– Понимаю. Так чего же вы хотите от меня?

Его лицо оставалось бесстрастным, и было невозможно понять, о чем он думает. С виду – точь-в-точь бизнесмен, обсуждающий сложную сделку. И все же Элли без колебаний призналась ему в своей заветной мечте.

– Я хочу поселиться в деревне. В небольшом уютном домике с окном, выходящим в сад. В доме, где смогу спокойно жить одна и работать с утра до вечера, где никто не вручит мне переполненную корзину белья, которое нужно заштопать, и не потребует написать сотню приглашений на прием.

Он приподнял черную бровь:

– Хотите жить одна? Даже без слуг?

– Совсем одна, – твердо ответила она. – Со всеми домашними делами я прекрасно справлюсь без помощников. Я хочу лишь тишины и спокойствия, и чтобы никто не мешал мне работать над книгой.

– Значит, хотите, чтобы я обеспечил вам домик в деревне?

Он смерил ее долгим внимательным взглядом. Элли нервно теребила бахрому шали, но не опускала глаз.

– Что ж, – сказал Демиан наконец, – думаю, это можно устроить. Распоряжусь, чтобы к нашему возвращению в Лондон мой агент по недвижимости отыскал подходящий дом.

Элли ощутила, что с плеч падает тяжкий груз. Так долго она тревожилась о будущем – и теперь… Но нет, еще не время ликовать.

– Еще вы обеспечите меня небольшим пособием, которое покроет мои расходы на ближайший год.

– Небольшим? – рассмеялся он. – Вот вам первый урок в искусстве деловых переговоров: всегда просите вдвое больше, чем желаете получить!

– Я не хочу играть с вами, Демиан. Все, что мне нужно, – еда и предметы первой необходимости. Пока не продам книгу.

– А если не найдете издателя, который заинтересуется вашей книгой? Что тогда будете делать?

– Если придется, стану домашней учительницей. Найду способ заработать на хлеб. Но, надеюсь, это не понадобится. – Блокнот в кожаной обложке лежал рядом с ней на кровати. Элли взяла его в руки, перелистала, отыскивая самые последние свои наброски – те, что сделала после их вчерашнего спора. – Кстати, я подумала о том, что вы мне вчера предложили…

Он наклонился к ней, глядя на нее серьезно и пристально.

– Элли, за это я хотел извиниться. Я не должен был выносить суждение о рукописи, которую даже не видел.

– Верно, не должны были, – не преминула заметить она. – Однако я подумала и решила, что ваше предложение звучит вполне разумно. Конечно, потребуется дополнительная работа – но, думаю, я смогу разделить свою историю на четыре или пять отдельных книжек, а может быть, и больше. Если я смогу жить самостоятельно и не беспокоиться о пропитании, то появится и время на переделку.

Он поднял бровь:

– Значит, признаете, что смысл в этом есть?

– Пожалуй, да. Точнее смогу сказать, когда перечитаю уже написанное. Рукопись спрятана у меня в спальне в Пеннингтон-Хаусе.

А позволит ли ей дядюшка Бэзил хотя бы войти в дом? Что, если он уже отдал слугам приказ на порог ее не пускать? И, чтобы вернуть себе рукопись, ей придется проскользнуть в дом тайком…

– Спрятана? – удивленно перепросил Демиан. – Выходит, родные ничего не знают о вашей книге?

Она покачала головой.

– Если они узнают, что я пишу книгу и хочу ее издать, то придут в ужас. Вы же понимаете, леди не может заниматься коммерцией! Я пишу и рисую по вечерам, после того, как Беатрис ложится спать. И в суете дня, когда всем что-то от меня нужно, постоянно помню: у меня есть тайна, нечто такое, что принадлежит лишь мне одной. Надо только дожить до вечера!

Он смотрел на нее с искренним восхищением.

– Ваша тайна, Элли, в том, что вы по-настоящему сильная и одаренная женщина. Жаль, что им никогда этого не понять.

Его теплые слова словно согрели Элли изнутри. Пульс участился, по коже пробежали мурашки. Демиан пробудил в ней чувства, о существовании которых она и не подозревала – и дело было не только в том страстном поцелуе. Все яснее она ощущала с ним некую общность и связь – быть может, потому, что оба в детстве пережили схожие беды: она осталась сиротой, он даже не знал своих родителей. А теперь оба знают секреты друг друга. Она – о его покойной жене, он – о ее книге.

Демиан взял у нее блокнот, внимательно посмотрел последние рисунки, а затем заговорил о «своем» персонаже – принце Крысиане. Его остроумные и точные предложения о том, как развить характер этого героя, не раз заставили Элли рассмеяться. И все труднее было напоминать себе, что Демиан Берк – человек хоть и обаятельный, но опасный.

Она не могла оторвать от него глаз, любовалась тем, как он переворачивает страницы, как изгибаются уголки его рта перед тем, как он произнесет очередную шутку, как порой смягчается лицо, когда он смотрит на нее. Мельчайшие черточки его внешности завораживали ее, и теплое чувство, которое нельзя было больше скрывать от самой себя, вступало в спор с логикой и рассудком.

Пасть жертвой его чар – ничего глупее и быть не может! Начать с того, что Принц-Демон похитил ее, привез сюда против воли. Из этой их неожиданной дружбы не выйдет ничего хорошего. Едва они покинут замок, их пути разойдутся. Демиан вернется в Лондон, в свой игорный притон, а она поселится в деревне, в домике своей мечты.

И все же воспоминание об их страстном поцелуе пылало в ней ярким пламенем. Как ни нелепо, как ни безрассудно – Принц-Демон все же зажег огонь в ее крови. Невыносимо было думать, что никогда больше она не ощутит вкуса его губ, не почувствует прикосновения сильных рук.

И чем дольше они болтали и смеялись, сидя рядышком на кровати, словно лучшие друзья, тем серьезнее Элли задумывалась о том, о чем еще день назад не могла и помыслить.

Глава 16

В этот вечер Элли очень тщательно подготовилась к ужину.

Вооружившись иголкой и ниткой, поработала над декольте сапфирового платья – сделала его еще глубже, так, чтобы показать свое природное богатство во всей красе. Затем села за туалетный столик и перед старым рябым зеркалом экспериментировала с заколками и шпильками, пока искусный каскад рыжих кудрей, падающий на плечи, вполне ее не удовлетворил. В довершение всего сунула ноги в чудесные туфельки, подаренные ей леди Милфорд.

Казалось, это было так давно! Чуть больше недели прошло с того дня, когда они с Беатрис вышли из особняка леди Милфорд, и Элли заметила, что с ее кузины не сводит глаз мрачный незнакомец, облаченный в черное. Могло ли ей хоть во сне присниться, что не пройдет и десяти дней – и она, сидя в башне древнего замка, будет мечтать провести с этим незнакомцем ночь любви?

Нет, не просто мечтать! Она разработала хитрый план с целью заманить его к себе в постель – и теперь трепетала от волнения и желания. Решится ли она на это? Осмелится ли?

Послышался стук в дверь – и сердце ускорило свой бег, хоть Элли и понимала, что это может быть только миссис Макнаб с ранним ужином. За окном стояли сумерки: в феврале в половине шестого уже темнеет. Сказавшись усталой и заверив, что хочет рано лечь в постель, Элли попросила сегодня принести ей ужин пораньше.

После обеда она отослала и Демиана, сказав ему, что устала и хочет вздремнуть. И кстати, не будет ли он так любезен зайти часов в шесть и принести ей перо и чернила? Ей хотелось бы поработать над окончательным вариантом своих карандашных набросков.

Опираясь на трость, изготовленную для нее Демианом, Элли направилась к двери. Внутри все словно скрутилось в узел. Она поступает как бесчестная женщина, обманывает обоих – и с какой целью?! А что, если миссис Макнаб увидит ее смелый наряд и что-то заподозрит?

Боже правый! Почему она раньше об этом не подумала? Если кто-то еще догадается, как жаждет она удовлетворить свою греховную страсть, Элли, должно быть, умрет от стыда! Нет, пусть это останется тайной между Демианом и ею!

От одной мысли о Принце-Демоне у нее подгибались колени. После той жаркой сцены на парапете Элли не могла больше работать над иллюстрациями. Она словно грезила наяву; мысли постоянно уносились туда, в те блаженные мгновения. Девушка снова и снова переживала тот поцелуй: жадные губы, прильнувшие к ее губам, щекотание щетины, прижатой к ее щеке, смелые пальцы, поглаживающие ее сосок… Но больше всего возбуждал Элли тот миг, когда он, сжав ладонями ее ягодицы, приподнял ее, привлек к себе, и она ясно ощутила твердость его мужского достоинства, прижатого к ее чреслам.

О, сегодня она не будет чопорной девственницей, не станет его останавливать! Нет – она соблазнит Демиана на новое пылкое объятие. И когда он ответит ей так, как отвечают женщинам донжуаны и повесы вроде него, когда прижмет к себе и вопьется губами в его губы, она не станет противиться – о нет, она самозабвенно отдастся соблазну!

Глубоко вздохнув, чтобы прийти в чувство, Элли распахнула дверь. С тускло освещенной лестницы рванулся ей навстречу поток холодного воздуха. Однако за дверью оказалась вовсе не служанка.

Перед Элли стоял сам Демиан с большой корзиной в руках. В пальто с поднятым воротником, черные волосы взъерошены ветром, один угол рта приподнят в знакомой обаятельной полуулыбке.

– Я все равно сюда направлялся, так что решил избавить от трудов миссис Макнаб, – сообщил он своим глубоким баритоном. – Сказал, что нет нужды нам обоим взбираться по этим крутым ступеням.

Он бросил внимательный взгляд на Элли, и голос его замер, а взгляд остановился на вырезе ее платья. По телу девушки пробежала дрожь удовольствия. Быть может, он вспоминает, как ласкал ее грудь? Несмотря на холод, она вся пылала от сознания, что план соблазнения Демиана уже действует… точнее, начнет действовать, если она прекратит пялиться на него, как дурочка, и возьмет себя в руки.

Элли отступила, пропуская его в комнату.

– Входите, Демиан, прошу вас! Прошу прощения за то, что вы застали меня врасплох. Я не ждала вас так рано.

Взгляд серо-зеленых глаз стал пристальным и проницательным.

– Я только на секунду, – ответил он. – Хотел занести то, что вы просили. Надеюсь, вы хорошо отдохнули?