— Ну… теперь, когда ты упомянул об этом…

Глаза 32

— Она здорово злится, — предупредил Йен Шестой братьев, перед тем как войти в столовую, где уже собрались семейства Макгрегор и Сент-Джеймс. — Еще по дороге сюда так и кипела. Значит, Локлан скорее всего тоже не в настроении.

Уильям, задержавшийся в дверях, отметил весьма теплую атмосферу тесного собрания и прошептал:

— А по мне, так Кимбер успела оттаять.

— Щеки у нее, как две розы, а мы знаем, что это означает, — понимающе кивнул Чарлз.

— Простудилась, что ли? — осведомился Нилл.

— Нет, осел ты этакий, скорее всего забавлялась с мужем в постели до самого ужина. Благослови Господь Локлана, лучшего времени он выбрать не мог!

При виде толпы Макферсонов компания дружно замолчала. Герцогиня встала, чтобы приветствовать гостей. Хорошо зная, с кем имеет дело, она вполне серьезно предупредила:

— Никаких споров до десерта.

Братья смущенно переглянулись. Кимберли по-прежнему не сказала ни слова, только внимательно осматривала каждого. Взор ее остановился на Дугале:

— Где, черт возьми, ты так покалечил свой несчастный нос, Дуги?

— Линкольн снова его сломал, — выпалил Нилл.

— Снова?

— Мы вернемся к этому… после десерта, — торопливо пообещал Каллум.

— А твой глаз, Малькольм? Его тоже подбил Линкольн? — продолжала Кимберли.

— Так уж вышло, — промямлил тот.

— И ты, Уильям?

Последний смущенно зарделся. Локлан разразился смехом, за что и заработал шестнадцать негодующих взглядов в свою сторону. Впрочем, он, как обычно, предпочел их Проигнорировать.

— Я поражен! — воскликнул Локлан, изучая каждого шурина поочередно. У четверых были фонари под глазами, а у Джейми — целых два. У нескольких разбиты губы, не говоря уже о синяках самой разнообразной формы.

— Поистине поражен, — продолжал Локлан. — Не хотелось бы, чтобы моя дочь вышла замуж за человека, не способного ее защитить и который напрудил бы в штаны, стоило мне косо посмотреть в его сторону. Но, по моему мнению, несомненным преимуществом является также и то, что он ничуть не боится Макферсонов!

— Кто-то слишком храбр, а кто-то слишком глуп, чтобы нас бояться, — заявил Адам.

— И то верно, — задумчиво кивнул Локлан, — первых вы уважаете, над вторыми смеетесь. Тем не менее мне этот человек нравится. Вероятно, и вам тоже, да только не хотите это признать. — Не получив ответа, Локлан снова хмыкнул, но тут же замаскировал смешок кашлем при виде трех помрачневших женских лиц. — Из почтения к нашей хозяйке похвалим ее тонкую кухню, посетуем на ужасную перенаселенность этого города и возмутимся отвратительным состоянием английских дорог, — поспешно добавил он.

— Стоит ли? — сухо обронил герцог. — По-моему, разговор и без того становится все интереснее.

— Если бы ты не сидел на другом конце стола, дорогой, — сладко улыбнулась мужу Меган, — пришлось бы на собственном опыте убедиться, до чего же остры носки у моих новых туфель.

Девлин зябко поежился. Остальные постепенно расслабились. Слуги начали разносить первое блюдо. И хотя темы, предложенные Локланом, во время долгого и превосходного ужина не обсуждались, никто не посмел упомянуть о Линкольне Бернетте.

Однако после десерта Девлин встал и объявил:

— Моя жена напомнила мне — причем, заметьте, не тратя слов, она достигла в этом настоящего совершенства, — что я не хочу вмешиваться в дела чужой семьи. Поэтому, если простите, мы с Меган удалимся: нам нужно наверстать все, упущенное за время моего отсутствия.

Кое-кто из Макферсонов посмотрел в сторону Мелиссы, ожидая, что та поймет намек и тоже покинет комнату. Но девушка вскинула голову и упрямо заявила:

— Я остаюсь. И поскольку все уже знаю, можете не сдерживаться! Меня не смущает даже то, что здесь будут говорить обо мне. Попытаюсь не вмешиваться, что для меня несложно, поскольку я все равно не желаю иметь ничего общего с вами. Я выслушала и Линкольна, так что не стесняйтесь, выкладывайте все. Правда, полагаю, что сначала дядя Дуги должен кое в чем признаться. Все равно правда выйдет наружу, когда па поговорит с Линкольном, так что давай, дядюшка, не медли.

Все, разумеется, повернулись к смущенно озиравшемуся Дугалу.

— В чем признаваться? Мелисса вздохнула:

— Видишь ли, когда выслушаешь дядюшку Йена — предполагаю, он принесет тебе дурные вести, — сам поймешь, что нужно добавить. Больше я ничего не скажу.

Она многозначительно уставилась на Йена Первого. Тот кивнул, откашлялся и торжественно обратился к сестре и зятю:

— Прежде всего должен признать, что мы наделали немало ошибок, с тех пор как обнаружили, кто ухаживает за Мелли, и приехали в Лондон, чтобы положить этому конец. Мы потребовали от Линка оставить в покое нашу племянницу, что, нужно отдать ему должное, он и делал, пока не обнаружил, что мы не позаботились рассказать Мелиссе о том, как с ним поступили.

— Но как же вы могли промолчать? Ведь это за ней ухаживали! — воскликнула Кимберли.

— На это было две веских причины: по крайней мере тогда мы считали их вескими. Мы не думали, что она так сильно им увлечена. Считали, что Мелли легко его забудет, найдет кого-то другого и так и не узнает неприятных подробностей всей этой истории. Но Линк вышел из себя и поведал ей обо всем.

— Поэтому она и расстроилась?

— Нет, с этим Мелли справилась и пообещала ждать вашего решения, прежде чем вновь с ним увидится. Потом я совершил вторую ошибку: не сообщил братьям о нашем разговоре с Мелли. Младшие договорились сами избавиться от Линкольна, поскольку он, очевидно, не собирался прислушиваться к нашим предупреждениям.

— Как именно избавиться? — нахмурился Локлан.

Йен рассказал о похищении, о путешествии в Китай и, прежде чем Локлан успел взорваться, — вид у него был весьма красноречивый, — поспешно добавил:

— Линкольн успел освободиться и вернуться. Я послал вам записку до того, как он появился в Лондоне. Узнав обо всем, Мелисса так рассердилась, что заперлась у себя и никого не пожелала видеть.

— Стоит ли ее осуждать? — иронически фыркнула Кимберли.

— Нет, мы сами во всем виноваты. Однако прежде чем набрасываться на них, помни: они были уверены, что Линкольн ослушался нас и продолжает ухаживать за Мелли, хотя мы его предупредили. Они ничего не знали о договоре между мной и Мелли, вот и подумали, что изгнать его из страны все же лучше, чем переломать ему все кости. Они пытались быть цивилизованными и не прибегать к насилию.

— Судя по вашему виду, насилия действительно удалось избежать, — сухо заметил Локлан.

— Вернувшись домой, Линк попытался поколотить нас всех, чтобы заставить уехать в Шотландию. Но у него не получилось, — пояснил Йен Первый, показывая на синяки.

— Думал одним махом добиться своего, да не вышло, — добавил Адам.

— Можно подумать, какая-то драка заставит нас удрать в кусты, — фыркнул Чарлз, — и бросить своих на произвол судьбы!

— Он хотел драться сразу со всеми? — недоверчиво переспросил Линкольн.

— Не такая уж эта безумная идея, как мы вообразили сначала, — признался Йен Первый. — Ему это почти удалось. Чуть-чуть везения, и нам всем плохо пришлось бы!

— Не правда, он не в себе, — заспорил Йен Третий. — Недаром затеял все это без всяких причин! Сам твердил, что не собирается мстить за похищение. Сказал, что делает это ради Мелли и чтобы помешать нам лезть не в свое дело. Но мы поклялись, что все зависит от тебя и что ты скоро будешь в городе. Какой же был смысл бросать нам вызов? Настоящее сумасшествие!

Мелисса хотела было сказать что-то, но плотно сжала губы. Йен Первый это заметил и улыбнулся.

— Можешь высказываться, Мелли, это все равно ничего не даст. И если знаешь причину, по которой Линк настаивал на схватке, будем рады ее услышать.

— Наверняка из-за мести, хотя он и отрицал это, — вставил Чарлз.

Мелисса покачала головой:

— У него не было причин лгать. Он потерпевшая сторона. Вы ожидали отмщения. Он отказался. Одно это говорит в его пользу. Может, все дело в том, что вы снова пытаетесь отобрать у него то, чего он так сильно хочет, только на этот раз способен постоять за себя. И куда лучше, чем девятнадцать лет назад.

— То есть ты считаешь, что это всего лишь способ показать, что с ним шутки плохи?

— Позволь мне спросить, с чего это ты вообразил, будто можешь явиться в город, отдавать Линкольну приказы, и тот просто-напросто подожмет хвост и забудет обо мне? Отречется, даже без борьбы? Только потому, что вас шестнадцать, а он один? Так вот. Сначала он решил подчиниться, считая, что у тебя есть право принимать решения, а я стану безмолвно повиноваться. Да, вы мои дяди, я вас люблю и даже, вполне возможно, соглашусь когда-нибудь снова разговаривать с вами, но вы не можете и не должны диктовать мне, что делать. Вполне вероятно, и он решил показать вам, что никто не имеет права управлять им и его поступками.

Кое-кто виновато потупился, но ни один не признал вслух свою не правоту. Все до единого пребывали в полной уверенности, что их борьба с Линкольном справедлива.

— Прежде чем меня окончательно запутают, — нетерпеливо вмешался Локлан, — не считаете, что пора бы рассказать, о чем вы тут толкуете?

Глава 33

Полный отчет занял почти полчаса. Говорил в основном Йен Первый, но братья то и дело вставляли собственные замечания. Мелисса тоже услышала немало нового, в том числе подробный список ран Линкольна, который он опустил в своем рассказе.

Они ничего не скрыли: как подружились с Линкольном, как он ополчился на них и затеял потасовку, а потом так и нарывался на драки. К тому времени как они замолчали, Мелисса была бледнее простыни. Даже ей стало ясно, почему они были против их брака. Она делала свои выводы, приводила собственные резоны того, что случилось, но что, если они правы? Что, если он тогда действительно был не в себе и приступ может повториться?