлось проявить твердость, чтобы отказаться от того числа нарядов, которое Жизель и Леди Госфорт сочли для нее необходимым.

Жизель вскоре начала сожалеть о своем решении, так как принцессу совершенно не заинтересовали последние модные новинки.

– Слишком много украшений, – настаивала Калли, – Посмотрите, эта модель больше похожа на свадебный торт, чем на платье.

После продолжительной дискуссии они все-таки выбрали фасон ее свадебного платья. Атласное, цвета кофе с молоком, простого покроя, немного кружев на рукавах и вокруг шеи. Жизель горячо настаивала на дополнительных атласных оборках и окантовках белого и кофейного цвета по кромке платья, вокруг шеи и по рукавам, но Калли твердо стояла на своем. Она согласилась на окантовку кромки, но не на оборки.

– Я не хочу выглядеть бедно и немодно одетой, – втолковывала она, – но мое платье – это мой выбор. Оно не должно быть вычурным. Это не мое.

Жизель фыркнула, что означало, что она наконец-то сдалась. Это не был комплимент. Особа королевской крови не была тем, чем должна быть, говорило это фырканье.

Вместе с Жизель они обошли несколько магазинов тканей, где выбрали множество рулонов для платьев. Калли и Тибби перепробовали их все, перебирая один материал за другим – шелк и атлас для Калли, бомбазин, хлопок и шерсть для Тибби, на которых та упорно настаивала.

Они прихорашивались как юные девушки среди всего этого великолепия цветов. Калли заставила Тибби примерить синее шелковое платье со словами: – Оно подходит под цвет твоих глаз, Тибби, – и неосторожно добавила, – Итену оно очень понравится!

Бедняжка Тибби густо покраснела и отложила платье. Калли заказала его втайне от подруги.

Калли чувствовала себя ужасно из-за этой оговорки. Она знала, что Тибби испытывает  нежность к большому ирландцу, но обе понимали, что не может быть и речи о браке между столь непохожими друг на друга людьми, с таким разным происхождением. С ее стороны было легкомысленно и жестоко намекать, что между ними что-то может быть.

Калли заказала платья ярких, сочных цветов. Она выбрала несколько утренних платьев розовых, зеленых и персиковых тонов; два прогулочных, одно из зеленого и золотистого батиста, другое – цвета небесной синевы. Заказала изумрудно-зеленую мантилью с алой и белой отделкой, голубой корсаж с белой атласной шнуровкой, от которого сжималось сердце, настолько он был красивым.

Фаворитом среди ее покупок стал алый шерстяной плащ с капюшоном и черной бархатной оторочкой. Она выбрала его взамен того, что ей пришлось оставить на судне. Изучая в зеркале свое изображение в новом плаще, она словно наяву услышала: «в этой красной штучке вы похожи на сладкую конфету в заманчивой обертке».

Калли вспыхнула и уже собралась выбрать другой плащ, зеленого цвета, но передумала. Никогда раньше она не носила красный. Почему его слова должны были ее останавливать? К тому же, ей нравилось чувствовать себя сладкой конфетой.

Они купили шелковые и хлопковые чулки, заказали новые корсеты, приобрели новые сорочки, нижние юбки, панталончики и ночные рубашки.

– Вы же не собираетесь купить это! – в какой-то момент воскликнула леди Госфорт.

– А почему нет? – Калли выбрала несколько хлопковых ночных сорочек и одну фланелевую. – Они теплые и не скоро износятся.

Леди Госфорт была так шокирована, что целую минуту не могла вымолвить ни слова.

– Никто не покупает ночные рубашки ради тепла и прочности! Не в вашем возрасте, и не тогда, когда готовятся к свадьбе!

– Я покупаю, – твердо заявила Калли и оплатила выбранные сорочки.

Звук, который издала леди Госфорт, превзошел фырканье Жизель в адрес королевской особы, но Калли было все равно.

Ей хотелось бы накупить той одежды, о которой она мечтала, но Калли осознавала, что такие вещи требует особого ухода, а ей нужен более легкий и простой гардероб, который всегда можно быстро собрать. Она наслаждалась. Ей не нужно было больше «соответствовать». Это было упоительное чувство.


* * *


Накануне свадьбы Калли не спалось. Она проснулась в полночь, и лежала, прислушиваясь к монотонному стуку дождя в оконное стекло.

Ее разбудил не дождь. Ее разбудили сны. Сны о поцелуях. Жарких, волнующих поцелуях, от которых она проснулась в сбившейся ночной сорочке, обвившей ее тело.

Было очень трудно оставаться вежливой и невозмутимой от поцелуев Гэбриэла.

Ей хотелось бы, чтобы он целовался как Руперт.

Нет, не хотелось бы.

Она сама не знала, чего хочет.

Нет, знала. Но этому не бывать. Это будет фиктивный брак, брак на бумаге, уловка, тактический ход. Как только граф Антон потерпит поражение, все закончится. Они пойдут разными путем, будучи женаты, но живя каждый своей жизнью.

Будет ли граф Антон когда-либо побежден?

Калли выскользнула из постели. Она не будет думать о плохом. То, что сейчас ночь и идет дождь, вовсе не значит, что она должна впасть в уныние. Принцесса обула большие тапочки, оставшиеся еще от миссис Барроу, и подошла к окну. Раздвинув шторы, выглянула наружу.

Ливень стихал. Сейчас дождь неспешно моросил, оставляя на оконном стекле причудливые полосы. Струи воды сходились и вновь разбегались в разные стороны. Совсем как люди.

Однажды Гэбриэл тоже пойдет своим путем. Бескорыстное благородство не может простираться так далеко.

Уличные фонари сквозь призму дождя были похожи на золотые ореолы, пылающие в темноте. А капли, отскакивающие от карниза, в свете фонарей казались ниткой золотых жемчужин.

Она бросила взгляд на свой жемчуг, который сейчас лежал на туалетном столике – там, где она оставила его. Калли подошла к столику и взяла ожерелье. Оно было таким длинным, что его можно было обернуть вокруг шеи несколько раз. Безупречные, идеально подобранные жемчужины. Она перебирала их между пальцев, наслаждаясь их сиянием и блеском, погружаясь в воспоминания.

Впервые она одела его на прием в честь дня ее рождения, когда ей исполнилось шестнадцать. И снова несколько дней спустя, когда выходила замуж за прекрасного принца, воплощение всех ее одиноких девичьих мечтаний.

Долгие годы она не носила свои жемчуга. Ни разу, после той встречи с Рупертом в лесу.