Но самым главным отвлекающим фактором являлся сам Гоголь. Рассказать отцу о том, что наш сосед все знает, означало поставить жирную точку в наших так и не начавшихся отношениях. Я понимала, что ничем хорошим мое промедление не закончится, что надо это сделать как можно быстрее. Но рука слабела с каждым мгновением, и вскоре совсем опустилась, безвольно повиснув вдоль тела.

С самого начала я была готова к тому, что Никита окажется корыстным, наглым типом, которому от меня нужен только секс. Я не питала насчет него радужных иллюзий и не надеялась, что он изменится. И, кажется, еще тогда проиграла этот бой. Как бы я не уговаривала себя пройти мимо, послать парня к черту, не могла этого сделать. Меня тянуло к нему с непреодолимой силой, противиться которой было невозможно.

Слабая. Хотя, раньше никогда себя таковой не считала. А сейчас… Стою рядом с отцовским кабинетом, уже вполоборота, и смотрю на входную дверь в прихожей. За ней с Юлькой и Веником разговаривает тот, кто незаметно для меня самой украл мое сердце. И я боюсь пойти к нему и забрать назад то, что принадлежит только мне. Потому что, опять же, боюсь, что вместе с сердцем он похитит и меня саму.

Ноги сделались ватными. Что бы папа ни говорил, ни сегодня, ни потом, когда накопает на Гоголя что-то еще, я не смогу вернуть все назад. Не знаю, что должно произойти, чтобы я разочаровалась в Никите до такой степени, что он бы вновь стал для меня обычным парнем.

Как оказалась в своей комнате, помню плохо. Просто неожиданно очнулась от забытья и обнаружила себя стоящей посередине своей норы, в которой уже успел побывать Ник. Воспоминания нахлынули с новой силой.

От очередной мысли меня отвлёк звук открываемой входной двери. Недолго думая, я опрометью метнулась к кровати, чтобы уже через несколько мгновений притвориться спящей.

Я не хотела никого видеть. Хотелось просто лежать, смотреть в потолок. Может, плакать. А потом заснуть и проснуться только ночью, когда все уже лягут спать. Тогда я смогу по-тихому заварить себе чай и съесть в прикусу с ним Бабаевскую шоколадку с коньяком. И еще вчерашний пирожок. Надеюсь, в холодильнике еще осталась парочка.

Тихие шаги за дверью и осторожный стук сказали о том, что на разведку пришла Юлька. Нет-нет… Не сейчас. Я должна полностью успокоиться. И только потом уже смогу выйти и нормально поговорить с Никитой. Иначе, ничего хорошего из нашей беседы не выйдет.

Еще один стук, и дверь бесшумно отворилась. Шаги возобновились, и я поняла, что сестра решила взять меня штурмом. Только вот кого брать, если этот кто-то самым наглым образом спит?

— Тук-тук… — проговорила систер, надеясь, что я ей отвечу. — Крис, ты спишь? Реально?

Как бы да. И в отличие от нашего брата я не часто имитировала сон во время бодрствования. Просто Вениамин у нас периодически балуется просмотром мужских журналов… Ну, а когда был чуть помладше, таким же образом скрывал от родителей, что до трех утра играл в телефоне… Так что, в моем случае, в плане доверия со стороны домашних, все было куда более радужно.

— Пс! — шикнула Юля на кого-то. — Она спит.

Не закрыла входную дверь, что ли? А там парни наверняка внимательно вслушиваются в то, что происходит в квартире. И не боятся же все трое попасть под горячую руку главы нашего семейства. Как будут оправдываться перед папой, когда он застанет и Гоголева-младшего на пороге своего дома?

— Так буди! — раздался нетерпеливый голос брата.

Время замедлилось. Мир сосредоточился на одном человеке, которого мне нельзя было видеть. Но это "нельзя" ничего не стоило против моего желания быть с ним. Против его желания обладать мной. Против стремления брата и сестры свести нас. Интересно, они вообще понимают, что случится, если у них получится это сделать? Вряд ли.

Липкий страх окутал душу и заставил сердце биться сильнее. Как мне себя вести, когда больше нет выбора? Надо будет открыть глаза, состроить недовольное выражение на лице, зевнуть, встать с постели. А дальше? Я уже не ребенок, чтобы заныть, что не хочу никуда идти. Позвать взрослых и наябедничать им на брата и сестру. Надо пойти и разузнать, почему Гоголю так сильно захотелось меня увидеть, что они с Веником никак не отреагировали на новость о том, что я сплю.

Разбудить во что бы то ни стало и вывести на лестничную клетку. Неужели его отец настолько сильно надавил на Никиту, что сын теперь из кожи вон лезет, чтобы вернуть мое доверие? А если его запугали или вообще угрожали, шантажировали? Странно все это. И почему образ Никиты не вяжется у меня со всеми этими ужасами? В этом-то и заключается вся проблема. Не похож он на богатенького сынка суперкрутого бизнесмена, который без указания папочки и шагу в сторону не сделает. Впрочем, я пристрастна. Сосед может оказаться кем угодно. А я потом буду сидеть с разбитым сердцем в компании брата и сестры и слушать тяжелую музыку у Вениамина в комнате.


Глава 5

Никита


Когда Юля рассказала нам с Веником о том, что Лисицын уже проделал масштабную работу по разоблачению замыслов великого и ужасного Гоголева-старшего, я, мягко говоря, был в шоке. Я был в ах*е! Нахрена ему это понадобилось так скоро? Теперь у меня совершенно нет времени все уладить. Да мне завтра просто-напросто не дадут зайти в квартиру и рассказать отцу Крис про Крымова.

И это я еще воспользовался одной из дочерей Лисицына… Да Влад поступил в сто раз хуже. Он трус. Я-то влезать в дела наших родаков вообще не собираюсь. Мне пох*й на их бизнес, неудавшееся сотрудничество, взаимную неприязнь. Я люблю Кристину, и меня не колышет приказ бати достать какие-то там документы.

— …Она спит, — выглядывая из квартиры, сообщила нам Юля.

Кто бы сомневался. После такого Крис теперь накрутит себя и возненавидит… меня. И наверняка захочет порвать со мной все отношения. Только я не намерен сдаваться без боя. Я ни в чем перед ней не виноват, и потому добьюсь своего — поговорю с ней прямо сейчас. Тем более, что, скорее всего, девчонка тупо претворяется.

Под моим полным сарказма и скепсиса взглядом Вениамин дал указания разбудить среднюю сестру.

Вот, хитрюга! Моя. Прямо для меня девочка и ни для кого другого. После такой новости завалиться спать и даже не поплакать. Не верю!

Лисичка любит меня, я уверен в этом. Тот, кому ты безразличен, не сможет притворяться столь мастерски. Чувства подделать нельзя. Можно только на время заглушить. Но стоит оказаться рядом с тем, от кого у тебя сносит крышу… И все летит в задницу.

Я думал, поседею за час, что провел на лестничной клетке в обществе Лисицыных. Сначала ко мне позвонила старшая, потом — нас застукал младший. Ну а далее мы втроем обсуждали, что делать дальше: пойти к их отцу или пока не стоит. В итоге решили подождать. Вдруг к нему в руки попадет распечатка моих звонков. А если повезет, то и запись какого-нибудь разговора раздобудет. Второй момент: разобраться с Кристиной, которая безоговорочно поверила своему отцу. Тут сложнее.

Девчонка и так всячески гнала меня, бежала прочь. Она не верила словам, считая меня полной скотиной и мразью. В принципе, так оно и было. До нее. А потом меня переклинило настолько, что хоть волком вой. Мне жизненно необходимо видеть ее каждый день, чувствовать запах, прикосновения, дыхание. Боюсь, что скоро стану зависим и от поцелуев. Я испытываю почти физическую боль, когда вновь и вновь сталкиваюсь с ее недоверием. Однако, уверенность в ответных чувствах лечит. Ей нужно время. Она не может заклеймить меня только потому, что ношу фамилию отца.

Юлия и Вениамин переговаривались между собой не громко, но их батя все равно услышал. Выглянул в коридор и принялся допытываться насчет поднятой возни:

— Юля? — голос мужчины был настороженным. — Что происходит?

— Да это Веник никак в квартиру не зайдет, — принялась с ходу врать девчонка. — Все рвется обратно к своей зазнобе. Хотя, до этого уже почти зашел в дом. Любовь… Что поделать?

И это при том, что он только сегодня с ней познакомился. И переспал. А теперь, якобы собрался к ней обратно. Вот, крышесносная семейка.

— Да, блин… — выругался их младший и неохотно поплелся в квартиру. Я же предусмотрительно отступил в сторону. Мало ли, их отец решит поближе рассмотреть своих хитрожопых детей. — Она прикольная.

— И доступная, — съехидничала Юля.

— И не та, что тебе разбила сердце? — послышался из недр незнакомый мне женский голос. Наверное, мать.

— Не-а, мам, — откликнулась старшая. — Ту он как-то быстро разлюбил.

Знакомая ситуация. Хотя, не очень… Меня не часто бросали. И я не парился по этому поводу. Ну, нет и нет… Что я не найду, с кем переспать? Черт, и где то время, когда я еще не был знаком с Кристиной Лисицыной?

— Мрак, — выдала моя будущая теща.

— Сын, нам надо поговорить, — добавил… будущий тесть.

Хм, а мне нравится про себя их так называть. В реале бы только не ляпнуть подобное. Тогда с меня три шкуры сдерут прежде, чем Лисичка переедет ко мне на ПМЖ.

— Ну, па-а-ап, — противно протянул Веник, а меня чуть не вырвало. Неужели в его возрасте был таким же сопляком, нытиком? — Может, просто чай попьем?

— Говори тише, у тебя сестра спит! — прошипела его мать. — И заходи уже, не пори комедию.

— Да не спит, небось, уже, — отмахнулся Вениамин, переступая порог и прикрывая за собой дверь.

И все. Я лишился шанса поговорить с Крис сию же минуту. Надо было самому по-быстрому залететь к ней в комнату, заграбастать девчонку в охапку и утащить к себе домой. Зуб даю, она бы даже не пискнула. И родаки бы не узнали, что у их младшего сына новая девушка, которая дала ему при первой же встрече. Пускай, это и вписка у кого-то из одноклассников. Парень не настолько бухой и наверняка понимал, что перед ним в овощ пьяная девственница. Или безбожно в него влюбленная, раз согласилась раздвинуть ноги перед парнем, с которым не имеет никаких отношений. Хотя, черт этих малолеток знает… В пятнадцать — шестнадцать лет у нее уже мог быть довольно большой сексуальный опыт. Дала и дала. Одним больше, одним меньше — роли не играет.