— Потому что не пройдет и дня, как ты сам откроешь дверь, ибо терпеть не можешь меня наказывать.

— Вздор! Придумай что-нибудь другое! — потребовал он.

Мелисса подвинулась к Линкольну. Ей нечего было бояться отца, но она инстинктивно жалась под крылышко жениха в поисках защиты и поддержки. Кимберли сразу отметила это, хотя сама Мелисса еще не осознала смысл своего поступка.

— Он привез ее обратно, — спокойно заметила Кимберли. — По-моему, уже одно это должно вызвать уважение к нему. И они не женаты, хотя могли бы. Но Линкольн вернул Мелиссу, вместо того чтобы…

— Ты отказываешься от нее? — ахнул Локлан, забыв о своем первоначальном намерении.

— Наоборот, только и мечтаю о том дне, когда она станет моей женой. Но ее счастье значит для меня больше моего собственного, и, поскольку она не может обойтись без вашего благословения, я сделаю все возможное, чтобы его получить.

— Это его решение, — вставила Мелисса. — Я бы вышла за него при любых обстоятельствах. Но предпочитаю свадьбу, о которой всегда мечтала. Чтобы ты отдавал меня жениху, а все родные собрались разделить мою радость! Линкольн согласился со мной и сделал так, как мне лучше. Я знаю, что он предназначен мне судьбой. И хочу, чтобы ты тоже был в этом уверен.

— Я с такой же легкостью мог бы сказать, что он не годится для тебя и что я сделаю все, лишь бы ты это увидела. Ты позволяешь чувствам взять верх над разумом.

— А что такое замужество, если не чувства? Неужели любовь тут ни при чем?

— Может, это глубоко ранит тебя, но любовь тут действительно ни при чем.

— Поверить не могу, что именно ты это сказал! — ахнула Мелисса.

— Ты моя дочь, — упрямо отвечал Локлан, — и твое благополучие для меня превыше всего. И уж разумеется, превыше твоих желаний и капризов. Если ты погибнешь, потому что им снова овладеет неукротимая ярость и он снова сметет все на своем пути, что тогда скажешь? Что умерла счастливой?

— Он не…

— Я знаю, что он не причинит тебе зла намеренно. В этом можешь меня не убеждать, — кивнул Локлан. — А я и боюсь именно случайного убийства.

— Ты просишь невозможного. Достаточно того, что я верю: его чувства, неизменно глубокие, сумеют охладить ярость. Впрочем, я не думаю, что до этого дойдет. Но он возненавидел моих дядюшек, когда те попытались одолеть его. Поэтому и обозлился на них, но я.. я никогда не сделаю ничего такого, чтобы вызвать его гнев.

Локлан покачал головой:

— Ни он, ни ты, Мелли, не сможете этого гарантировать.

Мелли в отчаянии воздела руки к небу:

— До чего же ты упрям!

— Кто-нибудь хочет чая? — сухо осведомилась Кимберли, прерывая спор и явно намекая на то, что так они ни к чему не придут. Локлан провел рукой по лицу и шагнул к камину. Кимберли попыталась сменить тему, но, к сожалению, совершила ошибку, обратившись к мужу:

— Почему ты так быстро вернулся? Не ожидала тебя раньше завтрашнего дня.

— У меня было предчувствие, что она вернется. Зная свою девочку, я не мог и мысли допустить, что она сможет долго выносить разлуку с нами.

Плохо скрытый упрек побудил Мелиссу запальчиво отпарировать:

— Верно, па, но, зная тебя, не могу понять, почему ты так жестоко лишаешь меня единственной радости! Или не хочешь принять в расчет, как жестоко терзаешь меня?

— Это не слишком справедливо, Мелли, — запротестовала Кимберли.

— Прекратите! — гневно воскликнул Линкольн. — Я больше не желаю это слушать! Не для того я привез ее домой, чтобы ссориться с вами. Все это так бессмысленно! Я хочу жениться на ней, она хочет выйти замуж за меня, вот что самое главное! Но для вас это ничто. Из-за моего прошлого вы считаете, что я представляю опасность для Мелли. Если есть способ доказать, что это не так, я готов. Подумайте об этом.

— Молодец! — воскликнула Кимберли и устремила на мужа взор, ясно говоривший: «Решай скорее!»

Он не сразу понял жену, но уже через минуту согласно кивнул. И, тяжело вздохнув, неохотно пробормотал:

— Хорошо, у меня есть предложение. И я делаю его не только потому, что получаю возможность как можно скорее убраться из города, который ненавижу. Поедем с нами домой, парень, в Крегору. Погости немного, узнаем друг друга получше.

— С удовольствием! — воскликнул Линкольн.

— Я не говорю, что мое мнение можно изменить, — предупредил Локлан, когда жена и дочь счастливо заулыбались. — Но никогда не мешает подумать и посмотреть, что будет.

Глава 40

Путешествие в Шотландию проходило далеко не в столь натянутой атмосфере, как можно было ожидать. Они уехали на следующее же утро, еще до полудня. Никто из Макферсонов, отправившихся на поиски сбежавшей парочки, пока не вернулся, но Локлан отправил гонцов, чтобы найти их и передать, что все хорошо, дочь вернулась, и все Макгрегоры вместе с пылким поклонником Мелиссы отправились домой.

Линкольн велел привести свою лошадь и экипаж, чтобы уложить вещи, как его, так и Мелиссы. Каждое утро он и Макгрегоры проводили по несколько часов в седле. В конце концов, не нужно ждать приезда в Шотландию, чтобы получше познакомиться.

По неписаному согласию никто не упоминал о прошлом, о попытке побега или о любой теме, могущей привести к новым ссорам, во всяким случае, пока они в пути и вынуждены все дни проводить вместе. Случались даже моменты общего веселья, не слишком частые, но все же это было хорошим знаком. К сожалению, у Мелиссы и Линкольна не было ни малейшей возможности поговорить наедине. Родители не спускали с нее глаз, то ли намеренно, то ли до сих пор не оправились от тревог, которые она им причинила.

Шестеро братьев Макферсон вскоре присоединились к ним: оказалось, что гонцы все-таки их отыскали. Но вместо того чтобы вернуться домой, она посчитали, что все пропало, Мелиссе грозит неминуемая беда, и поэтому стали добровольными стражами при Макгрегорах. Хорошо еще, что, обменявшись несколькими резкими фразами с Линкольном, они замолчали и больше не причиняли ему никаких неприятностей… пока.

Их прибытие не принесло никакого беспокойства, если не считать мрачных взглядов в сторону Линкольна. Однако возникло и серьезное затруднение, на которое не рассчитывали Мелисса и Линкольн. Испробовав восторги чувственных наслаждений, они терзались день и ночь, лишенные запретных ласк. Теперь даже самое невинное прикосновение вызывало неодобрительные гримасы и строгие взоры.

Скоро они уже не могли смотреть друг на друга без страха, что все усилия Линкольна заслужить одобрение семьи окажутся напрасными. И Мелисса постоянно сгорала от стыда, опасаясь, что все замечают, как она относится к Линкольну.

Кимберли все понимала и, зная, что у молодых людей уже была брачная ночь, всячески старалась отвлечь Локлана каждый раз, когда Линкольн бросал на Мелиссу пылкие взоры или когда желание последней становилось слишком очевидным. В последний день путешествия Линкольн мудро держался подальше от их экипажа под предлогом того, что не спал прошлой ночью и теперь хочет подремать в своей карете.

Он, разумеется, не спал. Мучительно размышлял, как бы остаться вдвоем с Мелиссой и не навлечь на себя гнев родителя. В дороге это оказалось невозможным. Они нанимали в гостиницах всего две комнаты, одну для мужчин, — чистый ад, с тех пор как заявились Макферсоны, — и одну для женщин.

Видеть Мелиссу день за днем и не иметь возможности поцеловать, или хотя бы дотронуться… да он непременно лишится рассудка! Они хотят доказательства того, что он не в себе? Так и будет, если он не найдет выхода и не увидится с Мелиссой без посторонних глаз.

Они довольно быстро добрались до шотландской границы, но впереди предстоял путь в горы, а это означало очередную ночь в гостинице. К сожалению, утром их нагнал еще один дядюшка Мелиссы, а в гостинице просто не было свободных номеров. Пришлось внести тюфяки к постелить остальным на полу.

Линкольн задремал, но Макферсоны славились шумливостью не только наяву, но и во сне, и поэтому богатырский храп вскоре выгнал его на улицу. Он решил было отыскать вязанку мягкого сена в конюшне, но не успел туда добраться. Спускаясь по лестнице, он встретился с очередным Макферсоном, к несчастью, именно с тем, кого еще не успел нагнать гонец.

— Так вот где вы прятались, — бешеным шепотом прошипел Чарлз, прежде чем подставить Линкольну подножку. Оба покатились вниз, набили синяки и шишки, но ни один не был серьезно ранен. Однако дело на этом не кончилось. Чарлз не спал несколько дней и поэтому был взбешен и не способен думать связно. Кроме того, он был полон решимости наказать Линкольна за то, что тот сбежал с Мелиссой, после того как ему отказали. Очевидно, он вообразил, что может сделать это самостоятельно, и, следовательно, не намеревался слушать ни объяснений, ни извинений.

Драка быстро переросла в отчаянную борьбу. У подножия лестницы не было достаточно места, чтобы вскочить на ноги, и Чарлз, поняв, что для него лучше всего будет удерживать Линкольна на полу, старался изо всех сил. Каждый раз, когда Линкольн отводил руку для удара, его локоть непременно ударялся в стену или пол. Каждый раз, когда пытался сказать что-то, на него попросту рычали и снова валили на спину.

Линкольн все же ухитрился оказаться сверху и влепить Чарлзу по физиономии. Чарлз от удивления опустил руки, что дало Линкольну время выпалить:

— Она здесь вместе с родителями и почти всеми твоими братьями. Меня пригласили погостить в Крегору.

Вообразив, что теперь его отпустят, он попытался встать, но тут же вновь получил подножку.

— Черта с два! Какой дурак этому поверит? — фыркнул Чарлз, снова принимаясь тузить врага.

Нилл, не успевший уснуть, слышал все начиная с падения с лестницы. Вознамерившись узнать, в чем дело, он разбудил остальных братьев. Все расселись на ступеньках, от души наслаждаясь редким зрелищем.

— Может, помочь? — вопросил наконец Нилл, подтолкнув локтем ближайшего к нему брата.