Услышав подобное оскорбление, Бетани вспыхнула, сверкнув на него глазами. Она нисколько не стеснялась своего наряда.

– Я не собираюсь угождать вкусам вашего брата.

– Ройс привык видеть роскошно одетых женщин, блистающих при дворе. В этом бесформенном тряпье… – Ги с отвращением приподнял складку свободного платья, – …вы выглядите так же привлекательно, как и простолюдинка в лохмотьях.

– Я не стыжусь своего происхождения и буду одеваться так, как одеваются сакские женщины, – выдернула у него из рук ткань Бетани.

– И все же я попрошу вас пойти на уступки и надеть что-нибудь поизящнее.

– Нет. Я не стыжусь своего наряда.

Ги печально покачал головой:

– Плохо, что Ройс позволил вам носить ваши платья. В мужских рейтузах и коротком камзоле ваши прелести выглядели куда соблазнительнее! А сейчас все приходится дорисовывать воображением.

Он ухмыльнулся.

Бетани покраснела, вспомнив мужскую одежду и то, какое неприглядное зрелище она в ней представляла. При воспоминании об этом позоре и унижении у нее навернулись слезы.

– Гром и молния, Бетани, я не хотел обидеть вас; наоборот, я думал, вы примете мои слова как комплимент! – воскликнул Ги, протягивая ей платок. Он вздохнул. – Мадемуазель, до чего же вы упрямы! Что ж, раз вы отказываетесь надеть красивое платье, сосредоточимся на том, как вы подаете себя. Вы должны в присутствии Ройса полностью сменить образ поведения.

– Как? – шмыгнула носом Бетани.

– Вытрите глазки и улыбнитесь, и я посвящу вас в прекрасное искусство флирта. Когда вы его освоите, миледи, эти навыки позволят вам завоевать сердце любого мужчины.

Девушка, смахнув слезы, удивленно взглянула на него, а Ги, галантно подав руку, проводил ее к небольшому столику.

– Миледи, садитесь и приготовьтесь слушать. Вот как нужно соблазнять мужчину.

– Соблазнять мужчину? – переспросила Бетани.

– Mais oui.[10] Разве вы забыли, миледи? Я же говорил, что научу вас всем основным тонкостям в деле совращения мужчин. Главное – пленить его взор и привлечь к себе внимание.

Девушка испуганно отшатнулась от него:

– В деле совращения мужчин?

– Миледи, – хихикнул Ги, – в этом упражнении я приму участие только в том случае, если вы сами этого захотите. Вашей чести ничто не угрожает.

Бетани вздохнула:

– Ну хорошо, показывайте, как пробудить интерес мужчины.

– Во-первых, ваша походка должна стать другой.

– Другой?

– Oui. Когда вы идете по замку, вы каждым шагом бросаете Ройсу вызов, показывая, что заправляет здесь не он, а вы. Вам нужно научиться изящно покачивать бедрами при ходьбе.

– Покачивать бедрами? – подозрительно спросила Бетани, надеясь, что Ги не станет заставлять ее перенять наглую походку Дамианы.

– Oui, покачивать бедрами. Бетани, вы должны ходить, показывая, что вам приятны взгляды мужчин; вы же напрочь их не замечаете.

– И как это делается?

Ги взъерошил волосы.

– Полагаю, мне нужно вам показать, – полным отчаяния голосом произнес он.

Положив одну руку на талию, он протянул другую перед собой, неестественно задрав ее вверх.

– Вот так.

Ги медленно прошелся по комнате, утрированно покачивая бедрами и помахивая рукой.

Бетани, не сдержавшись, захихикала. Ги выглядел ужасно нелепо.

– Вы смеете смеяться, когда я пытаюсь просветить вас, как ведут себя перед благородными кавалерами некоторые из моих соотечественниц, одну из которых вы имеете счастье знать?

Это притворно строгое замечание сопровождалось лукавым взглядом и язвительной усмешкой, не оставившей у Бетани сомнений в том, что Ги шутит.

– Приношу свои глубочайшие извинения. Пожалуйста, продолжайте.

Схватив со стола накидку, Ги обмотал ее вокруг талии наподобие юбки.

– Не забывайте время от времени слегка обнажать ножку, – назидательно произнес он, снова принимаясь расхаживать по комнате.

Да уж, ножку! Бетани едва сдержала новый приступ смеха, глядя, как Ги выхаживает вокруг нее, задирая накидку. Странные понятия о красоте у этих нормандцев.

– Неужели это нравится мужчинам?

Широко улыбнувшись, Ги шагнул к Бетани и взялся руками за стол по обе стороны от нее. Он подался вперед, и девушке пришлось отодвинуться назад.

– Non, Бетани, я показал вам лишь кое-какие из женских уловок, к которым они прибегают, чтобы привлечь внимание мужчин. Но сделать так, чтобы мужчине не наскучить, – это уже другая задача. – Он стал совершенно серьезным. – Мужчина выбирает себе в спутницы жизни женщину, отвечающую его чаяниям. Избранница Ройса должна будет предложить ему… – Ги помолчал, заглянув ей в глаза, – …любовь, не ставящую никаких условий, и верность.

Бетани с шумом втянула воздух.

– Он мой враг. – Опустив взгляд, она прошептала: – Я никогда не смогу отдать ему свое сердце.

– Ну хорошо, если вы не в силах дать моему брату любовь, дайте ему то, что предлагает Дамиана… станьте очаровательной женщиной, наполните каждое движение чувством, не оставляющим никаких сомнений по поводу того, что тело ваше изнывает по мужскому прикосновению.

– Что? – недоверчиво спросила Бетани.

– Именно так, – усмехнулся Ги. – И в речи, и в походке Дамианы постоянно присутствует соблазн. Ее платья, более тесные, чем того требует мода, подчеркивают каждый изгиб ее роскошного тела. Раз вы не можете полюбить моего брата, вам придется сражаться с Дамианой ее же оружием.

Его взгляд снова прошелся по груди Бетани; криво ухмыльнувшись, Ги снова предложил:

– Вам надо ушить лиф, чтобы он обтягивал грудь.

Бетани вспыхнула от стыда.

– Ги, перестаньте! – воскликнула она, отталкивая его от себя.

– Бетани, я говорю истинную правду. Если вы собираетесь вступить в борьбу с Дамианой за благосклонность Ройса, вам необходимо отыскать в себе женственность и выставить ее напоказ.

Кто дернул ее за язык? Зачем она согласилась на эти уроки?

– Я все поняла. Мы закончили?

– На сегодня – да. Вы воспользуетесь кое-чем из предложенного мною?

Ха! Ни за что на свете она не будет вести себя так непристойно. Стыд и срам.

– Брет передал мне, что вы будете на конюшне. – С опаской оглядевшись вокруг, отец Джон придвинулся к Бетани. – Вот возьмите, – протянул он ей запечатанное послание. – Это от вашего дяди.

Охваченная радостным предчувствием, девушка вскрыла письмо; когда она узнала его содержание, лицо ее озарилось улыбкой.

– Кажется, сам Господь Бог отвечает на наши молитвы. Дядя Брам отправился в Лондон выручать нас, – сказала Бетани, пряча письмо за пазуху.

– Я буду вспоминать вашего дядю в молитвах.

Потрепав девушку по плечу, священник ушел. Бетани вышла во двор конюшни.

Вдоль изгороди беспокойно кружил своенравный жеребец, черный, как ночное небо. С безумно горящими глазами, раздувая ноздри, благородное животное носилось вокруг остальных лошадей, заставляя их держаться вместе надежнее высокого забора.

Бетани очень соскучилась по прогулкам верхом на своем любимце.

– Иди сюда, Морлок, дай мне заглянуть в твою уродливую мордаху! – Конь послушно подбежал к ней. – Любимый ты мой, застоялся! Эх, помчаться бы сейчас на тебе по полям. Добрая скачка излечила бы тебя от тоски по раздолью и позволила бы мне выплеснуть бурлящую внутри ярость. Помнишь, как мы неслись с тобой, не выбирая дороги, точно за нами гнались демоны! Но от тех забот, что свалились на нас сейчас, никуда не уйти.

– Ты хочешь прокатиться верхом на этом жеребце?

Бетани вздрогнула, застигнутая врасплох внезапным появлением Ройса. Испуг ее тотчас же сменился подозрительной осторожностью. Девушка взглянула ему в глаза.

– Хочу.

– В таком случае я возьму тебя с собой.

Самодовольное выражение его лица не предвещало Бетани ничего хорошего.

– Нет, в этом нет необходи…

Ройс поднял руку, останавливая ее.

– Мне бы хотелось переговорить с тобой наедине.

Бетани, начисто забыв о тревоге, думала теперь только о возможности прокатиться верхом.

– Знаете, все эти знаки внимания испортят меня.

– Не бери это в голову, Анни. Ты по-прежнему остаешься моей рабыней.

– Мне не угрожает опасность забыть об этом. Вы всегда любезно напомните мне о моем месте.

– Морлок – странная кличка для коня. Какой же у него норов? – спросил Ройс, пропуская мимо ушей колкость.

– Сперва я хотела назвать его Ворлоком,[11] но отец не позволил мне искушать судьбу.

– О, – мягко усмехнулся он, – это превосходное животное. Достойное любого имени.

– Да. Я его люблю. – Бетани ласково погладила коня по холке. – Мы каждый день часами напролет скакали по полям и лугам, состязаясь с ветром. Мне недостает той свободы. Ничто не сравнится с ней.

– Большинство женщин смотрит на поездки верхом как на неизбежное зло.

– Нет, я не такая. По-моему, это ни с чем не сравнимое наслаждение. Морлок силен и телом, и духом; и это сочетание делает его прекрасным конем. Но он обладает еще одним, крайне редким качеством: у него есть сердце. Этот конь скорее умрет, чем уступит без борьбы.

Ройс задумчиво посмотрел на нее:

– У вас с этим животным очень много общего. Вы оба не можете признать себя побежденными.

– Мы саксы.

– Это уж точно. Война окончена, Анни. Когда ты прекратишь сопротивление? Нормандцы покорили и вашу страну, и людей.

– Признать себя побежденными могут только те, кто потерял надежду. Я же веры не теряла и сдамся только тогда, когда мне не останется ничего другого, как лечь и умереть.

– Боюсь, такой конец гораздо ближе, чем ты думаешь.

– Вы полагаете, услышав ваши слова, я затрясусь от страха?

– Non. Однако, боюсь, ради тех, кто идет за тобой, тебе придется поступиться некоторыми убеждениями.

– Не читайте мне нравоучений по поводу моих убеждений, – заявила Бетани, понимая, что попытка выполнить просьбу Ройса превратит ее жизнь в сущий ад, где ее будет ждать вечное проклятие.