Шейла мгновенно отвернулась, покраснев от гнева и смущения. Какую-то долю секунды она вообще не могла двинуться. Этого следовало ожидать, сказала она сама себе. После той ночи всего можно было ожидать. Глупо, однако, что она не подумала об этом заранее.

Она подбежала к одежде, лежащей на траве у ее ног.

– То, что ты заставил меня спать в твоей постели, еще не значит, что я намерена купаться вместе с тобой!

Прежде чем Шейла успела одеться, сильные руки подхватили ее и оторвали от земли. Ее обнаженные бедра касались его мускулистого твердого живота, а соски набухли от прикосновения к темной поросли у него на груди.

Придушенный протестующий крик остался без внимания, а сама она, как в люльке, повисла у него на руках.

– Положи свою одежду на место, – приказал Рафага, – если не хочешь, чтобы она вымокла.

– Ты даже представить себе не можешь, как я ненавижу тебя! – прошипела она.

– И поэтому постоянно провоцируешь меня? – В его глазах вспыхнули насмешливые огоньки.

Притворяться было бессмысленно. Рафага просто бросит ее в воду вместе с одеждой, и все. Возможно, ему доставляет удовольствие подавлять ее сопротивление, гневно подумала Шейла. Если это так, она разочарует его.

Она спокойно бросила одежду на землю, стараясь не расслабляться в его руках, но и не бороться попусту. Он отнес ее в водоем и, пока вода не достала ему до пояса, не отпустил, позволяя ее ногам скользить по водной поверхности.

Шейла почувствовала детское желание плеснуть ледяной водой в его невозмутимое величественное лицо, но преодолела соблазн, понимая, что возмездие не заставит себя долго ждать.

Шейла была на несколько дюймов ниже Рафаги, и холодная вода доходила ей до груди. Он подал ей мыло. Она выждала несколько мгновений, прежде чем принять его, стараясь не касаться его руки.

Рафага повернулся к ней спиной. Его отказ от попытки соблазнить ее на фоне идиллического сельского пейзажа озадачил Шейлу. Она никак не думала, что в его планах было лишь купание, и ничего больше.

– Потри мне спину, – мягко сказал он.

Она в бешенстве вскинула голову. Отказ повиноваться его приказанию уже готов был сорваться с кончика ее языка. Но Шейла прикусила нижнюю губу, заставляя себя промолчать. Именно этого ожидал Рафага, и она понимала, с какой радостью он заставит ее подчиниться.

Подавляя неприязнь, она стала методически намыливать ему спину, размазывая пену по выступающим мышцам и ребрам. Ей было все труднее касаться его сильного тела и при этом оставаться равнодушной.

Бицепсы на его левой руке напряглись, когда она стала намыливать ее. Шейле была хорошо знакома сила его рук, что в наказаниях, что в любовных утехах. Она никак не могла выбросить последнее из головы, тем более что красные рубцы на его плечах напоминали о бурно прошедшей ночи.

Чтобы не смотреть на них, она переключилась на его правую руку. Царапины все еще выглядели воспаленными и болезненными. Она подумала, что они, должно быть, саднят от мыла. И хотя ей хотелось, чтобы это было именно так, она была слишком занята обузданием своей все возрастающей чувственности, чтобы всласть насладиться местью.

Рафага повернулся к ней лицом, подставляя ей свою широкую грудь. У Шейлы возникло ощущение, что она рабыня, а он с аристократической невозмутимостью на челе позволяет ей обслуживать себя.

Но его мужская красота заставила ее забыть обо всем. Она с трудом удерживалась, чтобы не опустить глаза ниже его талии. Она сосредоточила все свои усилия на намыливании густой поросли на его груди.

Рафага забрал у нее мыло.

– Теперь моя очередь. – Его голос был мягким и нежным.

Шейла вздрогнула, когда его руки дотронулись до ее обнаженных плеч. Мыльная пена, стекающая по ее нежной коже, усиливала ее эротические ощущения.

Когда он взял в свои ладони ее груди, Шейла против воли почувствовала, как напряглись ее соски. Массирующие движения его сильных пальцев вызвали сладкое томление в низу живота.

Его рука скользнула к ее пояснице под водой, другой же он по-прежнему гладил ее грудь. Подъемная сила воды создавала иллюзию, будто она сама плывет ему в руки. Его рука опустилась еще ниже, лаская мягкие нежные ягодицы. Изогнувшись навстречу ему, Шейла ощутила, как напряглась его мужская плоть.

Но последние бастионы сопротивления еще не были сломлены, и она дрожащими руками уперлась ему в грудь. Его открытый рот устремился к ее губам, доводя блаженство до высшей точки. От этого искусного поцелуя кровь застучала у нее в ушах. Однако она все же оставалась верна своей старой тактике.

Пока ее губы раздвинулись, уступая требовательному призыву его языка, она удерживала себя от соприкосновения с ним. Она чувствовала биение его сердца под своей ладонью, ощущала силу его рук, которые с легкостью могли бы подавить ее сопротивление, но почему-то не делали этого.

– Не смыкай ноги, Шейла, – прошептал он, отрываясь от ее рта.

Его голос звучал так бесстрастно, так отстраненно от всего, что не имело отношения к его собственной страсти, что Шейла решила делать все наоборот, наперекор ему.

– Нет! – попыталась воскликнуть она, но он накрыл губами ее рот.

– Раздвинь их, – приказал Рафага.

Он сильнее сжал ее ягодицы, напрягшиеся после его просьбы. Она повиновалась, и ее плоть с радостью отозвалась на желанное вторжение. Вырвавшийся у нее непроизвольный стон наслаждения заглушил его вездесущий язык. Вода плескалась о ее тело, но была не в состоянии погасить своей прохладой бушевавшее внутри ее пламя. Она вцепилась пальцами в черную копну его волос, когда судорога оргазма пронзила ее. Она то погружалась в пучину, то выныривала, устремляясь к новой головокружительной вершине.

Оглушенная, Шейла безропотно позволила ему вести себя к неизведанным высотам наслаждения. Она уже не думала о нем как о жестоком завоевателе. Никогда прежде ей не хотелось так самозабвенно отдавать себя мужчине и так ненасытно требовать того же взамен.

Огонь страсти постепенно утих, но Шейла еще не скоро вернулась из небытия. Она открыла одурманенные страстью глаза и увидела Рафагу. В глубине души она понимала, что ее душа и тело уже принадлежат ему и что никто другой никогда не сможет иметь над ней такой власти.

Она тряхнула головой в молчаливом протесте и вдруг обнаружила, что уже лежит на берегу, в мягкой траве. Она не могла вспомнить, когда он вынес ее на берег, и испугалась от того, что его прикосновения способны заставить ее позабыть обо всем на свете.

Он лежал рядом с ней, его рука покоилась на ее животе. Шейла заметила тайное удовлетворение в его взоре. Он напоминал ей болотную рысь, которая только что полакомилась своей добычей и теперь была довольна и сыта.

– Я тебя ненавижу, – слабо проговорила она, зная, что в эту минуту она солгала.

Рафага улыбнулся, сверкнув белыми зубами, и вскочил на ноги.

– Я бы много отдал, чтобы все мои враги ненавидели меня так, как ты, и при этом были на тебя похожи! – Он еще раз с удовольствием оглядел ее обнаженное тело и стал одеваться.

Ей было неприятно, что ее слова стали поводом для шутки, но еще горше было сознавать, что она сама дала ему в руки оружие против себя. Усталая и опустошенная, она стала торопливо одеваться. Шейла поклялась себе, что никогда больше не окажется в подобной ситуации, но она понимала, что ей вряд ли удастся сдержать свое обещание.

Послышались шаги. Кто-то направлялся к источнику. Голос Ларедо окликнул Рафагу. Они одновременно повернули голову в его сторону.

Подошедший Ларедо быстро взглянул на Шейлу. Струйки воды с мокрых волос стекали по ее лицу и шее.

Ларедо принес две винтовки, одну из них он бросил Рафаге, что-то коротко сказав по-испански.

Рафага поймал оружие на лету, после чего схватил Шейлу за руку и потащил вперед. Она чуть не упала от неожиданности, но Рафага удержал ее и поспешил с ней к тропинке.

– Перестань меня тянуть! – запротестовала Шейла и попыталась вырвать руку. Ее туфли остались у водоема, и ей было больно бежать по неровной каменистой земле. – Я не могу бежать босиком!

Ни Ларедо, ни Рафага не вняли ее мольбе. Их уже ждал всадник верхом на лошади и держал в руках поводья двух оседланных лошадей.

– Хуан! – Рафага подтолкнул Шейлу к дому, где ее уже ожидал вооруженный охранник. Рафага отдал ему строгий приказ на испанском языке, очевидно, состоявший в том, чтобы тот не спускал глаз с Шейлы.

Шейла не на шутку испугалась: имя Хуан ассоциировалось у нее с убийцей Брэда, с его смрадным дыханием, желтоватыми зубами и наглыми глазами. Когда она немного отдышалась, у нее полегчало на сердце при виде спокойного, почтительного мексиканца, с которым она недавно распрощалась у загона.

Отбросив влажные, слипшиеся пряди с лица, Шейла взглянула на троих всадников, которые, пришпорив коней, скакали к ведущей в каньон дороге. Она смотрела им вслед, обеспокоенная и заинтригованная.

– Что происходит? – рассеянно пробормотала она.

– Не волнуйтесь, сеньора, – успокоил ее мексиканец.

– Что все-таки случилось? – Она увидела, как всадники, приблизившись к выходу из каньона, перешли на шаг. – Куда они направились?

– Там солдаты, – объяснил мексиканец. – Они уже близко.

– Они ищут меня? – Шейла затаила дыхание, боясь спугнуть надежду.

– Quien sabe?[12] – Охранник отрицательно покачал головой. – Подождем немного.

– Да, подождем, – вздохнула она. – Тебя зовут Хуаном?

– Si, señora, – почтительно кивнул тот.

– Здесь есть еще один человек с таким именем, не так ли? – осторожно спросила она.

– Да, Хуан Ортега. – Глаза мексиканца выразительно расширились. – Он плохой.

Шейла могла бы добавить к этому определению несколько других, куда более сильных, но решила промолчать. Сейчас ее больше волновало другое – чтобы солдаты скорее появились в каньоне.

Должно быть, они обнаружили машину и тело Брэда, решила она. О, может быть, ее родители обратились в полицию, когда она не вернулась с Брэдом домой, как обещала.