Я замерла, когда услышала, как дверь туалета открылась. Рядом раздались шаги, затем всхлипы. Я не знала, что делать. Я должна дать знать о своем присутствии, например кашлем или вздохом? Было очевидно, девушка думала, что она в полном одиночестве. Кто не проверяет под дверями кабинок, чтобы удостовериться, что ты одна?

Всхлипы продолжались еще пару минут, прежде чем резко прекратились. Я была уверена, что она все еще находится в туалете. Не было слышно, чтобы дверь снова открылась. Я поняла, что могу застрять здесь навсегда, если срочно что-то не придумаю. Лучше просто выйти. Она будет огорчена или зла, но я должна воспользоваться этим шансом.

Я спустила воду и вышла. Девушка развернулась ко мне. На ее лице был написан испуг.

— Ты в порядке? — спросила я.

На мгновение она уставилась на меня. Ее лицо было мне не знакомо. Она выглядела слишком юной для выпускницы, и я никогда не видела ее в коридоре «Д», который предназначался только для учеников выпускного класса.

Она сделала шаг к двери, но я заблокировала ее.

— Я могу чем-то помочь тебе? — спросила я.

Она посмотрела на меня, ее большие зеленые глаза наполнились слезами. Она была такой красивой и испуганной. Какого черта? Это была вторая симпатичная испуганная девушка, с которой я встретилась в свою первую неделю в школе. Сколько их здесь?

Я знала, это потрясет ее до мозга костей, вынудит ее пережить мучительное событие снова и снова, но я должна была спросить.

— С тобой случилось что-то ужасное?

Прежде, чем оттолкнуть меня, она кивнула. Это было едва уловимо, но она кивнула, а затем оттолкнула меня с дороги и вышла из туалетной комнаты.

Я вышла из уборной после того, как вымыла руки, потрясенная и ошеломленная. Вдруг я начала осматривать все вокруг, воспринимая всю картину. Я смотрела на робкие тени, снующие в коридорах, завернутые в позорные тайны. Я точно знала, они были там.

Я пропустила ланч и покинула коридор выпускников. Прошла по коридору начальных классов в поисках нечто подозрительного или странного. Я думала, что увидела ее, нервно топтавшуюся возле двери класса, собираясь с мужеством, чтобы войти. И еще одну, стоящую у своего шкафчика, украдкой бросавшей взгляды туда-сюда, высматривая хищника. И еще одну, тихо крадущуюся по коридору, избегающую взглядов. И еще одну, исчезающую в ванной, чтобы выплакать всю свою боль.

Боже мой. Я уже схожу с ума! Я схватилась за стену, делая глубокие вдохи. Я осмотрела коридор. Он искривился, студенты растягивались и закручивались по кругу, проходя мимо меня. Будто я приняла галлюциноген и испытывала нечто вроде наркотического опьянения. Я не знала, стоят ли мои ноги до сих пор на полу, или я свисала с потолка.

Я закрыла глаза и попыталась сосредоточиться на полу. Но у меня ничего не получилось. Я глубоко вдохнула, чувствуя иголки в груди, которые кололи все сильнее, когда я пыталась сделать глубокий вдох. Открыв глаза, я увидела темные пятна. «Я ничего не видела!» — кричала я, но никто не слышал меня. Мой рот не двигался. Я услышала вопрос:

— Ты в порядке? — прежде, чем темнота охватила меня, и я провалилась в забвение.

***

— Вы страдаете от приступов паники? — спросила школьная медсестра. Она была старой, вероятно, около пятидесяти, и нависла надо мной, изучая один глаз, затем другой.

— У меня клаустрофобия, — ответила я. Мой голос задрожал. Все мое тело тряслось, словно в лихорадке, и медсестра это видела. Она схватила одеяло, чтобы обернуть вокруг меня, но я запротестовала.

— Оно чистое, — сказала она, и я решила ей поверить, потому что замерзала. И находилась все еще в состоянии шока.

Я натянула одеяло, плотно закутавшись в него, словно защищаясь.

— Вы знаете, что вызывает у вас клаустрофобию? — спросила медсестра.

Этот вопрос сказал мне все, что я должна была знать о школьных медсестрах.

Я посмотрела на нее, приподняв брови. Действительно ли она была идиоткой или целеустремленно игнорировала саркастическое выражение моего лица?

— Я не знаю, — произнесла я легкомысленно. — Тесное пространство. Обычно это вызывает у меня клаустрофобию.

— Но вы не были в тесном помещении, — ответила она. — Вы были в открытом коридоре…

Ответ вышел самодовольным, будто она поймала меня в ловушку и наслаждалась этим ощущением. Будто она знала, что я думаю о ней как об идиотке, задавая мне такой глупый вопрос лишь для того, чтобы доказать, что это не так. Я хотела ударить ее по лицу.

— Мне казалось, что я в ловушке, — пробормотала я.

Я злилась на то, как ощущала себя из-за этой женщины, как будто у меня не было законного права для обморока, и я была в огромном открытом коридоре. Будто это была моя вина.

— Понятно. У вас когда-нибудь раньше был приступ на открытых пространствах? — спросила она.

Я задумалась на мгновение. А затем воспоминание заполнило мой разум. Оно не имело ничего общего с открытым пространством. Оно было связано с детской площадкой старого «МакДональдса» особенно с одним игровым оборудованием: «Тюрьмой надзирателя Биг Мака». Мне было семь, и мы были на отдыхе, путешествовали по Техасу. Остановились, чтобы пообедать, и я упросила, чтобы меня отпустили поиграть на игровой площадке, ни у одного «МакДональдса» не было такой площадки, только у этого. Сами детские комплексы были пластиковые и безопасные. Но эти были из блестящего металла — сияющие и опасные на жарком солнце — и они так и манили меня.

Я видела, как несколько детей играли в «Тюрьме надзирателя Биг Мака» и захотела присоединиться к ним. Это была длинная металлическая труба, в которой размещалась лестница. Верхушка тюрьмы напоминала по форме огромный плоский шар-гамбургер, верхние и нижние булочки разделены металлической опорой, напоминающей тюремную клетку.

В тот день я впервые испытала приступ клаустрофобии, поднимаясь вверх по лестнице. Внутри было довольно много места, что позволяло удобно ползать, но я не могла встать. И не могла поднять голову, чтобы увидеть, что передо мной. Я проползла один раз по кругу, и решила, что плохо себя чувствую. Я хотела выбраться. Но лестница была заблокирована. Много детей поднималось внутрь, так что у меня не было другого выхода, кроме как отступить назад, и ждать, пока они заберутся, прежде чем я смогу спуститься. Они продолжали залезать, двигаясь влево и вправо, прижимая меня к металлической решетке.

Я запаниковала. Я пыталась обойти тощего мальчика, но он закричал на меня. Я ощутила, как по моему лицу покатились горячие слезы, когда смотрела сквозь решетки на родителей, сидящих за столиком. Они были погружены в разговор и не видели меня. Не понимали, что я в ловушке. Я закричала о помощи, и они, наконец, посмотрели на меня. Они махнули мне и улыбнулись, думая, что я играю. Нет, нет! Думаю, я так сильно качая головой, что мои заколки ослабли. Я не играю! Помогите мне!

Я не могла дышать. Я знала, что могу убить кого-нибудь, лишь бы выбраться. Даже в семь лет я думала о том, кто мог построить такую ужасную детскую площадку как эту?

Я развернулась к детям, толпившимся в тюрьме, и закричала во всю силу своих легких:

— Выпустите меня отсюда!!!

Их глаза расширились. Должно быть, я выглядела как сумасшедшая. Мои волосы торчали во все стороны. Лицо в слезах. Дети толкали друг друга в одну сторону, создавая немного пространства для меня, чтобы я проползла к лестнице. Как только моя нога коснулась первой ступеньки, то почувствовала, как паника спадает. Я посмотрела вниз трубы на девочку, которая только что подошла и схватилась за края лестницы.

— Уйди с моего пути! — закричала я на нее.

Девочка подняла голову на секунду, ее нижняя губа задрожала, потом она убежала, крича.

Я в спешке соскользнула вниз по лестнице, чтобы быть подальше от «Тюрьмы надзирателя Биг Мака» настолько, насколько это вообще возможно. Я побежала к родителям, бросившись к отцу, который притянул меня к себе на колени и спросил, что произошло. Я сильно плакала у его груди, так сильно, что не могла дышать. Меня увидел работник магазина и ушел за бумажным пакетом. Вернувшись, он протянул мне пакет и велел дышать в него. Я повиновалась, потому что передо мной стоял взрослый человек, и я автоматически доверяла ему.

Я посмотрела на взрослого, передо мной стояла медсестра.

— Ты в порядке? — тихо спросила она.

Я понятия не имела, что плакала.

— Это все офицер Биг Мак виноват! — рыдала я.

Одна сторона рта медсестра приподнялась вверх.

— Я тоже ненавидела эту проклятую решетку.

***

Я слонялась возле спортзала в ожидании Кэла. Он опаздывал, и, думаю, он делал это нарочно. Уверена, ему нравилось заставлять меня ждать его. Я взглянула на часы. Четверть пятого. Может, мне уйти? Я не останусь и не позволю кому-то заставить чувствовать себя глупо. Я уже чувствовала себя нелепо из-за моей панической атаки.

К счастью, единственными свидетелями моего приступа были первокурсники и второкурсники. Старшеклассники были на обеде. Уверена, студенты будут сплетничать об этом, но думала, что старшеклассников это не будет заботить. В первую неделю своего пребывания здесь я заметила, что старшеклассники держатся отдельно от остальных студентов. Снобы, на самом деле. То тут, то там я замечала, как один из них общается с первокурсницей и второкурсницей. Легкая цель, я так полагала.

Еще несколько минут прошло, и я твердо решила уйти. Конечно, именно тогда появился Кэл, словно бы из ниоткуда, прогулочным шагом направляясь ко мне с такой небрежностью, которая заставила меня мгновенно рассердиться.

— Прости за опоздание, — извинился он. — Кое-что случилось.