– Кажется, ветер становится тише, – заметил он, намеренно меняя тему. – Есть ли надежда, что завтра мы сможем отплыть?

– Может, да, а может, и нет, – протянул Финн и шумно отхлебнул чаю из большой потемневшей кружки. – Сами знаете, шторма в этих краях, бывает, не утихают и по неделе.

Старик вырос на побережье Шотландии и сейчас пустился в долгий рассказ о каком-то легендарном шторме, который видел сам еще мальчишкой. Довольный тем, что отвлек его от опасной темы, Демиан сосредоточился на том, чтобы до блеска натереть дерево льняным маслом. Все мысли его крутились вокруг того, как загладить свою вину перед Элли.

Вчера днем она решительно отвергла его предложение насчет книги – и с таким ужасом на лице, словно он предложил ей придушить своими руками целый выводок котят. Сейчас, вспоминая об этом, Демиан и сам понимал, что сплоховал. Кто он такой, чтобы, едва взглянув на рукопись, судить и рядить о проекте, как видно, очень дорогом ее сердцу и предлагать все переделать?

Верно, он хотел помочь. В самом деле поразился, обнаружив в этой девушке удивительный художественный талант – и, как деловой человек, немедленно задумался о том, как извлечь из ее таланта выгоду. Но теперь Демиан жалел о своей прямоте. Он был бестактен, не подумал о ее чувствах – и нарушил хрупкое взаимопонимание, которое начало между ними складываться.

Но теперь надеялся это исправить.

Нет смысла обманывать себя: его влечет к Элли Стратем. Чертовски сильно влечет – и не только физически. Началось это, кажется, в первый же день – в первый миг, когда она открыла глаза и, осознав, что происходит, не задрожала, не разрыдалась, а бесстрашно бросила ему вызов. И с каждой встречей, как ни отрицал он это притяжение, ни боролся с ним, ни сопротивлялся, оно становилось только сильнее. Он хотел быть с ней рядом. Разговаривать. Хотел, чтобы она не смотрела на него, как на врага. Это было ново, непонятно – и, пожалуй, даже пугало.

В его размышления ворвался голос Финна.

– Помнится, когда я волочился за своей женушкой, как-то раз изготовил ей в подарок дубовый сундучок. Ох, и долго же просидел над ним!

Демиан бросил на лысого слугу подозрительный взгляд. Что это он хочет сказать? Никак сравнивает свои ухаживания с тем, что Демиан сейчас делает трость для Элли?

Однако Финн смотрел только на свою жену, которая сейчас подливала ему чаю из чайника.

– Вот это был настоящий дар любви! – проговорила миссис Макнаб, и лицо ее озарилось, как солнышком, ласковой улыбкой.

– Какой еще там любви, милая! Скажешь тоже! Просто хотел залезть тебе под юбку – как и сейчас хочу! – И, ухватив жену за обширную талию, он усадил ее к себе на колени и звучно чмокнул в губы.

– Ах ты старый потаскун! – воскликнула она с притворным гневом, шлепнув его ладонью по лысине. – Говорю тебе, у нас была любовь с первого взгляда!

Глядя на них, Демиан ощутил какую-то пустоту внутри. Поспешно сказал себе, что это чушь: сам-то он не верит ни в какую любовь с первого взгляда! Это знаменитое чувство, которое воспевают поэты и романтизируют женщины – в сущности, просто инстинкт, зов плоти. Порой он перерождается в преданную дружбу – тогда супруги, как Макнабы, счастливо живут друг с другом много лет. Но ему самому такая близость чужда и недоступна. Он никогда ее не испытывал, даже с Вероникой…

Особенно с Вероникой.

Опустив голову, чтобы скрыть гримасу, Демиан принялся с особым тщанием полировать неровный участок дерева. Их с Вероникой роман начался с пари. Демиан поспорил с приятелями, такими же бесшабашными юнцами, что завоюет сердце неприступной белокурой скромницы, ни на шаг не отходившей от престарелой тетушки. Но сам быстро потерял голову от ее хрупкой красоты. А потом – бесконечные ссоры, ощущение, что ты в западне… И все же он не жалел о своем коротком и трагическом супружестве.

Вероника подарила ему Лили.

Он создал себя из ничего, с нуля сколотил состояние, но главным своим приобретением и достижением считал дочь. Желая избежать даже легчайшего шепота сплетен, держал Лили подальше от общества и от своих дел. О самом ее существовании знали немногие – Макнабы и еще горстка доверенных слуг.

Он сделал все, чтобы сохранить эту тайну.

Ради Лили жестко разделил свою жизнь на деловую, личную и семейную. Никогда не приглашал домой ни друзей, ни знакомых. Все деловые вопросы решал в клубе; для случайных связей с женщинами использовал отдельный дом, приобретенный специально для этой цели.

После смерти Вероники у него не было недостатка в женском обществе. Всегда находились и вдовушки, и замужние дамы свободных нравов, жаждущие узнать, каков пресловутый Принц-Демон в постели. Он проводил с ними ночи, а наутро о них забывал. Так и жил…

Пока не встретил Элли Стратем.

Каким-то образом Элли удалось пробудить ту часть его души, которую сам он считал давно иссохшей и мертвой. После долгих лет во тьме она разбудила в нем жажду света и тепла. Это смущало, почти пугало – как будто он отправился в странствие по незнакомой территории без карты и без компаса, сам толком не понимая, куда идет.

А может быть, это всего лишь естественное влечение к запретному плоду? Чтобы вернуть этот чертов ключ, он уже причинил Элли ничем не заслуженный вред, а если еще и соблазнит, ее участь станет стократно хуже. Пеннингтон просто вышвырнет ее из дому. И что тогда с ней будет?

А вдруг уже слишком поздно? Ведь Уолт мог и не позаботиться о том, чтобы прикрыть ее исчезновение какой-нибудь выдумкой. А значит, вернуться в дом дядюшки Элли уже нельзя.

Мрачно размышляя над такой возможностью, Демиан закупорил флакончик с маслом и отдал его миссис Макнаб. Пробежал пальцами по трости, чтобы убедиться, что масло полностью впиталось в дерево по всей длине и не оставило сырых пятен, и направился к дверям.

Финн вскочил со своего места и рысцой забежал вперед.

– Хотите, отнесу трость маленькой мисс? – предложил он, протягивая заскорузлую мозолистую руку.

Демиан крепче сжал полированное дерево.

– Нет, я сам.

– По-вашему, вы умно поступаете? – На морщинистом лице старика отразилось понимание; понизив голос, он хрипло прошептал: – Не делайте той же ошибки, что с матушкой мисс Лили!

Острое чувство вины поразило Демиана, словно удар под дых, – вышибло воздух из легких, так что он едва устоял на ногах. Неужто Финн в самом деле считает его таким идиотом?

– Когда мне понадобятся твои советы, старик, – процедил он сквозь стиснутые зубы, – скажу сам!

И вышел из кухни.

Шаги его гулким эхом отдавались в пустынном коридоре между каменных стен. Порыв ледяного воздуха охладил разгоряченные нервы, и Демиан пожалел о том, что так резко ответил слуге. Ведь Финн заменил ему отца. Но он должен понимать: прошлое осталось в прошлом, и такой чудовищной ошибки Демиан не повторит никогда!

И потом Элли – не Вероника. Трудно даже вообразить себе двух более несхожих женщин!

С тростью в руке он вышел во двор и начал пробираться по тропинке меж высоких сугробов. Ледяные порывы ветра швыряли снег в лицо, но уже не так яростно, как в предыдущие два дня, да и снега было поменьше. Однако ритмичный рев моря за стенами замка напоминал о том, что шторм еще не закончился.

Выходить в открытое море еще опасно – и Демиан был этому только рад. Хоть он и обещал вернуть Элли в Лондон при первой возможности, сейчас он страстно желал, чтобы она задержалась в замке еще на день-другой. Быть может, тогда ему удастся восстановить с ней дружбу?

Финн ошибается: легкий флирт с Элли не таит в себе никакой опасности. Демиан уже не тот юный сорвиголова, который не понимал разницы между опытной женщиной и невинной девицей. Теперь он хорошо владеет собой и умеет держать в узде свои примитивные желания.

Опираясь на полированную трость, чтобы проверить ее крепость и устойчивость, он вошел под арку, прошел по короткому коридору и начал подниматься по крутым ступеням наверх. Все это время он думал только об Элли. Примет ли она подарок? Или смерит его суровым взглядом и отошлет прочь?

Но он не уйдет. Пустит в ход все свое обаяние, чтобы с ней помириться. А если обаяние не подействует – что ж, найдет какой-нибудь другой способ!

Добравшись до площадки наверху лестницы, он обнаружил, что дверь в спальню Элли приоткрыта. Странно, в такую погоду естественно держать двери закрытыми, чтобы не выпускать драгоценное тепло. Он негромко постучал по деревянной панели – в ответ ни звука.

– Элли! – позвал он.

Ответа не было, и Демиан осторожно заглянул внутрь. Помоги ему бог! – если он нарушит ее уединение без приглашения, только все испортит! Однако окинув быстрым взором круглую спальню, Демиан понял, что Элли здесь нет.

Постель была смята, словно девушка только что встала. На груде подушек лежал забытый блокнот. В камине весело трещал огонь – значит, Элли ушла совсем недавно.

Куда она могла пойти? Неужели с больной ногой спустилась вниз по лестнице? И как он с ней разминулся? Может быть, отправилась его искать? Ей что-то понадобилось – допустим, снова заточить карандаш, а он вчера не подумал оставить ей перочинный нож…

Впрочем, если она станет его упрекать, он в ответ хорошенько отругает ее за то, что не лежит в постели. Отнесет на руках обратно в спальню. И на этот раз так быстро не уйдет! Теперь – если только он не ошибся вчера, когда заметил в ее глазах желание, – он не покинет ее, не вознаградив себя поцелуем.

Эта мысль сладко волновала кровь. Ничего непристойного – легкий, нежный поцелуй, почти невесомое прикосновение губами к губам. Ровно настолько, чтобы она заинтересовалась и пожелала большего.

Выйдя из спальни, он уперся взглядом в дверь с другой стороны площадки. Выход на парапет. Демиан вдруг резко остановился. Не могла же Элли отправиться на парапет, верно? В такую-то погоду! Настолько-то у нее хватит здравого смысла!

Однако Демиан прислонил трость к стене и, открыв дверь, вышел наружу, в ледяной холод.