Семен Малков - Похищение

— Но все же это непорядок! — выдерживая свою роль, выразил недовольство Сальников. — Сколько детей не отражено в ведомости? Кто они и куда выбыли?

— Да всего один ребенок! Стоит ли об этом говорить? — не смогла сдержать раздражения Катерина. — Фамилию не помню. Перевели по чьему-то ходатайству в другой детдом, — предусмотрительно соврала она, боясь назвать данные Оли.

Виктору Степановичу надо бы потребовать принести документы выбывшего ребенка, но подходящего предлога не было и подвело то, что отправили одного, а не двух. «Не стоит зря раздражать заведующую. Это может вызвать у нее подозрения, — резонно подумал он, — тем более впустую. Если б отправили наших, то сразу обеих. Наверняка их прячут среди остальных детей». Опытному детективу и в голову не пришло, как близок бы был к цели, если бы выяснил все же, кого «перевели в другой детдом».

— Хорошо, давайте теперь посмотрим, как вы содержите детей и в чем они нуждаются, — изобразив на лице любезную улыбку, сказал Сальников. — Покажите нам все ваши помещения!

Воронцова повела их по коридорам детдома, заходя во все комнаты и давая необходимые пояснения. Разумеется, Олю и Надю они нигде не обнаружили. Попытки разговорить детей также не увенчались успехом. Им удалось лишь выяснить, что одну из девочек изолировали от остальных с подозрением на инфекционное заболевание.

— Но в изоляторе, который вы нам показали, никого не было, — стараясь не выдавать, что заподозрил неладное, спросил Виктор Степанович. — Где же эта больная?

— У нас в подвале имеется процедурный кабинет и ей там делают очередные анализы, — спокойно объяснила Воронцова. — Вы ведь видели, что нам не хватает помещений.

— Надо посмотреть, чем вы там располагаете, — тоном, не допускающим возражений, предложил Сальников. — Будет виднее, сколько средств нам придется выделить дополнительно.

«Что-то уж слишком скрупулезно они все изучают, — интуитивно почуяла опасность Воронцова. — Неужели все же ищут девчонок?» Но вслух любезно ответила:

— Пожалуйста, если вас это интересует. Обождите меня здесь, я только схожу за ключами от помещений!

Она поспешно прошла в свой кабинет и позвонила Софе.

— Ну как, эта Надя с тобой? А то они хотят осмотреть подвал.

— Нет, мне уговорить ее не удалось. Я попросила Сержика, чтобы усыпил.

— Плохо! Позвони ему, чтобы немедленно перевел в изолятор, — находчиво распорядилась Катерина. — Они там уже были и не вернутся. Показывать им ее нельзя! А вдруг они из ментовки? Сечешь?

— Чего уж тут не понять? Задержи только их, сколь удастся!

Воронцова так и сделала. Вернувшись к «спонсорам», она, не спеша, провела их по подвальным помещениям, а когда подошли к тому, которое интересовало Сальникова, спящую Наденьку нянечка и высокий санитар уже поднимали на носилках вверх по лестнице.

— Это несут больную? — спросил Виктор Степанович, сделав непроизвольное движение, чтобы догнать уходящих. — Куда это они ее?

— Обратно в изолятор. Я же вам говорила, — хладнокровно ответила Катерина и, блефуя, предложила: — Если хотите с ней поговорить, то потом можем туда зайти. Но тогда уж с детьми вам нельзя будет общаться!

«А что это даст? Не может эта девочка быть одной из наших. Где же тогда вторая?» — мрачно подумал Сальников, а вслух с деланным спокойствием ей ответил:

— Пожалуй, не стоит! Лучше мы еще раз пройдемся по вашим помещениям и поговорим с детьми.

Его железная логика сыграла с ним злую шутку. Успех был очень близок, но не повезло! Полоса неприятностей продолжалась.

Как всегда, перед важной операцией в субботу Василий Коновалов собрал на сходку своих ближайших подельников в маленькой сауне, расположенной в глубине Сокольнического лесопарка. Дело предстояло нешуточное. Им нужно было не только успеть в считанные часы получить из банковского сейфа очень крупную сумму валюты, но перед этим захватить живым сильного противника и заставить его отдать ключ. А в том, что запросто это не получится и предстоит смертельная схватка, никто из них не сомневался.

В охотку попарившись, как говорил Проня, «для прочищения мозгов» и, после этого изрядно выпив и закусив, Седой с Костылем и Цыганом неторопливо обсуждали нюансы предстоящей встречи с Юсуповым на кольцевой автодороге, стараясь предугадать все возможные осложнения…

— Этот фрайер силен и опасен. Испытал на собственной шкуре, — предупредил подельников Костыль. — Но кто опаснее вдвойне — его батя!

— Чем же это? Его пуля, что ли, не берет? — презрительно скривил губы Седой.

— Представь себе, в точку попал, — без тени юмора подтвердил Костыль. — Он, прежде чем стал частным детективом, разделался с самим Козырем! Разве не слыхал о таком? Большой был авторитет! А еще раньше Юсупов как диверсант в Афгане отличился. Пуля его не берет — он будто заговоренный!

— А ты откуда все о нем знаешь? — насмешливо бросил Проня, но в его узких глазах читался живой интерес. — И чем, думаешь, будет опасен, если на стрелку приедет не он, а его пацан?

— Я же сказал: это тот еще диверсант! Чего-нибудь нам подстроит, — сердито взглянув, резко ответил ему Костыль. — А знаю о нем не понаслышке. Это из-за него нас тогда повязали, и в тюряге братва Козыря о нем многое порассказала. Он им здорово досадил!

— Хватит нас стращать! Ну, чего он может подстроить? — грубо прервал его Седой. — Говори, раз так хорошо знаешь его повадки!

Башун с неприкрытой ненавистью посмотрел на своего главаря.

— Нечего на меня цыкать — не из трусливых! Не стращаю, а говорю для пользы дела, — вспылил он. — Старший Юсупов многое чего может, — все же ответил, взяв себя в руки, — и прежде всего не даст нам уйти, если нападем на сына! Это же дураку ясно, — вызывающе взглянул на Седого. — Но может, твой хитрован Проня что-то против этого придумал?

— А как, по-твоему, папаша Юсупов нам помешает смыться? — миролюбивым тоном спросил более благоразумный «начальник штаба». — Неужто нападет и устроит бой, — добавил со скрытым ехидством, — прямо на людной дороге?

— И у тебя, умника, котелок хуже стал варить, — прорвало Башуна. — Да ты же сам указал им точное место встречи! И времени дал достаточно, чтобы к ней подготовиться.

— Ну и что с того? — с деланным спокойствием поднял брови Проня, но в его голосе послышалась тревога, так как уже понял, чего опасается Костыль.

— Да непременно засаду устроит и заминирует пути отхода! — не выдержав, вмешался догадливый Цыган. Он решил, что настало время выступить против этой авантюры, чего требовал и план, составленный им с Настей.

— И ты, я вижу, струхнул? — с насмешкой посмотрел на него главарь. — Можно ведь изменить место встречи. Еще не поздно!

— Ты за кого нас держишь, Седой! — намеренно вспылил Цыган, посчитав его насмешку хорошим предлогом для ссоры. — То Костыля позорил, а теперь меня? Перед кем задаешься?

Словно в бешенстве, он вскочил и грохнул по столу кулаком.

— Все! На меня не рассчитывай! Я и раньше был за то, чтобы отдать девок и получить обещанный лимон. Но ты послушал этого жадюгу, который как курва, — с презрением посмотрел на вжавшего голову в плечи Проню, — хочет и пышку съесть, и на х… сесть. Теперь сам полезай за руль, — гневно бросил он главарю, — а то всегда за наши спины прячешься!

— Ты что сказал, падла? А ну повтори! — Седой мгновенно выскочил из-за стола и, сжав пудовые кулаки, подступил вплотную к Цыгану, красный как рак от злости. — Я тебя проучу!

Всего несколько секунд эти верзилы молча стояли друг против друга, дрожа от ярости, а затем, не дождавшись ответа, Седой с плеча нанес Цыгану такой сокрушительный удар, что тот, отлетев в угол, упал на пол, ударившись головой об лавку. Другой на его месте так и остался бы лежать без чувств, но тренированный бандит быстро очухался и вскочил на ноги. В два прыжка подбежав к вешалке с одеждой, он непонятно откуда достал выкидной нож и вновь бросился на противника.

Оба рослые, с мощной мускулатурой, в одних плавках после бассейна, они внешне казались равными по силе. Но Коновалов не был бы главарем банды, если бы не мог доказать превосходства в драке. Ловким приемом он обезоружил Цыгана. В одно мгновение подобрав нож, он замахнулся, чтобы его прикончить, но и тому ловкости было не занимать. Он умело уклонился от удара, да так, что Седой потерял равновесие и грохнулся на пол.

Цыган хотел было продолжить схватку, но, увидев, что очнувшиеся от шока Проня и Костыль бросились на помощь своему главарю, верно оценил обстановку и, схватив одежду, босиком выпрыгнул в открытое окно.

Когда к ней ночью прибежал полуодетый Цыган со здоровенным фингалом под глазом и рассказал о том, что произошло в сауне, Настя Линева даже не стала изображать жалость, а с откровенной радостью сказала:

— Ну теперь, Сашок, начнем действовать! Правильно сделал, что сбег! Они тебя там бы втроем укокошили. Давай сделаю примочку, чтобы кровоподтек рассосался. А то, — пошутила, — всю красоту твою портит.

Проворно сбегав на кухню и добыв лед из холодильника, она завернула его в полотенце и, усадив любовника в кресло, наложила повязку ему на лицо. Цыган позволил ей все это над собой проделать и, придерживая полотенце рукой, мрачно произнес:

— Теперь мне лучше с нашей братвой не встречаться! Не простят мне этого!

— Ну и что? Мы ведь знали, на что идем! — успокоила его Настя. — Спрячься пока где-нибудь и веди переговоры с Калитой. А я и сама разберусь с Седым. Упеку их с Костылем в тюрягу надолго! — заверила она его, азартно блестя глазами. — И «зелененьких» у Юсуповых подгребу!

Однако Цыгана в угрожавшей его жизни критической ситуации не слишком волновали вопросы наживы.