И все же Элли не чувствовала себя свободной. Даже перспектива краткого пребывания в доме Демиана заставляла ее нервничать. Как отнесется Лили к тому, что ее отец привел в дом новую жену? Вдруг захочет, чтобы Элли заменила ей мать? Впрочем, Демиан заверил Элли, что большую часть дня Лили проводит в детской под надзором няни и гувернантки. И специально попросил не пытаться заводить с ней дружбу.

Что ж, Элли и не собирается. Так будет лучше для всех. Пусть о Лили заботится отец, а ее дело – позаботиться о себе.

Она ждала, пока Демиан расплатится с кучером. Домой они приехали прямо с пристани; Элли насквозь продрогла, а соленый воздух, казалось, пропитал ее кожу и волосы морской солью. Невольно она позавидовала Демиану: он-то выглядел безупречно элегантным и уверенным в себе. Сегодня на нем был сшитый на заказ серый сюртук и накрахмаленный шейный платок, белизна и безупречный узел которого подчеркивали мужественную суровость его черт и угольную черноту волос.

Ее муж. Вспоминая об этом, она до сих пор внутренне содрогалась. Четыре дня назад они обвенчались в замковой часовне, стоя в лучах неяркого зимнего солнца, льющегося сквозь цветные витражи. Священник прочитал над ними установленные молитвы, свидетелями стали леди Милфорд и супруги Макнаб. Произнося брачные клятвы, Элли чувствовала себя актрисой в театре. Казалось, все это не по-настоящему – или, быть может, происходит с кем-то другим.

Когда Демиан запечатлел на ее губах быстрый поцелуй, Элли даже не смогла ему ответить. Она боялась, что он, презрев их соглашение, попытается навязать ей близость – но ничего подобного Демиан не делал. Больше он ее не целовал и за все время путешествия в Лондон не предпринимал никаких попыток с ней сблизиться. Все ночи она спала в одиночестве на своей койке, убаюканная качкой и плеском волн. А днем, завернувшись в теплый плащ, сидела на палубе, порой делала наброски, порой наблюдала за матросами или просто смотрела за борт, в бесконечные серо-стальные воды. Или вела оживленные беседы с Макнабами, сопровождавшими их в путешествии.

Демиан держался вежливо и отстраненно. В основном занимался своими бухгалтерскими книгами или отдавал распоряжения матросам. И терпеливо отвечал на ее бесконечные вопросы о корабле. До сих пор Элли считала его исключительно игроком и была удивлена, узнав, что он владеет целой небольшой флотилией торговых судов, доставляющих в Англию товары из средиземноморских и иных портов.

Наемный экипаж тронулся, а Демиан подошел к Элли. Губы его изогнулись в вежливой улыбке, но серо-зеленые глаза оставались холодными, непроницаемыми. С самого венчания – все та же маска бесстрастия, надежно скрывающая чувства. И все же при взгляде на него Элли ощутила всплеск влечения. Внутри у нее не утихала тянущая боль, чувство пустоты; как ни смешно, она жаждала, чтобы Демиан вновь заключил ее в объятия, чтобы прошептал на ухо слова любви. Что за глупость! Ведь она сама настояла на том, чтобы их брак оставался чисто номинальным. И если она надеется стать независимой, так и должно оставаться.

– А где Макнабы? – Вдруг ей страстно захотелось увидеть знакомые лица.

– Везут наш багаж. Они приедут прямо в конюшни. – Он протянул ей руку. – Что ж, идем?

Глубоко вздохнув, она оперлась на него. У порога их встретил лакей и распахнул двойные двери. Поднявшись по широким ступеням, Демиан и Элли вошли в дом. Девушка окинула взглядом просторный светлый холл в два этажа. Стены здесь были выкрашены кремовой краской, а с левой стороны находилась изящно закругленная лестница. В солнечном свете, льющемся сквозь высокие окна, расположенные по сторонам от двери, сверкала массивная хрустальная люстра.

Здесь ожидал их дворецкий, суровый и величественный с виду, с безупречным пробором в гладко зачесанных волосах, и с ним костлявая женщина средних лет – должно быть, экономка. У нее на поясе звякнули ключи, когда она присела в реверансе.

Оба с нескрываемым любопытством смотрели на Элли. Должно быть, подумалось ей, здешние комнаты слуг гудели от слухов и пересудов о новом прегрешении их хозяина. Интересно, знают ли они о похищении? Или верят сплетне о том, что племянница графа Пеннингтона бежала с Принцем-Демоном, дабы жить с ним в грехе? Может быть, удивляются, с какой стати хозяин привел новую любовницу к себе домой вместо того, чтобы, соблюдая приличия, снять для нее отдельный дом где-нибудь в другой части Лондона?

О свадьбе они не знают – эта новость не могла так быстро достичь Лондона. Леди Милфорд, приехавшая в Шотландию в собственной карете, собиралась на обратном пути заехать погостить к друзьям – а значит, она еще не начала кампанию по опровержению слухов, будоражащих общество.

Дворецкий склонился в поклоне.

– Добро пожаловать домой, сэр, – провозгласил он, пока экономка помогала Элли снять плащ и шляпку. – Надеюсь, путешествие прошло приятно?

– Даже очень, – ответствовал Демиан. – Тем приятнее, что я привез с собой молодую жену.

Знакомя Элли со слугами, он положил ладонь ей на спину, и этот собственнический жест, как ни странно, немного ее приободрил. Дворецкого звали Кембл, экономку – миссис Томкинз. Оба отличались безупречными манерами, и по улыбкам и поздравлениям можно было заметить, что новость о свадьбе хозяина их искренне обрадовала.

Принимая поздравления и улыбаясь в ответ, Элли чувствовала себя кем-то вроде самозванки. Едва ли они догадываются, что этот брак – сплошной обман. Что новая хозяйка пробудет здесь очень недолго. Едва Демиан купит для нее дом в деревне, она навсегда покинет этот величественный особняк. И что они тогда подумают? Как Демиан объяснит ее исчезновение? Скажет, что жена уже от него устала? А что скажет свет об их раздельной жизни?

Быть может, это возродит к жизни слухи об его прежней, покойной жене. Люди заговорят о том, что ни одна порядочная женщина не в силах выдержать брак с Принцем-Демоном.

Усилием воли Элли отогнала смущающие мысли. Демиан заключил с ней соглашение по доброй воле. И, в конце концов, все это произошло по его вине – пусть сам и разбирается с последствиями!

Пока он расспрашивал дворецкого о том, что произошло в его отсутствие, внимание Элли привлекло какое-то движение на лестнице, ведущей вверх.

По лестнице стремглав бежала маленькая фигурка в голубом платьице и белом передничке.

– Папа, папа! Я увидела тебя из окна детской. Ты вернулся!

Лицо Демиана озарилось искренней улыбкой. В два шага оказавшись у подножия лестницы, он подхватил белокурую девочку на руки.

– Так-так, что это за невоспитанная девчонка носится тут по лестницам и топочет, как стадо слонов?

Девочка захихикала и обхватила его за шею.

– Папа, это же я, Лили! Ты меня не узнаешь?

Он отстранил ее и внимательно вгляделся в лицо.

– Ну-ка, дай посмотреть… И правда моя дочка! Пока меня не было, ты так выросла, что я едва тебя узнал!

– Неправда! Мисс Эпплгейт говорит, я выросла только вот настолечко! – И она показала двумя пальцами крошечную долю дюйма.

– Ну, раз мисс Эпплгейт так говорит, должно быть, так и есть. Наверное, глаза меня обманывают. А теперь я хочу тебя кое с кем познакомить.

Держа Лили на руках, он шагнул к Элли. Счастливая улыбка его померкла, и это отозвалось в сердце Элли внезапной болью. Такую счастливую, беззаботную улыбку она видела у Демиана лишь пару раз – в основном, когда они смеялись вместе над его попытками превратить Принца Крысиана в благородного героя.

И еще – когда занимались любовью…

Но теперь он смотрел на нее настороженно, даже угрюмо. Так, словно предпочел бы вовсе не знакомить ее со своей дочерью.

– Лили, познакомься с моей женой. Это… – он секунду помедлил, бросив на Элли пронзительный взгляд, – твоя мачеха.

Девочка изумленно взглянула на Элли и, смутившись, спрятала лицо у отца на плече. Затем снова бросила на нее робкий взгляд огромных голубых глаз. Нежное личико ее с тонкими, словно у фарфоровой куколки, чертами обрамляли золотые локоны.

При взгляде на нее у Элли растаяло сердце. Ясно было, что девочке редко приходится видеть незнакомцев. Демиан говорил, что, желая избежать сплетен, прячет дочь от всех. Как, должно быть, это для нее странно: дома появляется незнакомая женщина, и папа говорит, что это его жена! Лили едва ли помнит свою мать – и вряд ли ясно представляет себе, что такое мачеха.

– Очень рада с тобой познакомиться, Лили. Надеюсь, мы подружимся! Смотри, у тебя ленточка развязалась. Можно мне завязать заново?

Все еще цепляясь за отца, девочка робко кивнула. Элли осторожно вытащила у нее из волос развязавшуюся белую ленточку, разобрала пальцами спутанные золотистые локоны, перехватила их лентой и затянула ее на макушке.

– Вот так! Смотри, какой у тебя водопад!

– Водопад? – хихикнув, повторила Лили. – Папа, а что это значит?

– Просто поговорка такая, – объяснил Демиан, смахивая с уголка ее рта крошку от какой-то сладости. – Это значит, что волосы густые, пышные и как будто струятся.

Лили немного подумала.

– Это как когда мисс Эпплгейт говорит, что надо сидеть тихо, как мышка?

– Да, это тоже поговорка. Кстати, о твоей гувернантке: пойдем-ка наверх, пока она не пошла тебя искать.

И тут же, словно по команде, наверху показалась женщина средних лет в чепце на седеющих волосах. Спускаясь по лестнице, она многословно извинялась:

– Боже мой, сэр, простите, пожалуйста! Мне так неловко! Я оставила нашу милую малютку за чтением и пошла взять книгу из библиотеки, а она вдруг убежала!

– Ничего страшного, мисс Эпплгейт. Я сам отнесу ее наверх.

И Демиан начал подниматься по лестнице с драгоценной ношей на руках. Уже пройдя пару ступенек, он обернулся, словно что-то вспомнил:

– Миссис Томкинз, будьте так любезны, покажите миссис Берк ее покои. Уверен, она захочет освежиться с дороги и выпить чаю.

Он поднялся наверх, оставив Элли со странным чувством покинутости и одиночества. Она вдруг поняла, что хотела бы подняться в детскую с ним вместе, послушать, как он расспрашивает Лили о том, как она жила и чем занималась без него.