Он глубоко вдохнул и нанес голубой поверх моего серого, смешивая цвета, и я подумала, что наш снежный пейзаж только что приобрел эффект ветра.

— Снежная буря, — произнесла я, продолжая рисовать серым точки и завитки, то плавно скользя кисточкой, то ударяя, пока небо не наполнилось будущими снежинками. Райан примешивал голубой, случайно придав картине после неудачного инцидента с кисточкой 3D-эффект.

— Это так классно, — сказал он, глядя на свою работу.

Мы рисовали весь вечер, создавая зимнее небо, остановившись только раз, чтобы поцеловаться. Ни один из нас не хотел близости. Мы хотели создать вместе произведение искусства, которое Райан мог бы повесить в своей спальне.

— А почему это она достанется тебе? — спросила я.

— Я подумал, что мы могли бы делиться, — предложил он. — Сначала я возьму ее на пару месяцев, а потом ты. Будем чередоваться.

Мне понравилась эта идея. Это означало, что Райан планировал быть со мной какое-то время, и я вдруг подумала, что мы могли бы создать вместе еще не одну картину, чтобы я стала постоянным элементом его жизни.

***

Паркер — дурак. Зачем ему хранить протоколы всех предыдущих игр лиги? Определенно, не для того, чтобы напоминать себе о прошлых победах. Все-таки у него их было немного. Вот у Кэла было много. Я предполагала, что большей части выигрышей он добился применением силы. Я уже знала, что он за фрукт, и думала, что Тим такой же. Моя краткая встреча с Тарой в холле пару недель назад дала основания предполагать насилие с его стороны, но я должна была убедиться.

Я очистила имя Хантера. С Мелиссой, казалось, все было в порядке, а еще я в течение недели выслеживала другую девушку из школы, которая, предположительно, попалась Хантеру два года назад. Она выглядела счастливой. Она активно участвовала в спортивной жизни школы, и у нее была компания близких друзей, с которыми она проводила время. Она много улыбалась, и я сердцем чувствовала, что она в порядке. Я вычеркнула Хантера из списка.

Паркер вел себя как мудак по отношению ко мне, но мне было сложно выяснить, был ли он таким же чудовищем, как Кэл. В соответствии с оценками в протоколах, за все четыре года он спал только с одной девушкой. И она больше не ходила в «Черити Ран». Я погуглила Джессику Кантерли, но ничего не нашла. Стало понятно, что Паркер, по-видимому, станет моей самой сложной целью.

Майк в настоящий момент не был проблемой. Он вступил в лигу год назад и получал баллы максимум за минет. Я выследила нескольких девушек, которые одарили его этим прелестным подарком, и решила, что они в порядке. Ни одна из них не выглядела подавленной или разбитой. Парочка были полнейшими суками, так что мне было сложно жалеть их из-за их неведения. Аарон был новичком, игра №1 этого года была его первой. Я не имела понятия, вступил ли он исключительно ради невинного веселья — если это можно так назвать — или у него была другая мотивация. Все, что я могла сделать, это подождать, чтобы все выяснить.

Я проводила дополнительные исследования, используя старые ежегодники Бэт, когда наткнулась на снимок. У меня перехватило дыхание. Это была девушка из туалета — та, что безудержно рыдала. Я была уверена, что она кивнула, когда я спросила у нее, случилось ли с ней что-то плохое. Она была участницей игры №4 прошлого года. Той игры, что была как раз перед нынешней. Она была в команде Тима и классифицировалась как девственница, он получил максимальное количество баллов за то, что занялся с ней сексом. Я не искала ее специально, но по божественному провидению мы снова встретились. И снова в туалете, хотя на этот раз не в холле старшеклассников. Во вторник, прежде чем уйти из школы, я забежала в уборную в холле младшеклассников, и она была там, стояла над раковиной, поправляя блеск для губ. Она застыла, увидев меня.

— О, привет, — сказала я.

— Привет, — неуверенно ответила она.

— Как дела?

— Думаю, хорошо, — она включила воду, чтобы помыть руки.

Я предполагала, что она попытается сбежать как можно быстрее, но она задержалась. Выглядело это так, словно она безмолвно приглашала меня задавать ей вопросы. Я попыталась.

— Тот день пару месяцев назад...

Она вытерла руки и выбросила бумажное полотенце.

— Ты в порядке? — спросила я.

— Да.

Я кивнула и улыбнулась.

— У меня просто был плохой день, — сказала она.

— Я тебя прекрасно понимаю. Просто быть в старшей школе — уже достаточно плохо, правда? Плюс к этому тебе приходится беспокоиться о том, чтобы вписаться, чтобы получить хорошие оценки, — я на секунду замолчала, прежде чем продолжить. — О парнях.

Она напряглась, и я это заметила.

— Парнях, — ухмыльнулась она.

— Ну, правда, — сказала я, пытаясь воодушевить ее, — почему они такие отстойные?

— Не спрашивай меня. Я их вообще не понимаю, — ответила она. Она повесила свою сумку на плечо. — Они отвратительны.

— Хуже всего, когда они злые, — сказала я. — В начале года, вообще-то, в мой первый день в школе, я ударилась головой об парту, и они смеялись. Как будто мы во втором классе. Какого черта?

Она пожала плечами:

— В начальной школе, по крайней мере, если они к тебе злы, это обычно означает, что ты им нравишься.

— Точно.

— Теперь же это означает только то, что они мудаки.

Я засмеялась. Она тоже.

— Кстати, я Брук, — представилась я.

— О, я знаю, — ответила она. — Я Амелия.

— Подожди, откуда ты знаешь, как меня зовут?

— Ты — та девушка, которая упала в обморок в холле.

Супер. Люди знают меня как слабачку.

— А еще у тебя репутация не очень дружелюбной девушки, — призналась Амелия.

— Что?

— Ну, я просто слышала, что у тебя здесь нет друзей. А точнее, подруг. Что тебе вообще не нравятся девушки.

Я разозлилась. Я каждый день рвала задницу, чтобы казаться дружелюбной по отношению к этим сучкам, которые прогуливаются по холлу старшеклассников с таким видом, словно являются собственниками этого места. А они обо мне вот так. Какого хрена?

— Мне не следовало это говорить, — сказала Амелия.

Видимо, на моем лице отразилась злость.

— Нет, все нормально. Мне действительно нравится держаться в одиночку, — сказала я.

Я становилась рассеянной. Я хотела вернуть разговор назад к Амелии и к тому, почему она считает парней мудаками.

— Может, они просто завидуют, — предположила Амелия. — Возможно, они думают, что ты хочешь увести у них парней, потому что ты очень хорошенькая, — она застенчиво улыбнулась.

Я засмеялась.

— Вряд ли. Но спасибо за комплимент. Я не собираюсь встречаться с кем-либо из неудачников из этой школы, хотя, должна признать, тот парень Тим из моего класса довольно милый.

Я мысленно себе поаплодировала. Последняя фраза появилась из ниоткуда, и она была идеальна.

Поведение Амелии мгновенно изменилось. Она не выглядела испуганной. Она выглядела взбешенной.

— Я что-то не то сказала? — спросила я.

Она покачала головой:

— Ты говоришь о Тиме Шелтоне?

— Ага.

— Просто совет. Держись от него подальше.

Она двинулась к двери из туалета.

— Подожди! Почему? — спросила я.

— Он один из мудаков, — сказала она и открыла дверь.

Я догнала ее и прижала дверь рукой, снова закрывая ее.

— Скажи мне почему, — попросила я.

— А? — Амелия нервно перекидывала сумку с плеча на плечо, пытаясь удобно ее пристроить. — Мне нужно идти, — сказала она.

— Амелия, я... Мне на самом деле надо, чтобы ты мне сказала, почему Тим — мудак, — сказала я мягко.

— Мне нужно идти, — повторила она.

— Пожалуйста, — умоляла я. — Я не скажу ни одной живой душе.

— Убирайся с дороги.

— Он заставил тебя сделать что-то, чего ты не хотела?

Амелия попятилась к двери, как испуганный кролик.

— Что ты слышала? — прошептала она. — Они снова пустили этот слух?

— Какой слух?

— Не прикидывайся дурой! — закричала она. — Тот слух обо мне. Это неправда! Я не хотела делать это! Я сказала ему «нет».

Она уронила сумку и обхватила себя руками.

— Я не знаю ни о каких слухах, Амелия, — сказала я.

— Да, конечно! В конце лета, перед самым началом учебного года об этом все говорили.

— Я здесь новенькая. Я не слышала никакого слуха, — сказала я.

Я подошла к ней, и она отступила.

— Все нормально. Я хороший человек.

Я видела, как в ее глазах заблестели слезы, потом они полились, падая на ее белую кружевную блузку. Это был инстинкт. Не успев подумать, я обхватила ее руками. Обнимать кого-то, кого я едва знаю, вообще не казалось странным, потому что в каком-то смысле я ее знала. Она была Бэт. Как я и говорила Терри. Они все были Бэт.

— Думаю, он накачал меня наркотиками, — рыдала она мне в плечо. — Говорят, что я появилась на вечеринке топлес. Перед всеми, а он подстрекал меня. Я вообще-то не помню. То есть помню, но я не уверена. Я помню кровать. Я помню, что назавтра у меня текла кровь, хотя месячные еще не должны были начаться. По ощущениям, это были не месячные, и длилось это только один день.

Мне стало плохо. Я тяжело сглотнула, стараясь, чтобы меня не стошнило.

— Ты... ты рассказала родителям? — спросила я.

Амелия отстранилась. Она утерла лицо и покачала головой.

— Я не была уверена, что случилось. Я должна была сказать им, но я не была уверена, — сказала она, а затем добавила тише: — Мне было стыдно.