Теперь эта история превратилась для Гарри не просто в работу. Ему был брошен вызов, и Гарри охотно примет его. Чем опаснее игра, тем она интереснее, не так ли, господа? Итак, миссис Бэрри будет теперь начеку, и у нее есть сэр Галахад. Отлично! Но победа все равно останется за Гарри, потому что он умнее и хитрее их обоих. В той игре, которую они начали, он непобедим.

Уитли хочет, чтобы Гарри дал ему полный отчет о том, что происходит. Ничего, потерпит. Узнает обо всем только тогда, когда дело будет сделано, и не раньше.

Остановив кеб на углу Кинг-стрит, Гарри рассчитался с кучером и побрел, пошатываясь, к кофейне на углу Сент-Джеймс. Войдя внутрь, он сразу же поднялся в комнату на втором этаже. Человек, который покинул эту комнату спустя двадцать минут, был совершенно не похож на того человека, который входил в нее.

* * *

Боль полыхала в боку, тупыми ударами отзывалась в голове, и Гвинет казалось, что еще немного — и она сойдет с ума. Боль была нестерпимой, невообразимой, сквозь нее по-прежнему прорывался требовательный, жесткий голос. Господи, почему ее не оставят в покое?

— Я не могу дать тебе успокаивающего, пока не удостоверюсь, что с тобой все в порядке, — это был голос Джесона. — Как тебя зовут?

Гвинет стало страшно. Она знала, что лежит в какой-то незнакомой комнате, на незнакомой кровати, где она? И что с Марком? Она помнила, как он выскочил из кухни, а тот, с револьвером, вслед за ним. Это было последнее, что она запомнила.

— Марк, — чуть слышно прошептала она.

— Назови мне свое имя.

Гвинет удивленно посмотрела в лицо Джесона, склонившееся над ней.

«Зачем он спрашивает? — подумала она. — Он же знает, как меня зовут».

— Марк? — простонала Гвинет.

— С ним все в порядке, — тихо ответил Джесон. — Он спит в соседней комнате. Кто такой Марк?

Гвинет захотелось кричать, но она знала, что даже крик вряд ли ей поможет отделаться от Джесона. Это выражение на его лице она знала слишком хорошо. Он не отступится.

— Мой сын, — выдохнула Гвинет.

— А меня как зовут?

— Джесон, разумеется, — ответила она, стискивая зубы от боли.

— Хорошая девочка, — кивнул Джесон.

Накатила новая волна боли, и Гвинет закрыла глаза. Когда боль немного успокоилась, она прошептала:

— Я хочу видеть моего сына.

Джесон повернул голову к кому-то, стоявшему в комнате, что-то сказал, и в ответ послышался новый голос. Голос Брэндона? Впрочем, Гвинет не была уверена в этом. Стукнула дверь, а затем опять заговорил Джесон:

— Видишь? Я же говорил, что с Марком все в порядке.

Фигуры, стоявшие возле кровати, расплывались, словно в тумане, и Гвинет пришлось напрячь глаза. Теперь она видела, что это и в самом деле был Брэндон. На руках он держал завернутого в одеяло Марка.

— Пожелай мамочке доброй ночи, — сказал ему Брэндон.

— Доброй ночи, мама, — прошептал Марк.

— Доброй ночи, — выдавила Гвинет, провожая их взглядом до самой двери.

— Оставь дверь открытой, — приказал Джесон, глядя в лицо Гвинет.

Страх утих, но на смену ему опять пришла боль. Гвинет потянулась руками к пылающему огнем боку, но Джесон удержал ее.

— Послушай меня, Гвин, — сказал он. — Вчера вечером тебя ранили из револьвера. Опасности для жизни нет, но пуля все еще сидит у тебя в бедре. Мы ждем доктора, который вытащит ее. Я дам тебе успокоительного, а ты обещай лежать спокойно.

Она вскрикнула от боли, когда Джесон приподнял ее за плечи, поднося к губам стакан, наполненный какой-то мутной горькой жидкостью. Жидкость оказалась противной на вкус, но Джесон заставил Гвинет выпить все до дна, а затем осторожно уложил ее обратно на подушку.

— Я умираю, Джесон? — прошептала Гвинет.

Он буквально взорвался в ответ:

— Нет! Гвин, твоя рана не опасна. Через пару дней встанешь на ноги. И перестань молоть ерунду!

Она заглянула в его глаза и поверила.

— Время за полночь, Гвин, и я очень устал. Все. Все потом, — сказал Джесон.

Она опустила отяжелевшие веки. Боль все еще не хотела отпускать ее. Гвинет стиснула зубы, стараясь лежать неподвижно, как приказал ей Джесон.

— Сейчас уснет, — донесся до нее голос Брэндона. — Почему ты сам такой бледный, от страха?

— От злости, — ответил Джесон. — Ты только посмотри на эти синяки у нее на горле. На эту рану на виске. Страшно подумать, что было бы, не окажись меня там.

— Не могу поверить…

— Мне наплевать на это, — перебил Брэндона Джесон. — Я не дам больше тому негодяю ни единого шанса.

— Но ты же не можешь оставить ее здесь, — заметил Брэндон. — Сам должен понимать, начнутся сплетни.

— Не будет никаких сплетен. Никто не знает, что она здесь. А когда Гвин немного окрепнет, я отвезу ее в Хэддоу.

— А что скажет на это сама Гвин?

— У нее не осталось выбора.

Гвинет хотела сказать Джесону, что она думает по этому поводу, но лекарство сделало свое дело, и она провалилась в глубокий сон.

Ей приснилось детство. Мама слабо улыбнулась ей с подушки.

«Я должна уехать, — сказала она тогда. — Нет, Гвин, на этот раз я не смогу взять тебя с собой. Но тебе будет хорошо здесь, в Хэддоу-Холле, с твоими кузенами, правда?» А затем мама поцеловала ее. В последний раз.

Тогда Гвинет так ничего и не поняла и уехала верхом вместе с Джесоном, а когда они вернулись, все было кончено. В ту ночь она пробралась в постель к Джесону и уснула, обняв его за шею.

Следом хлынули другие воспоминания, другие лица, звуки и запахи. Вспомнилась вчерашняя ночь, когда ее саму хотели убить, когда под угрозой оказалась жизнь Марка. Этот человек обязательно попробует добраться до них еще раз, и Гвинет не знала, как спастись от него.

— Джесон…

— Я здесь, Гвин, — долетел до нее сквозь сон голос Джесона. — Все в порядке, не волнуйся. Я рядом.

Вдруг она почувствовала, как чьи-то сильные руки прижимают к кровати ее плечи и ноги. Гвинет приоткрыла глаза и увидела склоненное над собой лицо Джесона.

— Проклятие! — сказал он. — Она вертится.

— Держите ее крепче, — ответил ему незнакомый голос. — Иначе я причиню ей больше вреда, чем пользы.

Боль внезапно вспыхнула с новой силой, сделавшись невыносимой, жгучей. Гвинет попыталась вырваться, но ее держали крепко, и ей оставалось лишь кричать.

— Поскорей, ради всего святого, поскорей, — послышался сердитый голос Джесона.

Его лицо вдруг поплыло перед глазами Гвинет, подернулось дымкой, а затем и вовсе исчезло во тьме, поглотившей сознание.

Глава 11

Гвинет возвращалась из забытья постепенно, шаг за шагом. Еще не открывая глаз, она начала различать спокойные, домашние звуки. Открылась и захлопнулась дверь, прошелестели вдали чьи-то шаги. Затем восхитительно запахло горячим хлебом и жареными кофейными зернами. Во рту у Гвинет пересохло.

Наконец она сбросила с себя остатки сна и открыла глаза. В широкие окна лился яркий солнечный свет. На стенах, обитых незнакомыми розовыми обоями, висели незнакомые картины. Гвинет пошевелилась, и это движение отдалось у нее в боку острым уколом боли. Она негромко вскрикнула, стиснула зубы и попыталась повыше подняться на подушках.

У стола, спиной к Гвинет, стояла женщина. Услышав вскрик, она обернулась, и Гвинет, к своей неописуемой радости, узнала в ней Мэдди.

— Осторожно, вам нельзя двигаться, иначе рана может открыться, — сказала Мэдди, подходя к кровати. Она поправила подушки под головой Гвинет и спросила: — Так лучше?

Гвинет кивнула. Если лежать спокойно, боль почти не чувствуется.

— Я принесла вам чай. Заварила так, как вы любите.

Прихлебывая жидкий чай, Гвинет принялась рассматривать комнату, в которой она оказалась. Мысли ее разбегались. Последним четким воспоминанием, оставшимся в памяти Гвинет, была кухня и лицо Джесона, склонившегося над ней, все остальное тонуло в тумане.

В комнате преобладали светлые тона — розовый и белый. Кровать, на которой лежала Гвинет, оказалась высокой, широкой, с бархатным балдахином, украшенным золотыми кисточками — такими же, как и на длинных оконных шторах. Мебель была французская — обитые бархатом кресла, полированные шкафчики, комоды со множеством выдвижных ящиков. Повсюду были расставлены фарфоровые фигурки и изящные китайские вазы.

Эта спальня, вне всякого сомнения, была женской.

— Где я? — спросила Гвинет.

— Разве вы не помните? Это дом мистера Рэдли.

Гвинет неуверенно кивнула. Память понемногу начинала возвращаться к ней. Гарри, который пытался ее убить. Марк — спасенный, мирно спящий в одеяле. Джесон, обещавший быть рядом. Боль. Снова боль и присутствие какой-то женщины, ухаживавшей за раной и о чем-то говорившей с Гвинет.

— Мне кажется, я слышала голос Джуди, я имею в виду мисс Дадли, — она посмотрела на Мэдди.

Та кивнула.

— В ту первую ночь мисс Дадли буквально не отходила от вас. Она скоро вернется. Сейчас они вместе с мистером Брэндоном повели на прогулку Марка.

— Она живет в этом доме?

— Ее поселили над спальней хозяина, — указала рукой Мэдди, — а Марк спит в его гардеробной.

— Это так мило с ее стороны, — сглотнула Гвинет. — Ведь у нее столько самых разных забот.

— Она сказала, что все дела отложит на потом. К тому же вы скоро встанете на ноги. Пейте чай.

Гвинет допила до дна и спросила, возвращая Мэдди пустую чашку:

— Какой сегодня день?

— Понедельник.

— Понедельник? — растерянно повторила Гвинет.

— Вы проспали целый день и две ночи.

— И вы вместе с мисс Дадли были здесь все это время?

— И мистер Брэндон тоже. Правда, он ездил еще на Саттон-Роу, чтобы привезти вашу одежду, — улыбнулась Мэдди. — А я теперь ваша личная служанка, мистер Рэдли все устроил. — Тут улыбка сползла с лица Мэдди, и она грустно добавила: — Кто бы мог подумать, что Гарри окажется таким негодяем?