— Я вижу, вы тоже были ранены, мистер Кэррил?

Ричард поднес руку к щеке и ответил невозмутимо:

— Это только царапина, сэр. Увлекшись стрельбой по голубям, я забыл об осторожности. Но тот офицер — он не слишком пострадал, я надеюсь?

— Нет. Главарь контрабандистов всего лишь прострелил ему правую ладонь.

— Но после этого на помощь нашим волонтерам, без сомнения, пришлют подкрепление из соседнего графства?

— Едва ли. Там и без того есть чем заняться. Мне докладывали, что у них назревают серьезные беспорядки…

— Значит, все останется по-старому? — перебила его Арабелла. — Если… если здесь и в самом деле есть контрабандисты, они будут продолжать свое дело так, словно отец и не приезжал сюда. Это занимало его ум днем и ночью. Выходит, в конце концов он потерпел поражение.

Ричард повернулся к ней:

— Я как-то попытался объяснить вам, мисс Глинд, что наши местные обычаи далеки от лондонских. Здесь людей объединяет круговая порука, а также сочувствие к контрабандистам. Ваш отец не сумел этого понять. Он поторопился подавить этот протест против не пользующихся поддержкой законов о торговле, в котором, как вы, наверное, уже знаете, принимал участие его брат.

— А это снова возвращает нас, — подхватила тетя Мэри, — к тому, что я сказала, — сэр Генри разворошил осиное гнездо и пожал плоды.

Что-то в ее голосе заставило Ричарда поднять на нее взгляд. Он встретился с ее темными, проницательными глазами.

— Вы предполагаете, мэм…

— Я ничего не предполагаю, сэр. Мы с Арабеллой считаем, что смерть моего шурина произошла в результате несчастного случая, очевидно в самом деле имевшего место. Пастор конечно же прочтет по этому случаю подходящую проповедь, тем дело и закончится. И это к лучшему. Моя бедная девочка и так уже достаточно настрадалась. Как только минует срок, я заберу ее с собой в Лондон.

У Арабеллы дрогнули ресницы, и она не сумела сдержать невольной улыбки. Ричард поднялся.

— С ее отъездом Суссекс много потеряет. — Он отвесил поклон обеим леди. — Если я смогу что-то сделать для вас за то время, которое вы еще пробудете здесь, я к вашим услугам.

Арабелла коснулась пальчиками его локтя. Теперь он испытывал к ней всего лишь сочувствие — ведь на пути в Лондон ей придется проезжать по диким суссекским долинам.

— Вы очень добры, мистер Кэррил. Но я никогда и не сомневалась в вашей доброте. Если бы не дружба с вами, я была бы здесь очень несчастна.

Он еще раз поклонился и поднес ее руку к губам. Она проговорила так тихо, что ее услышал только он один:

— Мы оба не смогли бы жить с подрезанными крыльями…

Ричард помог старому судье подняться на ноги и довел его до дверей. На крыльце сэр Томас повернулся к Ричарду:

— Не так давно, знаете ли, здешние контрабандисты имели дерзость оставить на моем сеновале бочонок бренди. Сэру Генри следовало полюбить этот французский напиток. В этом случае он, вероятно, остался бы жив.

Ричард всмотрелся в мутноватые глаза старика, стараясь правильно истолковать его слова.

— Неужели вы не запираете на ночь двери конюшни, сэр?

— Не запираю! Я, видите ли, человек доверчивый, мистер Кэррил. Когда физические силы приходят в упадок, особенно начинаешь любить спокойную, беззаботную жизнь. В вашем возрасте царапина на щеке, полученная по неосторожности во время… стрельбы по голубям, кажется, вы сказали, может считаться символом мужественности. Шрам делает вас интереснее в глазах дам, не так ли? Вы — любитель дамского общества?

— Я бы не сказал, сэр. По крайней мере, я… — Он, покраснев, добавил: — Через неделю я женюсь, сэр.

Сэр Томас, который уже поставил ногу на ступеньку кареты, помедлил.

— Прекрасно. На той чудесной девушке, которая содержит школу для деревенских детей?

— Да, сэр. На мисс Хардэм.

Старик хихикнул:

— Чарльз частенько упоминал о ней. Говорил, что из-за нее ему хотелось бы стать моложе. Она будет вам хорошей женой, внесет оживление в ваш тихий дом, подарит вам крепких, здоровых детишек. Пользуйтесь молодостью, мистер Кэррил, она пролетает так быстро.

Громко сопя, он забрался в карету и, устроившись на сиденье, добавил:

— В тот день, когда на моем сеновале вновь окажется бочонок бренди, я выпью за ваше семейное счастье.

Когда склонивший голову Ричард выпрямился, он ясно увидел, как старик подмигивает ему.

Глава 14

Золотые и ржавые листья забивались между скатами крыши, плавали по темной воде озера. Черное небо усеивала звездная россыпь. Между старыми вязами и на жнивье тонкая пелена тумана сгущалась в причудливые формы.

Кейт стояла рядом с Ричардом на террасе усадьбы, одной рукой сжимала его руку, а другой запахивала плащ.

— Сегодня холодно будет ждать французов. Ты тепло оделся?

— Если я надену еще что-нибудь, у моей лошади подкосятся колени, — засмеялся он.

— А ты уверен, что Сайлас научился наконец подавать сигнал тревоги?

— Абсолютно уверен. Но он не понадобится. Чего нам бояться? Уже много недель, как нас оставили в покое. Если бы была хоть малейшая угроза, сэр Томас Мартинье непременно предупредил бы меня. Теперь все снова стало так же безопасно, так тогда, когда жив был сэр Чарльз. А ты все равно дрожишь, Кейт.

Она склонила голову ему на плечо.

— Все женщины дрожат в такие минуты.

— Хочешь, чтобы я остался с тобой?

Она резко выпрямилась.

— Конечно нет. Я еще не до такой степени раскисла.

— Не жди меня. Сегодня я проеду до чичестерских пещер.

— Думаешь, я смогу спокойно спать в ночь вылазки? Джудит составит мне компанию, она всегда готова поболтать о Джонатане. Он едет с тобой?

— Да. Теперь даже Мэтью поверил, что это он спас нас той ночью, когда прибежал предупредить тебя. Мне будет жаль, когда он уедет к своему дяде, он отличный парень.

— А мне будет не хватать Джудит, когда она переедет к нему! Хорошо, что они станут жить не слишком далеко отсюда и мы сможем их навещать. Хотя… — Она помедлила и нахмурилась. — Может быть, ты решишь, что мне не пристало общаться с бывшим лакеем?

Он взял ее руку и поднес к губам.

— Ай-ай-ай, Кейт!

Она нахмурилась еще сильнее.

— Ты надо мной смеешься!

— Прости, милая. Но эта новая Катарина, которая пытается соответствовать общепринятым нормам, кажется мне незнакомкой.

— Но, Ричард! Как твоя жена, я…

Он привлек ее к себе.

— Как моя жена ты само совершенство. Я уже сказал тебе однажды, что не хочу, чтобы ты менялась.

— Но тогда ты думал другое.

— А теперь я говорю то, что думаю и что чувствую. Поверишь ты мне, наконец, и перестанешь изображать из себя Арабеллу?

Она отстранилась от него и прошла по террасе скользящей поступью Арабеллы, затем снова бросилась к нему в объятия.

— Бесполезно! — засмеялась она. — Все равно у меня нет ее светлых локонов, голубых глаз и утонченности.

— Я хочу, чтобы ты оставалась такой, какая ты есть, всегда.

— Даже когда…

— Да, — решительно ответил он. — В эти четыре месяца нашей совместной жизни я был более счастлив, чем на протяжении всей прежней жизни. И ты знаешь, что я хочу, чтобы наш сынишка разделил это счастье с нами, хочу, чтобы в нашем доме звучал детский смех, а не вздохи, которыми я наполнял его в детстве. И это умение смеяться наши дети унаследуют от тебя.

Она обхватила руками его за шею и притянула к себе его голову.

— А от своего отца? — прошептала она. — Что они унаследуют от тебя?

Он молчал, и поэтому она ответила за него:

— Я скажу тебе, любимый. Они возьмут от тебя доброту, мягкость и терпение. Но в первую очередь конечно же храбрость.

Он хотел что-то сказать, но она зажала ему рот рукой:

— Нет, Ричард. Не хочу больше слышать твоих возражений. С тех пор как ты испытал себя, ты и сам в них не веришь.

Он обнял ее и поцеловал с такой страстью, что даже эта недолгая разлука сделалась для нее невыносимой.

Подошел Джеми, ведя на поводу лошадь Ричарда, и они разомкнули объятия. Теперь мальчик держался прямо, его мышцы окрепли, лицо загорело после долгих часов, проведенных в саду усадьбы, за которым он ухаживал.

Пока Ричард садился в седло, мальчик держал поводья. Передавая их Ричарду, он сказал:

— Не волнуйтесь за миссис Кэррил, сэр. Пока вас не будет, я стану охранять ее от всякого зла.

Кейт обняла мальчика за плечи.

— Мы это знаем, Джеми. Мы знаем это… даже слишком хорошо.

Ричард улыбнулся им обоим. Из конюшни вышел Джонатан, спеша присоединиться к нему. Кейт коснулась колена мужа.

— Будь осторожен, любимый. Пусть теперь и нет никакой опасности, но все равно могут случиться… всякие неожиданности. Да, совсем забыла! Возьми это.

Он уставился на зеленый стебелек, который она ему протянула.

— Четырехлистный клевер! Ах, Кейт, ты неисправима.

— От него хуже не будет, и кроме того…

— Хорошо. Я стану дорожить им, как если бы он был сделан из золота. Но на мне и так уже мой чудесный покров, лучшее средство от любой опасности.

— Что за чушь? Какой еще чудесный покров?

Он наклонился, чтобы еще разок поцеловать ее.

— Сотканный тобой покров, которым ты каждый день окружаешь меня все плотнее. Покров любви…

Она постояла, прислушиваясь, как удаляется в глубь аллеи топот копыт. Когда он наконец затих вдали, она увидела, что стоит в одиночестве. Джеми скромно отошел в сторонку, дожидаясь, когда она позовет его заниматься. Его никогда не удавалось убедить лечь спать до возвращения Ричарда.

Кейт прошла по террасе и облокотилась на балюстраду, слегка вздрагивая от ночной прохлады. В тишине она услышала с пастбища ржание кобылы Ричарда, обиженной на то, что хозяин оставил ее дома. Над головой быстро пролетела дикая утка, возвращавшаяся на залив, чтобы провести там зиму. В воздухе пахло свежевскопанной землей. В эту землю уже брошены семена, которые весной дадут зеленые всходы, как она сама в пору цветения и птичьих трелей примет в свои объятия новую жизнь, которая уже теплилась внутри нее.