Джоанна Линдсей - Похищенная невеста

– Мейди присматривает за ними. Это ее единственные внуки, и она очень их любит. Здесь трудно найти жену, потому что не так много людей приезжает в лагерь.

– Тогда как же вы с Саидом встретились?

– Он выкрал меня у моего племени, - гордо объявила Эмина.

– Выкрал?! - охнула Кристина. Неужели все здешние мужчины одинаковы?

– Наши племена много лет пасли скот на одних пастбищах, прежде чем начали враждовать. Я знала Сайда с самого детства и всегда его любила. Когда я достигла брачного возраста. Сайду пришлось похитить меня. Мой отец не позволял мне выйти за него замуж.

– Но из-за чего началась вражда? - заинтересовалась Кристина.

– Неизвестно. Мужчины не говорят с женщинами о подобных вещах. Я только знаю, что Али Хейяз, шейх моего племени, за что-то невзлюбил Ясира Альхамара. Это как-то связано с матерью Рашида, которая была сестрой Али Хейяза.

В этот момент в лагерь въехал Филип - за спиной ружье, у пояса - длинная сабля.

– Я должна идти, - охнула Эмина, увидев Филипа.

– Очень рада была поговорить с тобой, Эмина. Пожалуйста, если можешь, приходи почаще в мой шатер. И приводи с собой детей! Мне так хочется поиграть с ними!

– Обязательно, - застенчиво кивнула Эмина и поспешила к себе.

Филип остановил коня рядом с Кристиной и спешился.

– Почему Эмина так быстро ушла? - спросил он. Золотистые искорки в его глазах отражали блеск солнца. Он стоял, возвышаясь над ней как башня.

– Думаю, она боится тебя, - ответила Кристина с еле заметной улыбкой на губах.

– Что?! - неверяще переспросил Филип. - Но чего ей бояться?

– Тут вы не правы, милорд, ибо самое ваше присутствие вызывает страх и почтение, - поддразнила Кристина. - Неужели вы не заметили, как я трясусь?

– У тебя особенно много причин опасаться, дорогая, - коварно улыбнулся Филип, проводя пальцем по ее руке сверху вниз.

Кристина покраснела, поняв истинный смысл его слов. Ей и в самом деле есть чего бояться. И самое опасное время неумолимо приближалось - солнце уже клонилось к закату.

***

Они разделили восхитительный ужин, приготовленный искусными руками Мейди. Потом Филип растянулся на диване, читая одну из книг, привезенных для Кристины. Рядом лежал мех с вином. Кристина сидела на диване напротив, раскраивая тонкий шелк. Она решила добавить к платью, которое начала шить, длинные рукава. Погода становилась заметно холоднее, и Кристине не хотелось просить у Филипа его широкие бурнусы, чтобы согреться.

Может, стоит сшить себе такой же - из роскошного бархата, с куфьей в тон?

Девушка громко рассмеялась, вообразив себя одетой в костюм кочевника-бедуина.

– Что-то забавляет тебя, милая?

– Просто представила себя в бархатном бурнусе, который собираюсь сшить. Скоро настанут холода.

– Весьма мудро с твоей стороны заранее подготовиться к зиме, но не пойму, что тут смешного, - заметил Филип, откладывая книгу.

– Ну…, подумай только, я - в бурнусе и куфье того же цвета. Согласись, вряд ли хорошо одетая англичанка заинтересуется подобной модой!

Филип улыбнулся, и его глаза нежно блеснули.

– Хочешь, я привезу из Каира твои вещи? Это можно легко устроить.

Кристина, немного подумав, покачала головой:

– Нет…, внезапное исчезновение моих вещей лишь расстроит Джона Не хочу, чтобы он лишний раз тревожился за меня. Обойдусь теми тканями, что ты дал мне.

Девушка отсутствующим взглядом уставилась на ножницы в своей руке. Бедный Джон! Она надеется, что он смирился с мыслью о смерти сестры, не ищет ее по всей стране, не мучается, думая о том, где она и какие страдания выносит. Ярость охватила Кристину при виде человека, чье желание разрушило ее жизнь и уничтожило мечты.

– Кристина! - громко окликнул ее Филип, бесцеремонно врываясь в ее мысли. - Я спросил, хочешь ли ты, чтобы твой брат считал тебя мертвой?

– Да! - завопила она в ответ вне себя от гнева. - Мы с братом были так близки! Не желаю, чтобы он думал о мучениях, которые мне приходится переносить в руках такого варвара, как ты! Будет великодушнее позволить ему считать, что я погибла…, пока мне не удастся наконец вернуться к нему.

Филип, пораженный столь внезапным приступом бешенства, медленно поднялся.

– Разве тебе плохо здесь, Тина? - тихо спросил он. - Тебя бьют и заставляют рабски пресмыкаться?

– Но ты держишь меня, словно в тюрьме! - взорвалась девушка, пронизывая его взглядом потемневших синих глаз, словно сотней кинжалов. - И каждую ночь насилуешь! Думаешь, мне доставляет удовольствие отдаваться тебе против воли?

– А ты это отрицаешь? - мягко осведомился Филип, улыбаясь одними глазами. Кристина опустила голову, чтобы избежать взгляда Филипа, опасаясь, что выдаст себя.

– О чем ты говоришь? Что я отрицаю? - пробормотала она.

Но Филип, слегка сжав ее подбородок, повернул ее лицом к себе:

– Не станешь же ты отрицать, что я дарю тебе такое же наслаждение, как ты - мне? Хочешь сказать, что невыносимо страдаешь каждую ночь, когда я лежу между твоих бедер. Тина?

Ярость мгновенно сменилась чувством жгучего унижения, и Кристина, чувствуя, что побеждена, стыдливо потупилась. Почему ему всегда удается одержать верх? И как он может спрашивать о подобном! Черт бы побрал Филипа! Лишил ее остатков гордости, зная, что она не сможет солгать. Но она не доставит ему удовольствия, признавшись в том восторге, который охватывает ее в его объятиях.

– Мне больше нечего сказать вам, милорд Кэкстон, - ледяным тоном процедила Кристина. - Поэтому прошу извинить меня, я хотела бы прилечь.

– Ты не ответила на мой вопрос, Тина, - мягко напомнил Филип.

– Я и не собиралась, - свысока бросила девушка и уже хотела направиться в спальню, но Филип потянул ее обратно. Кристина попыталась оттолкнуть его, но совсем забыла о ножницах, которые держала в руках. Стальное острие вонзилось ему в плечо. Кристина в ужасе охнула. Что она наделала! Как могла!

Но лицо Филипа оставалось бесстрастным. Он ничем не выказал боли, которую, должно быть, чувствовал, и недрогнувшей рукой вытащил ножницы из раны. Кровь брызнула на белую тунику.

– Филип…, прости…, я не хотела… - пробормотала она. - Ножницы…, я забыла…, ты должен мне поверить! Я ни за что не смогла бы убить тебя! Ни за что!

Филип, ни слова не говоря, подошел к поставцу, открыл дверцы и вынул маленький сверток. Потом медленно направился к Кристине, взял ее за руку и потянул в спальню, ничем не выдавая своих намерений.

Но Кристина раздела его до пояса и заставила лечь. С подозрением глядя на нее, Филип тем не менее позволил девушке прижать к ране бурнус, чтобы остановить кровь.

Выбежав из шатра, Кристина отыскала Мейди и, взяв у нее полотенца и горячую воду, не дожидаясь расспросов, помчалась обратно. Трясущимися руками она промыла рану и наложила мазь и бинты, найденные в свертке, остро сознавая, что Филип наблюдает за каждым ее движением, пока она неуклюже обматывала бинтами его грудь и плечо.

Кристина смертельно боялась того, что он может с нею сделать. Что, если он считает, будто она намеренно попыталась прикончить его? Почему он молчит? Услышать хотя бы единое слово…

Кристина не могла взглянуть в глаза Филипу из страха, что увидит в них злобную ярость.

Когда она кончила бинтовать рану, Филип внезапно схватил ее за запястье и притянул к себе.

– Ты, должно быть, сошел с ума, - охнула девушка, пытаясь освободиться. - Опять начнется кровотечение!

– Тогда скажи мне то, что я хочу услышать, Тина, - страстно прошептал он. - Скажи, что наслаждаешься моими ласками. Скажи, или я снова возьму тебя и докажу это!

Его зеленые глаза потускнели от потери крови, но в голосе звучала решимость, и Кристина не сомневалась, что он выполнит свою угрозу. Так вот ее наказание за совершенную ошибку! Кристина должна сказать правду, сказать вслух несмотря ни на что! Но она не может, не может.

Боль в руках, стиснутых железной хваткой, дала ей мужество, и Кристина окинула Филипа разъяренным взглядом.

– Будь ты проклят! Зачем тебе нужно слышать все это из моих уст, когда тебе и так известен ответ?

– Говори! - резко приказал он.

Кристина никогда не видела его таким жестоким и бессердечным. Сжав ее запястья одной рукой, он начал стягивать с нее юбку. Боже, если он исполнит задуманное, он наверняка истечет кровью и погибнет! Рана, несомненно, снова откроется! И тогда Ясир, посчитав Кристину виновной в смерти сына, разделается с ней!

– Хорошо, - всхлипнула она, - признаю. Признаю все что угодно! Теперь ты доволен, черт бы тебя побрал?!

Она откатилась от Филипа, как только он разжал руки, и тихо зарыдала в подушку.

– Слишком легко сдаешься, любимая, - слабо рассмеялся Филип. - Я все равно не взял бы тебя сейчас, хотя это и было бы упоительно. Лучше уж думать о сладких ночах, ожидающих впереди, чем умереть сегодня в твоих объятиях!

– О, Филип Кэкстон, я ненавижу, ненавижу тебя! Ненавижу! - заплакала Кристина. Но Филип лишь рассмеялся и вскоре уснул.

Черт бы его взял! Сгореть бы ему в аду, подумала про себя Кристина, сцепив зубы, чтобы не выкрикнуть этого вслух. Как легко он может заставить ее отказаться от самых твердых решений! Она и вправду слишком быстро сдалась, как, смеясь, напомнил Филип. Нужно было позволить ему истечь кровью! Но что тогда стало бы с ней? И неужели она действительно хотела видеть его мертвым?

Нет- нет, Кристине едва не, стало плохо, когда она почувствовала, как входит острие в его упругую плоть. На мгновение ей показалось, что она в самом деле убила его! Но почему она так разволновалась? Из страха за Филипа? Или за себя? Кристина не знала, но пообещала себе, что в следующий раз он не поймает ее на удочку так легко.

Всю следующую неделю после этого злосчастного вечера Филип почти целыми днями отдыхал в шатре. Кристина внешне смирилась со своей новой жизнью и решила извлечь из нее все, что можно. Она даже начала находить удовольствие в обществе Филипа, поскольку он больше не заставлял ее заниматься с ней плотской любовью. Филип разговаривал с ней, смеялся и даже учил играть в карты. Кристина довольно легко овладела искусством игры в покер и уже скоро смогла выходить победительницей.