Перед ним высились зубцы крепостной стены, покрытые пышными снежными шапками. Пульсирующий рев моря и завывание ветра сливались здесь в какую-то дикую какофонию. А чуть поодаль, между двумя соседними зубцами, Демиан увидел фигурку в зеленом плаще с капюшоном.

Элли!

Она стояла, приподнявшись на цыпочки, высунувшись в одну из амбразур на стене. Зеленый плащ почти терялся на фоне серых каменных зубцов.

У Демиана упало сердце. Еще миг – и она полетит вниз, и разобьется о камни далеко внизу, и будет лежать там, в крови, с раскинутыми руками…

Страшная сцена из прошлого ожила в его памяти.


Фигура в белом стоит, покачиваясь, на краю крыши. Раскидывает руки, словно крылатый ангел посреди бездны, полной звезд. Он в ужасе выкрикивает ее имя. В следующий миг она делает шаг вперед и падает, падает – а он бежит, как безумный, бежит через сад, уже зная, что не успеет…


– Элли, не надо!

Демиан бросился по парапету вниз. Сапоги скользили по обледенелому камню. Холодный воздух обжигал легкие. Только бы не снова! Но ему не успеть! Миг – и она погибнет…

Услышав его шаги, Элли полуобернулась. Губы ее изумленно приоткрылись, и широко распахнулись глаза на бледном овале лица.

Демиан прыгнул вперед, схватил ее и увлек подальше от опасности, в надежное кольцо своих рук. С отчаянно колотящимся сердцем зарылся лицом ей в волосы, вдохнул аромат сирени. Ощущение теплого, живого, восхитительно мягкого тела, прижатого к его телу, наполнило его буйной радостью.

– Слава богу, ты жива! – пробормотал он. – Слава богу, ты в безопасности!

И не раздумывая, прильнул к ее губам.

Счастье от того, что на этот раз ее удалось спасти, захватило его целиком. Логика, здравый смысл – все было забыто: осталось лишь всепоглощающее желание быть рядом, защищать, никогда больше не отпускать. Он словно хотел слиться с ней воедино, ибо только этим мог успокоить свои бушующие чувства.

Элли стояла недвижно, положив руки ему на плечи, как видно, слишком пораженная, чтобы противиться. И вдруг, тихо застонав, приподнялась на цыпочки и с не меньшим жаром ответила на поцелуй. Обвила руки вокруг шеи, прильнула к нему – и столь очевидный и ясный ответ наполнил его бурной радостью, от которой по телу прошла жаркая волна. Несколько долгих мгновений они не могли насытиться друг другом.

Наконец, ощутив, что одного поцелуя недостаточно, Демиан проник рукою ей под плащ и нащупал пышные холмы груди. От нагого тела в глубоком вырезе платья исходило восхитительное тепло. Исследуя долину меж грудей, Демиан пробрался пальцами под тугой корсет и нащупал чувствительную пуговку соска. Начал поглаживать – и тело Элли откликнулось трепетом. Судорожно вздохнув, она уткнулась ему в плечо.

Первобытное желание пылало в его крови. Желание соединиться с ней, разделить величайшую тайну бытия, услышать, как в пароксизме страсти она выкрикивает его имя. Скользнув ладонями вниз, он подхватил ее под ягодицы и приподнял. Теперь самые интимные части их тел соприкасались сквозь одежду. Демиан потерся о ее тело, стремясь доставить наслаждение и себе, и ей. Элли ахнула – и на миг подчинилась, растаяла в его объятиях.

Но в следующий миг с силой оттолкнула его обеими руками. Демиан пошатнулся, сделал шаг назад; нога заскользила по льду. Стремясь сохранить равновесие, он схватился рукой за ледяной камень. В тот же миг порыв ветра хлестнул его по лицу; и этот обступивший Демиана с разных сторон холод привел его в чувство.

Они стояли на парапете. Снизу доносился неумолчный рокот моря. В воздухе между ними кружились в безумном танце снежинки.

Элли прижала ладони к щекам. Капюшон свалился с головы, рыжие кудри растрепались и теперь окружали лицо сияющим ореолом. На Демиана она смотрела с ужасом, словно на людоеда из своей сказки.

– Что вы делаете?!

Потрясение от встречи с реальностью отрезвило Демиана. В самом деле, что он делает?! Он словно потерял разум. Забыл, как обещал самому себе быть с ней мягким и нежным, чтобы загладить свои вчерашние прегрешения. Пригвожденный к месту ее обвиняющим взглядом, он мог только сипло выдавить:

– Простите…

Демиан отвел взгляд, провел рукой по волосам, стараясь прийти в себя. Перед глазами еще стояла пугающая картина: Элли замерла на парапете, склонившись над пропастью. Эта сцена пробудила ужасное воспоминание и на несколько секунд лишила его рассудка. Но как ей это объяснить? Он не хотел признаваться в своем безумии, в том, что приступ ужаса охватил его и изгнал из головы все здравые мысли.

Она ведь непременно захочет знать, что вызвало этот ужас.

Меньше всего ему нужно, чтобы она узнала об этой давней трагедии! Ведь это, несомненно, наполнит ее отвращением к нему – таким отвращением, какое едва ли способен вызвать даже самый наглый поцелуй.

– Вам не следовало выходить! – проворчал он.

– А вам не следовало меня целовать. Особенно так!

Элли снова бросала ему вызов. Эта девушка не из тех, кто трусит и робеет: она смело глядела ему в лицо, и Демиана охватило странное чувство, что ее проницательные карие глаза смотрят в самую черную глубину его души. Чтобы прервать эти попытки его «прочесть», он заговорил с еще большим раздражением:

– Зачем вы свесились со стены? Вы могли упасть и разбиться насмерть! Немедленно идите внутрь.

Обхватив Элли за талию, он повел ее по узкому проходу вниз. К его удивлению, она его не отталкивала. Не отказывалась от помощи и даже не осыпала обвинениями и упреками.

– Никакой опасности не было, – мягко ответила она. – Мне просто хотелось разглядеть берег.

– Тогда вы смотрели не в ту сторону. Эта стена выходит на море.

– Знаю. И я смотрела на запад. Зачем еще, по-вашему, я так наклонилась вперед?

Страшное видение – фигурка в зеленом плаще с раскинутыми, словно ангельские крылья, руками, летит вниз – снова предстало перед ним. Рука, лежащая на талии Элли, машинально сжалась; Демиан вдохнул полной грудью холодный воздух, стараясь успокоиться и прийти в себя…

И в этот миг заметил, что Элли смотрит на него – смотрит все тем же пристальным взглядом, словно пытается разгадать загадку его странного поведения.

Надо ее отвлечь, пока не начала задавать вопросы!

Добравшись до двери, он распахнул ее и ввел Элли в башню.

– Вам было велено лежать в постели! – резко проговорил он. – В такую погоду опасно выходить наружу, тем более с больной ногой. Что, если бы вы снова поскользнулись?

– Знаете, нога сегодня намного лучше! – Она высвободилась из его объятий и сделала несколько осторожных шагов вдоль стены. – Видите? Я уже гораздо меньше хромаю!

Демиан бросил мрачный взгляд на ее ногу – точнее, на носок ботинка, выглядывающий из-под подола при ходьбе. Его беспокоило, что Элли, похоже, не понимает опасности и не относится к ней серьезно. Что, если, стоит ему отвернуться, она опять ускользнет на парапет? На дверях спальни нет даже замка; чтобы ее остановить, остается разве что заколотить дверь!

Он заметил прислоненную к стене трость и, вспомнив о ней, протянул ее девушке.

– При ходьбе, пожалуйста, помогайте себе вот этим. И дайте слово, что больше не будете так глупо рисковать собой!

Подняв брови, Элли взглянула на трость, затем снова на него.

– Ну, если вы настаиваете…

– Настаиваю. Сейчас я за вас отвечаю и, черт возьми, не хочу, чтобы с вами что-то стряслось!

– Демиан, хватит на меня кричать! Хорошо, если вас это так беспокоит, я больше не буду выходить из спальни.

Отвернувшись от него, она взяла трость и, опираясь на нее, захромала в сторону спальни. Там дошла до изножья кровати и села на большой сундук. Положила трость на колени, легко пробежала пальцами по отполированному до блеска ясеню.

Не уверенный в том, хочет ли она, чтобы он вошел, Демиан замер в дверном проеме, положив руки на бедра. Элли, кажется, на него не сердилась, но он не мог взять в толк, почему, и это его беспокоило. От этого поцелуя она должна была прийти в ярость! Он набросился на нее, словно дикий зверь, забыв обо всем, кроме похоти – огненной похоти, отблески которой пылали в нем и сейчас.

А вчера он критиковал ее книгу – и, кажется, одного этого было достаточно, чтобы сегодня обеспечить ему холодный прием.

– Где вы ее взяли? – подняв на него глаза, спросила Элли.

– Что? – Но в следующий миг он сообразил, что речь идет о трости, все еще лежащей у нее на коленях. – А-а. Просто сломанное древко пики. Нашел в оружейной.

– Старое сломанное древко должно быть занозистым, а это гладкое. И такое красивое. Вы отполировали его для меня?

Эта похвала помогла ему немного расслабиться.

– Пустяки, – ответил он, небрежно пожав плечами. – Все равно нечем было заняться с утра.

– И тем не менее, я это ценю.

Опираясь на трость, Элли поднялась на ноги. Затем расстегнула застежку у горла и сбросила плащ на сундук. Сегодня под ним оказалось темно-зеленое платье, придавшее ее рыжим волосам яркость и насыщенный медный отсвет.

Она шла через комнату к столику с зеркалом, а он смотрел на нее, как завороженный. Платье сидело на Элли, словно для нее и было сшито, идеально облегая и тонкую талию, и высокую грудь. Эту грудь он видел лишь мельком, однако упругость и шелковистая мягкость двух белоснежных холмиков навеки запечатлелась в его памяти. Как открыто, как страстно отвечала Элли на его ласки! Как затвердел ее сосок при первом же прикосновении, какая дрожь охватила все ее тело…

Вдруг, прошелестев юбками, она повернулась к нему. Немного нахмурилась, словно угадав направление его мыслей. Судя по тому, как холодно блеснули глаза, эти мысли ее не порадовали. Элли молча взяла со стула шаль, накинула на плечи и туго затянула узлом на груди, на манер чопорной гувернантки. Не произнесла ни слова – но нельзя было яснее выразить, как она им недовольна.

Она присела в кресло у камина, поставив трость рядом, и, разгладив юбки, произнесла вежливым светским тоном: